Мне так спокойно с тобой...

Мы сидели с Олежкой в моей комнате и трепались. О чём? Пожалуй скорее всего это была просто очередная маниловщина. В свои 22 – 24 года мы были ещё весьма инфантильны. Возможно это было вызвано «детскими» зарплатами. Или это наши родители, пережившие более, чем достаточно, как они говорили за себя и за нас, желали видеть нас подольше детьми? А может потому, что я ещё учился на вечернем в это время? Факт, однако, оставался фактом – наша взрослость была какой-то неполноценной.

Короче, сидели мы с Олежкой трепались и тут он вдруг стал за сердце хвататься. Я хотел отца позвать, он у меня врач, но Олежка отказывался, мол, не сильно и болит, пройдёт. Однако время шло, сердце никак не отпускало, он согласился. Отец послушал его и дал мамин корвалол. Вот тут то и началось. Что-то с Олежкой несусветное происходить стало, хоть скорую вызывай! И дёргался, и головой крутил, и глаза закатывал. «Плохо мне!» - Говорит. Мозги, мол, едут и всё такое. Лежал потом ещё с полчаса наверное, в себя приходил. Отец сказал, что это у него такие особенности нервной системы. Я думаю он и сам не знал, что с Олежкой было. Странный какой-то эпизод. Получалось так, что будто-бы отец виноват, что ему так паршиво стало. Во всяком случае так можно было понять по его, Олега, поведению.

Я вот сейчас рассказываю, а он у меня, словно рядом стоит, только смотрит в другую сторону. Чуть выше среднего роста, худощавый, но не щуплый, жилистый скорее, волосы тёмные, длинные, почти до плеч. Кожа смуглая, глаза чуть раскосые, внешние уголки заметно приподняты. Лицо скорее узкое, хотя явно просматривается что-то монголоидное. Подбородок всегда приподнят, будто он к чему-то принюхивается, ноздри раздуваются так заметно, будто сейчас с ним непременно что-то произойдёт. Но не происходит.

Олежка был (да наверное и остался)  интеллигентным, обаятельным разгильдяем. Сам он про себя думал, что он гений электротехники. После армии он пошёл работать в какую-то  шарашкину контору от госэнерго и там, якобы, в первые же дни работы он сделал им такую гениальную «рацуху» в схеме подключения потребителей, что вся контора следующий квартал могла не работать, а дружно плевать в потолок. А ему, мол, дали недельный отпуск. Враки конечно. Хотя, с другой стороны врал Олежка здорово, талантливо даже. Глядел прямо в глаза и обижался очень натурально, когда ему не верили.

Витёк, у которого я познакомился с Олежкой, намекал мне о каком-то Олежкином долге. Будто он отдавал и не отдал, или говорил, что отдал, а те не помнили когда, гнилая история, но я в это дело не вникал. Олежка тоже однажды пытался бить себя кулаками в грудь по этому поводу, но не нашёл во мне внимающую аудиторию. В принципе я уже знал, что подобные ситуации бывают. Точно так или похоже произошло у мамы с соседкой. Мне предложили шикарную рубашку, а дома денег, как назло, не было. Потом мама сказала, что деньги вернула, а соседка - что нет, потому, чтоу неё, по записям расход указан, а приход – нет. Соседка была очень убедительна, а мама моя в этих вопросах настолько щепетильна, что у меня и тени сомнения не было.
Вот такие дела. Но ведь тут эмоции – эмоциями, но веришь обеим, а платит одна. Отец был принципиален, а я сказал: « Мама, я знаю, что ты права, но нам тут жить, давай лучше ещё раз отдадим, иначе потом так с дерьмом смешают, десять лет не отмоешься.» Отдали. Старались больше ни у кого не отдалживать.

А Олежка решил иначе, у него как бы правоты было больше... или наглости. А может просто денег не было...
Получалось, что и тут его достают, и там, и мама всё время чего-то от него хочет... А мне он говорил, что ему так со мной спокойно, что просто жалко, что я не женщина, а то бы он непременно на мне женился. Вы не думайте, это без всякой голубизны, хотя и довольно странное проявление мужской дружбы.

Однажды летом приехала к Олежке тётка из Канады. Я вообще заметил, что все иногородние прилив родственных чувств к одесситам чаще всего начинают ощущущать летом. И вот, как почувствуют, так и едут – не могут больше терпеть! Олежке перепали несколько футболок и брелок с литым шатуном от двигателя «Форда». Нет, конечно не в натуральную величину. Казалось бы, ну что за красота в этом шатуне, чтоб его в кармане таскать? А вот поди ж ты, круто смотрится!Заграница!

- Попробую тётку на «Жигуль» раскрутить – мечтал вслух Олежка.
Я посоветовал ему лучше другую машинку подыскать – губозакаточную! Он однако не сдавался и продолжал обрабатывать ковкое железо родственной любви. Ещё Олежка говорил, что она не совсем прямая родственница, а жена дядина или что-то в этом роде и что смотрит на него порой не совсем родственными глазами. Вскоре я услышал, что она уже вроде как и не против купить, да больно дорого это через «Берёзку».

-Так пусть не новую купит!
-Не-е, нельзя, в «Берёзке» только новые продают.- сокрушался Олег.
-Так пусть не через «Берёзку», пусть ей 2 или 4 года будет – всё одно почти новая, тоже было бы здорово!
-Ты что, иностранцам это строго воспрещается!Тётка злится, говорит за такие бабки там можно настоящую машину купить!
-А то «Жигуль» не настоящий!? – боролся я за нашу советскую честь.

