Глава четвертая

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
 в которой путники попадают в Проклятую Долину, и неизвестно, выберутся ли они из этих адских мест. Да хранит их Господь и Красный Маг!..
1
Каково быть волшебником? Ответ на этот вопрос не так уж очевиден, как может показаться на первый взгляд. Конечно, владеть магией, уметь ни из чего создавать что-то (и наоборот) очень увлекательно и приятно, спору нет. Однако вряд ли кто-то задумывался о том, какой ценой оборачивается достижение подобного могущества. За все надо платить, так или иначе, сразу или потом, много или не очень, но платить надо всегда. И за все. За право быть волшебником тоже. Плата эта выражается по-разному: тот, кто желает стать чернокнижником, или Черным Магом, должен отдать в уплату за право использовать дар в угоду лишь себе свою бессмертную душу; тот, кто видит свое призвание в том, чтобы быть Белым Магом, платит иначе. Он взваливает на себя ответственность за благополучие людей, он обязуется обеспечивать справедливость и счастье, насколько хватит его способностей и могущества. Стало быть, чем выше полет белой птицы, тем больший груз забот несет она. Полет Сарагура был необычайно высок, поэтому он нес груз забот обо всем Мире Сказок и, тем самым, чуть ли не обо всей планете. Это был его крест, и крест нелегкий, но он выбрал его сам и нес его добровольно. Ведь он, хоть и числился магом "белого" звена, но по сути своей, по положению и кругу забот мог смело называться Зеленым Магом.
Конечно, были в Мире Сказок и другие белые маги. Не будет преувеличением сказать, что их было множество, настоящих белых магов. Однако они отличались от Сарагура примерно так же, как лейтенант отличается от генерала: под началом лейтенанта находится не более сотни солдат, генерал же отвечает за целую армию. Но почему же тогда, спросите вы, Сарагур не носил имя Зеленого Мага, а оставался пока магом белым? Потому что не настало пока время или, может быть, потому, что не было на то воли Красного Мага.
Красный Маг – о таком ни Шаман, ни Леша, ни даже Борис Иванович еще не слышали. Да и откуда им знать об иерархии цветов! Они знали лишь, что на низшей ступеньке расположен черный цвет – цвет смерти и печали. Белый цвет был значительно выше, но он был всего лишь предпоследним. Выше стояли синий,  зеленый, и наконец – красный, высший и главенствующий цвет. Человеку чрезвычайно редко приходилось забираться выше белого, до зеленого же не удавалось доходить никому, кроме нескольких особей, перешедших в гораздо более высокую фазу существования, нежели человеческая. Красный Маг – он был старше нашей планеты, не исключено, что для него понятие возраста перестало существовать очень и очень давно. Называли его по-разному – в разных мирах. В Мире Сказок он носил имя Красный Маг. В Стране Грез он был летнее утро, когда прохладный ветерок играет в свежей зелени листвы, а ласковое мирное солнце только начинает свой ежедневный путь. В других мирах –- кто знает.
Они знали Сарагура, знали, что он Белый Маг, а также догадывались, что Роплит подчиняется черному цвету. Однако они очень бы удивились, если бы кто-нибудь сказал им, что каждый из Распорядителей стал бы в Мире Сказок не меньше, чем Зеленым Магом (для нашего уха несколько непривычно, не правда ли?), а их хорошая знакомая Светлана – Синий Маг. Однако это именно так. Путь Светланы был не прост, да и найдите мне легкий путь до таких высот!
Возможно, читателю знакомо имя Снегурочка (да-да, именно та, которая растаяла, прыгая через огонь). Став паром, Снегурочка поднялась к небесам, там превратилась в чистейшую воду, выпала вместе с дождем над святыми местами, ушла в землю, потом вместе с грунтовыми водами попала в Свят-озеро. Олененок, который пил из озера, вобрал в себя бывшую Снегурочку, и дал ей новые жизненные силы, став и сам больше, чем просто олененком. В виде животного Светлана прошла новый жизненный круг, за которым последовало еще три, прежде чем она стала такой, какой встретили ее наши путники. Хотя это не совсем верно. Дело в том, что Светлана достигла уже надматериального уровня, поэтому принимала ту оболочку, которая была ей наиболее удобна в том или ином случае. Уже давно Светлана не принимала участия в Мире Сказок, этот мир не входил в круг ее забот, им заведовал Сарагур; и тем исключительнее выглядит миссия нашей троицы, если Светлана не только явилась к ним в образе женщины, но и помогла. Помогла, правда, на свой манер, как и полагается, наверное, Синему Магу. Впрочем, тут уж мы вторгаемся в области совершенно неизученные.
А красный маг... Его никто и никогда не видел, а если видел, то никому не рассказывал. Одно известно точно (хоть и неясно, откуда): красный маг действительно существует, потому что – как же без него?
Однако, похоже, случилась некоторая накладка. Да, верно, в повествовании еще не фигурировала Светлана Синяя, но ведь нельзя же было говорить о магах и не упомянуть о ней. Тем более, что ей уже пора появиться на этих страницах, время для этого почти подоспело. Что же касается её облика... Светлана и впрямь была прекрасна. Лучистые бездонные темно-синие глаза, золотистые волосы, ниспадающие потоками солнечного света на плечи и грудь, белая гладкая шелковистая кожа... и, конечно же, это ощущение энергии, огромной светлой силы, что струилась из нее, как бы озаряя все кругом. Не удивительно, что все трое влюбились в нее с первого же взгляда. Да, может быть, черты ее лица были немного слишком правильными, а взгляд чуточку чересчур холодным и немигающим, но зато – какая величественная грация, какая осанка и поворот головы! Нет, решительно, Светлана была прекрасна. И ни при чем здесь разговоры о том, что это, мол, лишь оболочка, что Синий Маг принимает такую форму, какую только пожелает – Синий Маг это не лицедей, он не может (да и зачем ему?) принимать по желанию то обличье молодой девушки, то, скажем, седобородого старца. Так и Светлана: она могла менять форму, но всегда можно было быть уверенным, что в людском обличье она будет именно такой прекрасной девушкой, а став, скажем, деревом, – станет тоненькой весенней березкой. Ведь во всем и всегда должен быть хотя бы маломальский порядок.
Конечно же, она являлась им во снах. Являлась нечасто, но каждый раз для того, чтобы подсказать верное решение тогда, когда положение представлялось безвыходным совершенно. И в первый раз это произошло именно в Проклятой Долине, потому что долина эта и в самом деле была проклята: именно здесь Роплит перед тем, как стать Кощеем Бессмертным, вел свою последнюю и самую кровопролитную из всех битву; видимо, он переборщил с черной магией, как знать. Известно лишь одно: долина действительно проклята, и путь троих друзей лежит как раз через нее. Итак...
2

Сколь ни сладко было встретиться вновь после разлуки (как быстро все-таки трудности сближают людей – не прошло и двух недель, а они уже закадычные друзья), сколь ни устали все трое во время длительного пребывания под водой, но – очевидные и серьезные неполадки в Мире Сказок побуждали идти дальше, и поскорее. Поэтому они не стали возвращаться в город, от которого, к тому же, оказались весьма не близко, и двинулись в путь. А в городе этим временем происходило нечто отвратительное и ужасное.
Город пылал. Город стонал, кричал и молил, город плакал – и все было напрасно. Змей Горыныч старался на славу, и к вечеру от Синь-озерска не осталось почти ничего, лишь остовы немногих каменных домов чернели среди выжженного пепелища. Не был исключением и дом Сарагура: он сгорел дотла, сгорел, как самый обыкновенный дом, и лишь красивая изразцовая печь, теперь потемневшая и потрескавшаяся, напоминала о былом великолепии этого доброго места. Сарагур стоял у развалин своего дома потрясенный и грустный. Бесспорно, жаль было и дома, однако в былых битвах с Роплитом не раз приходилось терять пристанище. Дело было в другом: сгорели все его книги. И хотя он помнил их все наизусть, книг все равно было очень жаль. Он собирал их почти всю жизнь, некоторые составил сам, а по одной из них даже учился магии в незапамятные времена... И теперь это все стало лишь кучкой пепла, и никакое заклинание не могло вернуть Сарагуру его единственного богатства.
Мимо него по искореженным, почерневшим улицам носились, бродили и ползали жители города и все те, кто, как каждый год, приехали в Синь-озерск на Большую Ярмарку – люди стенали, плакали и молились, люди не понимали, что происходит, почему цветущий и прекрасный город превратился вдруг в чадящие развалины, за что на них обрушилось такое несчастье... А Сарагур молча стоял, оплакивал про себя погибшие книги и ничем не мог помочь безутешным.
Однако наши друзья не ведали, что творится в Синь-озерске, они даже не смотрели в ту сторону. Сосредоточенно и упруго шагали они вперед, спеша спасти Мир Сказок от таинственной напасти, хоть и не представляя себе, как это можно сделать. “Главное – вперед”, так рассуждали они, все более удаляясь от пылающих развалин, где уже второй раз Роплит с помощью Змея Горыныча пытался избавиться от неведомых пришельцев.
Долго ли, коротко ли, но привела их дорожка стеганая к забавному месту. В стороны, да и сзади, откуда пришли – расстилалось зеленое, с легкой сентябрьской желтизной, великолепие. Впереди – стоял дремучий бор, и был бы он ничем не примечателен, если бы возможно было найти хотя бы на одной из великого множества этих крепких вековых сосен хотя бы одну зеленую иголку. Бор был самый обычный, только совершенно желтый. Впрочем, это было даже красиво, поэтому путники не размышляли долго и вступили под сень золотых сосен. По всей видимости, это была причуда природы (или Сказочника), так как ничего странного и, тем более, опасного с ними не происходило. К тому же дорога шла под уклон и была в свое время хорошо наезжена, хоть и заросла совершенно травою – видимо, теперь люди ездили иным путем.
По дороге они не встретили почти ничего интересного. Ну, разве что маленький водопад, который был забавен тем, что тек не сверху вниз, как полагается, а наоборот. Да, еще их внимание привлек, помнится, двухголовый скворец, разговаривавший сам с собою на разные голоса – правда, к сожалению, по-птичьи. И еще у Бориса Ивановича пошла носом кровь, и никак не хотела останавливаться целых пять минут, чего раньше с ним никогда не случалось. Вот и все, что было необычного на их пути через золотой лес. Сначала.
Сначала – потому что как только они перешли через весьма широкий и быстрый, но мелкий ручей, начались неприятности. Первая же из неприятностей была столь велика, что казалось странным, как она вообще помещалась в этом, уже лиственном, лесу: ей бы наверняка больше подошли бы гигантские доисторические папоротниковые заросли, те, что до самых небес или выше.
Это была жаба, огромная уродливая жаба, кровоточащая миллионами бородавок. Тяжело дыша, сидела она прямо у них на пути, и обойти ее не представлялось возможным. Жаба была ростом пониже Алексея, но немного повыше Шамана, обычного жабьего цвета и с необычными для любого земноводного глазами. Глаза ее напоминали скорее собачьи и были к тому же совершенно слепы. Такая вот шутка природы. Впрочем, назвать это шуткой было уже затруднительно. Это было похоже скорей на болезнь, жуткую и невиданную, или...
– Радиация? – недоверчиво переспросил кого-то Шаман.– Нет, не может быть. Откуда в этом мире...
– Может, заклинание,– это Леша,– почему вдруг радиация? Хочешь сказать, что здесь был ядерный взрыв?! Прости, но это чушь. Эта жаба – на нее просто наложили какое-то заклятье, вот и все.
– А двухголовая птица? А кровь из носу?
– Ну и что? У меня тоже идет кровь из носу, это не значит, что вокруг меня постоянно взрываются атомные бомбы!
– Нет, конечно. Ты прав, это просто заклятье. Пойдемте быстрее дальше, пока эта... это существо случайно нас не раздавило.
Все поспешили дальше и гигантских жаб в тот день больше не встречали. А на закате они вышли из лесу на необозримо огромное поле, да так и остолбенели. Поле все сплошь было усеяно проникновенно шуршавшими на ветру белыми костями, насквозь проржавевшими мечами, щитами и латами. Было очевидно, что когда-то, очень давно, здесь произошло что-то ужасное, то ли всемирная битва, то ли всебитый мир... Во всяком случае, трава не росла на поле до сих пор.
Друзья стояли в молчании, завороженные странным мрачным зрелищем: бескрайнее поле, покрытое белыми костьми, словно снегом, освещенное кровавым заходящим солнцем, и тишина, нарушаемая лишь шорохом того, на чем когда-то давно крепились хрящи, сухожилия и мышцы, двуглавые, широчайшие и лицевые...
3
Ночью Алексею приснилась Светлана, и у них состоялся очень важный, хоть и донельзя странный разговор. Они были в каком-то цветущем весеннем саду, пели птицы и светило солнце.
– Кто ты? – спрашивал Леша.
– Я Светлана. Светлана Синяя. Я буду теперь сниться вам иногда, чтобы помочь в вашем нелегком пути...– отвечала Светлана, мягко улыбаясь.
– А где это я?
– Это так, просто... Красиво?
– Конечно... Я люблю весну... А там сейчас осень... Скажи, Светлана, почему в Мире Сказок такая странная осень: чем дальше, тем жарче?
– Мир Сказок сильно болен. Болезнь – это Кудрявый. Врачи — это вы,– отвечала Светлана.
– Но что же нам делать?!
– Сердце подскажет...
– Но сможем ли мы, случайные люди...
– Вы не случайные люди. Вас выбрали. Поэтому – сможете.
– Выбрали? Но Распорядитель...
– Ох уж этот Распорядитель... (полуулыбка)... Он не имел права разглашать тайну. Но вас действительно выбрали, и вы обязательно добьетесь победы. Должны добиться.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что вы сильны духом, и еще — вы не такие, как остальные живущие в вашем мире.
– Что же, нас только трое таких?
– Ах, нет!.. (переливчатый тихий смех)... Но можно было послать только троих, тут Распорядитель не обманул.
– Ты знаешь, как все закончится?
– Нет... Этого не знает никто.
– Что случилось в той долине? Битва?
– Да. Давным-давно силы зла потерпели здесь поражение, но битва была упорной. Она продолжалась три месяца. Половина людей погибла на этом поле.
– Здесь был взрыв?
– Да, был. Это все Роплит... Какая-то странная и очень мощная черная магия. Страшное заклятие: люди умирали потом еще сотни лет.
– Куда нам идти?
– Ваш путь — через горы, что лежат к востоку, и дальше. Когда минете горы, особенно берегитесь Черного Мага Роплита, называющего себя Кровавым. Он мощный маг и он знает, что вы здесь, и он охотится за вами... Он боится вас, а потому способен на многое.
– Роплит – это Кощей Бессмертный?
– О, нет. Роплит гораздо опасней и хитрей. Берегитесь его... Однако мне пора.
– Подожди, Светлана!
– Не волнуйся, я приснюсь еще! Да хранит вас Красный Маг!
4
Леша проснулся посвежевшим, бодрым и озадаченным. Потряс головой, чтобы проснуться окончательно, потом взял плетеное ведерко (Борис Иванович смастерил его с неделю назад, совершенно справедливо указав, что путешествие без ведра – это гитара без струн. Шаман тогда поддержал его, и целый день они потратили на изготовление утвари – двух ведер и трех глиняных горшочков для приготовления пищи) и решил сбегать за водой. Потянулся, глубоко выдохнул и ушел, что-то насвистывая. По дороге Леша встретил Перегудова и, шутливо поклонившись, подмигнул ему.
Борис Иванович улыбался и глядел Леше вслед, невольно любуясь ладной загорелой фигурой парня, его уверенными беззаботными движениями. Молодость и наслаждение жизнью, несмотря на стремное положение дел и несметные трудности-опасности, сквозило в каждом его движении. Перегудов, как мы знаем, не жаловался на плохое здоровье, и его походка была почти такой же упругой, как и лешина, однако Борис Иванович все же невольно позавидовал Алексею...
В ожидании, когда Алексей принесет воды для завтрака, Перегудов решил еще немного пройтись, не удаляясь от лагеря: природой любоваться в это утро было одно удовольствие. Не успел он сделать и десятка шагов, как любопытная диковина растительного мира этих мест привлекла его внимание.
Взору Бориса Ивановича предстали два дерева, росших совсем рядом с лагерем; по-видимому, это были дубы, лет по пятидесяти каждый. Расстояние между деревьями было не более четырех метров, и тем сильнее бросалась в глаза поразительная странность, не замеченная накануне только по причине усталости да темноты. Дело в том, что деревья были совершенно одинаковы, –– не просто похожи одно на другое, а абсолютно идентичны: совпадало расположение и длина ветвей, рисунок коры ствола, –- словом, все. Деревья были словно два однояйцовых близнеца. Борису Ивановичу даже показалось, что у него двоится в глазах и он с трудом удержался от того, чтобы помотать как следует головой.
От созерцания дубов-близнецов Перегудова отвлек голос Шамана, неожиданно прозвучавший прямо над ухом:
– Дядя Боря, ну так же нельзя, честное слово, есть же хочется!
– Мне, собственно, тоже хочется, так я же терплю – и ты потерпи. – Ответствовал Перегудов философски, не спеша оборачиваясь к собеседнику.
– А долго еще придется терпеть? – почему-то саркастически спросил тот.
– Ну, сперва Алексей принесет воды, затем надо будет...
– Алексей сидит сейчас у костра и чистит овощи, также выражая нетерпение и заинтересованность в том, чтобы вы принесли воду как можно скорее.
– Я?
– Ну не я же! Борис Иванович, вы что же, забыли: утром, как проснулись, я спросил, кто идет за водой, а вы уже были на ногах, и сказали, что сходите.
– И что дальше?
– Дальше – вы ушли!
– М-да... Любопытно. Видите ли, дорогой друг, я сегодня действительно встал рано, но поскольку вы еще спали, я решил немного прогуляться, и в лагерь еще не возвращался. Однако минуты две назад я встретил здесь Алексея, который направлялся за водой – сейчас он, должно быть, уже у ручья, – так что вынужден заметить, что ты, Шаман, что-то перепутал.
– Стоп, стоп, стоп. Если, по вашим словам, вы не возвращались в лагерь, то Леша – он из лагеря наоборот не выходил.
– Ты, наверное, просто не заметил, Шаман, а он и вышел. За водой.
– Да не мог я не заметить: мы с ним в города играем с утра...
– Ну, не знаю тогда. Ладно, я в лагерь пошел. А ты – обрати внимание на эти два дерева, очень любопытно.
Перегудов ушел, а Шаман все стоял в задумчивости, пытаясь разобраться в этой путанице. Затем он поднял глаза, чтобы посмотреть на деревья, о которых говорил дядя Боря. Посмотрел – и тут ему все стало ясно. Подпрыгнув на месте от удивления и возбуждения, Шаман побежал в лагерь, чтобы поделиться своей догадкой.
– Дядя Боря! Дядя Боря!
– Ну, что тебе, Шаман, чего раскричался-то?
– Мы с вами сейчас говорили, и вы мне два дерева показывали, помните?
– Ты, голубчик, что-то путаешь. Может, на солнышке перегрелся? Да вроде не жарко еще...
Шаман несколько опешил, криво улыбнулся и снова куда-то заспешил. Читатель, наверно, удивится (а может, и не удивится – читатель проницателен), если ему сказать, что Шаман побежал искать Перегудова.
Перегудова он, конечно, нашел, и к исходу долгого и, со стороны, весьма безумного разговора они, наконец, примерно поняли, что же происходит. Впрочем, можно было поберечь голос и время. Достаточно было взглянуть на место, где они накануне, уже в сумерках, разбили свой лагерь, чтобы все понять.
Существуют на нашей планете такие места, где законы физики... как бы это помягче... в общем, перестают действовать. Есть такие места в нашем мире, естественно, существуют они и в иных мирах. Деревья-близнецы – это была одна из примет “аномалии”, как принято называть такие зоны. О том, что это место не совсем обычное, говорили также повышенная влажность в сочетании с повышенной горючестью (проще говоря, дрова мгновенно отсыревали, но, тем не менее, вспыхивали, словно порох, стоило поднести к ним спичку) и множество всяких других мелочей. Но самым примечательным было свойство этого места дублировать те предметы (и живые существа тоже), которые пробыли там достаточно долгое время, то есть, хотя бы несколько часов. Так, например, Шаман с интересом обнаружил, что в мешке у него опять лежит плетеное ведерко, хотя Борис Иванович видел, как Алексей ушел с этим ведром за водой.
Алексей с видимым интересом выслушал сообщение о том, что он куда-то там ушел, и задал весьма резонный вопрос:
– Это все, конечно, очень интересно и забавно, но только ответьте мне, друзья мои: как теперь узнать, кто из нас настоящий, а кто свежесозданный?
Борис Иванович не перестал смеяться и подхватил:
– Да, также очень хотелось бы узнать, не придется ли нам путешествовать вшестером?
– Ну уж нет, кормить еще троих, да к тому же каких-то зомби, я категорически не согласен!
– Тут, Леша, ты можешь быть совершенно спокоен, потому что я общался с обоими Борисами Ивановичами и авторитетно заявляю: они совершенно одинаковые!
– Ну, ладно, посмеялись и будет! Что теперь делать-то?
– Для начала, наверное, сходить за водой. А то что-то меня долго нет.
И Алексей пошел за водой. Друзья задумчиво поглядели ему вслед, а Перегудов молвил:
– Где-то я это уже видел.
Как ни странно, но поход за водой решил все загадки. Потому что на обратном пути ведро у Леши вдруг растаяло прямо в руке, замочив ему все ноги, а чуть поодаль он увидел настоящее ведро. Рассказ об этом маленьком происшествии внес успокоение в ряды путников, и лишь Шаман с сожалением высказался в том смысле, что, мол, вшестером им было бы ровно в два раза сподручнее.

5
Происшествие с ведрами оказалось, пожалуй, последним безобидным происшествием на их нелегком пути к заветной цели. Уже через полчаса после того, как они покинули странное место, начали собираться странного цвета тучи и примерно к полудню разразилась страшная гроза. Самое неприятное заключалось в том, что ненастье застигло их посреди огромного поля, а одна из молний обратила в золу трухлявый обломок дерева в каких-то шести-семи шагах от них. Вдыхая запах электричества, Шаман предложил переждать грозу в лежачем положении. Правда, дождь хлестал просто сплошным потоком, и вокруг уже образовались порядочные лужи, но посреди ровной, как стол, поверхности они представляли слишком уж хороший молниеотвод.
– Все равно мы уже вымокли насквозь! – крикнул Шаман, стараясь заглушить шум дождя и грохот грома, – так что, отделение, слушай мою команду: ложись!
Лежа они провели не так уж и много времени, каких-нибудь два-три часа. Но зато в них не попала ни одна молния.
– Что-то мне это начинает надоедать, – сказал Леша, когда они вечером пытались согреться у дымящего костра и с сожалением вспоминали дрова, которые горели тем ярче, чем мокрее становились. – Все это, конечно, очень увлекательно и забавно – поначалу – но давайте мы уже куда-нибудь придем. Утомительно вот так бродить и мокнуть почем зря.
– Да уж, за последнюю неделю на нас обрушилось просто неимоверное количество воды... – Шаман постарался придвинуться еще ближе к огню, но ближе было некуда.
– Мир Сказок плачет, – задумчиво произнес Алексей, после чего все молчали, пытаясь обсушиться у чахлого костерка. Так они и заснули, сидя, подтянув колени к подбородку и втянув голову в плечи.
Наутро снова светило солнце, опять было тепло и светло, поэтому в путь друзья двинулись уже в довольно сносном настроении. Однако, памятуя о том, как внезапно налетела гроза, они чувствовали себя не вполне уютно под открытым небом и поэтому обрадовались, когда на пути у них встал еще один лес. Ступив под гостеприимную сень ветвистых деревьев, путники почувствовали себя намного уверенней. К тому же солнце стояло уже весьма высоко, а осень в этом мире, как мы уже знаем, была довольно странной: чем дальше, тем жарче.
Лес был густой и тенистый, но отнюдь не непроходимый, идти было легко, даже приятно. И путники довольно споро продвигались вперед, вглубь леса, на восток. Подходила к концу вторая неделя их сказочного путешествия, и очередной день их доблестного похода кончился без приключений. Как это ни странно.
На следующий день опять было солнечно и тихо, и настроение у всех троих было самое радужное. Где-то высоко ветер лениво шевелил листву верхушек деревьев, солнце местами пробивалось сквозь густой, почти сплошной покров, и тогда золотая пыль плясала в узких столбиках желтого света; прошлогодние листья и сухие веточки хрустели под ногами...
– Это не веточки, – с удивлением сказал Алексей, вглядевшись, – Никакие это не веточки!
Все трое остановились и внимательно присмотрелись к тому, по чему ступали их ноги. Это и вправду были отнюдь не веточки. Вернее, веточки тоже попадались, но в большинстве своём это были сухие кости, кости, принадлежавшие когда-то мышам, белкам, птицам... Только тут друзья заметили, что в лесу как-то слишком уж тихо: ни птичьего гомона, ни шорохов – все звуки издаваемы были ими самими да ветром, гулявшим в вышине. В остальном же – полнейшая тишина. Друзья переглянулись и нахмурились. Прислушались, стараясь не дышать. Только ветер. Но вот на секунду стих и ветер, и тогда путники услышали едва заметный слабый далекий... то ли гул, то ли рокот. Трудно было сказать, чем был вызван тот звук, только было похоже на очень далекий водопад. