Нарциссы в отставке

- Кошка, кошка, поди сюда. Поди сюда, ляг мне на
грудь. На левую, там, где сердце. Вылечи его.

В филиале одной торговой компании, где мне случилось
работать, менеджерствовала тетенька. Должность
директора филиала  она получила после   многих  лет
частных уроков, работы учителем, переводчиком, еще
неизвестно кем и – благодаря паре нужных знакомств.  В
общем, чудом. Видели бы вы ее через три года!
Фантастические произошли изменения. Ухоженная,
стильная, уверенная. При этом вид у нее был такой, как
будто образование в свое время она получила не в
каком-то затрапезном провинциальном пединституте, а,
по меньшей мере, в Гарварде. Я понятия не имею, кем
был ее муж, говорили, что  работает в каком-то НИИ,
но, глядя на нее, я бы решила, что он, по меньшей
мере, нефтяной магнат.  Неплохая бы парочка получилась
– воображаемый мною надутый магнат и она, вполне
реальная, занимающая пост директора филиала в той
самой торговой компании, где я работала в отделе по
обслуживанию клиентов. Ее лицо появлялось на
фотографиях в местных деловых журналах – на
черно-белых фотографиях, строгих и качественных. И на
цветных, более размытых и мало к чему обязывающих – в
журналах для клиентов и сотрудников нашей компании. Во
всех статьях повторялось одно и то же: «Продолжающийся
рост…  реальность глобальных планов… благоприятное
состояние… планомерное  осуществление проектов…
заслуженный успех… несмотря… благодаря… вопреки…»  и
так далее, и тому подобное. Она появлялась на
презентациях и пресс-конференциях и почти дословно
пересказывала содержание этих статей – только живым,
очень живым голосом, низким (как же иначе!), с
непринужденными паузами и случайными улыбками.
Наверняка, ей казалось, что она может все. При этом
она не расслаблялась, видимо, не могла себе позволить.
Сотрудников, даже тех, кто проработал в компании много
лет, увольняла легко и, как  водится, без объяснений.
       Когда она заходила в офис, разговоры стихали –
любые разговоры – важные и деловые между менеджерами
среднего звена, телефонные песни клиентам, которые
исполняли девочки из маркетинга, треп с матерками
курьеров и водителей. Она часами сидела за
компьютером, звонила столичному начальству, составляла
отчеты и подписывала бумаги. И на все проблемы, на все
абсолютно, начиная с необходимости купить туалетную
бумагу или кофе в офис,  и заканчивая  уходом
основного клиента к нашим конкурентам, реагировала
двумя фразами: «С этим надо что-то делать» и «Пусть
они покупают».

Я смеялась над ней. Просто ухахатывалась. Уж очень
абсурдным казалось мне сочетание   тотального
всевластия и полного бессилия в тех вопросах, которые
действительно требовали хоть какого-то решения. В
красках расписывала друзьям. Время от времени
живописала  своим подружкам, когда они спрашивали, как
дела на работе.  Они интересовались этим после того,
как мы вылезали из койки. Иногда перед этим. А о чем
было им рассказывать? О  клиентах, о счетах, о
претензиях? Скучно. Куда веселее было картинно поднять
бровь, понизить голос и сказать: «С этим надо что-то
делать. Пусть они покупают».

Так я их и  смешила. Даже когда ее, наконец, уволили.

Мне везло. С определенного времени. До этого я
болталась сама по себе, никому не нужная, или нужная
совсем не тем.  Я лениво отказывала мальчикам, я
смотрела на девочек. На тех, кого встречала в метро и
на улицах. На однокурсниц, на преподавательниц, на
коллег по работе. Не очень успешно. А потом все
изменилось. Чудом. Я понравилась себе в зеркале.
Понравилась зеленоглазой одногруппнице.  Понравилась
нашей француженке. Я изменилась. И  привыкла к тому,
что  нравлюсь. Привыкла к тому, что меня любят. Я
легко и просто расставалась с людьми и не считала
нужным никому ничего объяснять. Я не позволяла себе
расслабляться. Я читала  философские трактаты и пост
модерн,  играла  в баскетбол  и на   скрипке,
выискивала шмотки в сэконд-хэндах и дорогих бутиках,
слушала ту музыку, о которой слыхом не слыхивали мои
подружки. Я ни на кого не была похожа. За это меня и
ценили.  Моя физиономия, явно на любителя, была
хорошим тому дополнением.

В конце концов, я начала строить свою жизнь.
Целенаправленно складывать по кирпичам. Раствором
стало  желание стабильности и нежности. Я совершила
кучу подвигов, я чувствовала себя   Гераклом. Я
выиграла у общества и  государственных границ, у
яростных мужей и  плачущих мам. Наградой мне стало
ранее недоступное умение спать в обнимку, и каждую
ночь я спихивала мою любовь к краю кровати, потому что
во сне не могла контролировать желание прижаться
покрепче. Мне стало казаться, что я могу все. Тогда
меня и разжаловали.

         И теперь я лежу  на нашей кровати, вогнав
колени в подбородок. Напротив меня зеркальный шкаф, я
не хочу туда смотреть, но  иногда приходится, потому
что,  несмотря на всю силу моих страданий, бок
отлеживается, а контактные линзы я снять не успела,
принялась рыдать слишком внезапно.   И я вижу свое
сырое лицо, кривые губы, которые в очередной раз едут
в сторону. Кошка, кошка, поди сюда. Поди сюда, ляг мне
на грудь. На левую, там, где сердце. Вылечи его.
Воображаю, как бы смеялась наша тетенька-менеджер.
Ухахатывалась бы. Потому что я  слышу свой ломаный
голос:
- Надо, надо что-то делать. Пусть она любит меня.