- Она говорит, что нет...
Через день Олежка вихрем ворвался ко мне и выдохнул: «Завтра идёт в банк!»
-Зачем? – задал я глупый вопрос.

-Так деньги же там, в Канаде, а вносить надо здесь, не понимаешь что ли!?
- Ну, Олег, я так рад за тебя, слов нет!
- Ясное дело, когда тебе, считай, пол-машины обломилось, конечно будешь рад!- вещал свысока Олежка.
Получалось, что раз я такой закадычный друг, то кусок счастья отвалился и мне, ездить то везде вместе будем, так что вот...
Олежка положил глаз на модель 21011 жёлто-канареечного цвета с чёрной крышей. Это было тогда самое модное. Я полагал, что под чёрной крышей будет жарковато, но промолчал.

Вечером Олег притащился, как побитый пёс. «Всё, вылезай из машины и не хлопай дверцей, мы уже приехали!» - мрачно изрёк он.- «Накрылась наша машина медным тазом. Эти сволочи в банке заломили тётке такую цену за перевод бабок из канады, что она чуть с каблуков не рухнула. А потом, говорят, поменяем Ваши деньги на наши, а потом на доллары...  Тётка сказала, что очень меня любит, но с ума ещё не сошла. Я, говорит, готова помочь вам в строительстве коммунизма, но одна, пожалуй, не справлюсь. Вообще она так возмущалась, мне аж страшно стало, вдруг кто услышит?» Я вообще тоже заметил, что наши сограждане, уехав на п.м.ж. судят о наших порядках гораздо раскованней.
Тётка пообещала выслать дорогому племяннику что-нибудь оттуда, что ей, мол, дешевле встанет. Правда у меня это вызывало лёгкие сомнения, но я о них Олежке не сказал. Он такой обидчивый...

У него ещё раньше один друг был, Олежка у него часто бывал, пока тот не начал напраслину нести, будто Олег что-то с его женой имел. Олежка обиделся, естественно, теперь туда ни ногой. Она, говорит, сама клеилась, но я к ней даже не притрагивался. А может так оно и было? Как правду узнаешь, если при этом не был? Или при этом был, а при том, что до этого или после – нет. А оно – это «до» или «после» напрочь меняет ситуацию? Мне вообще очень трудно судить людей, я всем верю! Витёк говорит: «чёрное» - верю! Олег говорит : «белое» - тоже верю! Наверное это инфантильность такая.

...Без машины конечно – это не жизнь! Но надо было жить дальше. Дома на Олега совсем насели и он вынужден был устроиться куда-то водителем. Мы стали видеться реже. Дело было не только в его работе, я ведь тоже работал и ещё учился. У меня появилась девушка. Ну, девушка и девушка, что особенного? Особенное то, что мне хотелось видеть её своей женой. Между тем отношения наши развивались как-то дёрганно, она вела себя подчёркнуто независимо. Многое мне было непонятно и даже чуждо в её поведении, в том, что она рассказывала о своих друзьях, о родителях. И всё же, чем больше я убеждался в наших с ней отличиях, чем больше я понимал, как далеки мы друг от друга, тем более страстно желал я видеть её  всё время рядом и обладать ею бесконечно.

Олежка всё добивался, чтобы она познакомила его с подругой. Я подшучивал и подсмеивался над ней и над собой, в то же время дёргался и расстраивался. Олежка говорил мне, что мы не пара. Да что там Олежка, я и сам это видел и понимал, но ветер страсти свистел в ушах, отсекая все посторонние звуки. Скорость была так велика, что ни повернуть, ни, тем более остановиться было немыслимо.

Родители её были очень против, смешно было ждать их благословения. Я ждал в парадной. Она вынесла мне потихоньку чемоданчик с двумя – тремя платьями и я уехал с ним домой. Я даже не смог заставить себя купить цветы, мне казалось, что я буду вечно сидеть и смотреть на чемоданчик и цветы и она не приедет. Она пришла.

На свадьбе, маленькой домашней уютной свадьбе, сделанной целиком моей мамой, Олежка вёл себя странно. Казалось что он перепутал свадьбу с чем то другим провожает меня (или не меня?) в последний путь.
Через некоторое время с этой работы он тоже уволился и стал бывать у меня, вернее теперь уже у нас, чаще. Бывало порой, что придя с работы я заставал их за беседой. Темы бесед казались мне пустыми. В то же время было странно, что мы с ней эти темы никогда не обсуждали.

Однажды утром, когда я был на работе, пришёл Олег. Дверь открыла моя мама и... не пустила его: «Сына нет дома, ты же знаешь, что он на работе!»
- А я не к нему!- «оправдался» Олег.
- Тем более! Она тебе не подружка, а мужняя жена. Вот придёт сын, тогда и заходи! – и закрыла дверь.

Олег, естественно, обиделся. Наверное, я бы тоже обиделся, хотя с другой стороны я бы и не счёл удобным приходить в его отсутствие. Сначала я хотел извиниться, а потом передумал. Досадно конечно, что мама меня опередила, однако она права! А вечером Олег не пришёл...

Витёк однажды встретив меня, заметил, что Олег обижается. Я подумал: «Смогу ли я с этим жить?» и сам же себе ответил: «...и даже спокойнее, чем с Олегом.»