Два облака

Два облака сошлись в безмолвном танце. Два напряженья любящих пространств. Горячая волна их единенья родила молнии слепой удар. Все обомлели, мало ли – стихия, случайность и укрытие нелишне. И только та, что в темноте родилась, поет дождю и он поет о ней.

В ее глазах наполовину боли, но есть счастью угол и ночлег. Весна поет закатною порою, и мажет сумерек невкусный мармелад.  Она травой бежит, летит, не отрываясь, от неба и от матушки земли.

Догнать ее, стрелу лесную, нельзя – но не догнать позор. За не несутся сокол, щука, заяц и Царь Ветров и Лета Господин. Но вихрь, что ее взлететь заставил, не знает ни начала, не конца. Два волка за ее дерутся ласку, два медведя спорят меж собой, кто мудрее.

Вот сердце ночи и обитель тайны, как молоко в чернеющем стакане. В ней человек свою мечту увидеть способен. Тут же ужаснуться ей. Мечта страшна, ей место там, где есть она сейчас. Рожденье подобно умерщвленью. Мертворожденный  сын беспутной матери  надежды. Вот плата за ночной побег.

Они лицом к  лицу. Два желтых глаза  с ободком огня. И голубые очи отражают тот яростный  и медь зубов. Дыхание ночное в лицо со свистом ударяет. Как камни древние – всё ужас и тоска. Есть в той женщине особенная власть. Над временем, над силой и коварством. Вот искра нежности, бабочкой порхает. Летит и чудище уходит в темноту.

На сером небе, колыхании тех капель, что дождь – не дождь, а утренний туман. Рождается идея дня, что будет новым. Белый месяц спит. Он задержался, милый, и будет виден снова целый день. На бархатно-лазурном небосводе.

Среди хрустальных сфер, что движут мирозданьем, есть та звезда по имени любовь. Она дорога освещает ярко. И мне дороже всякой радости земли.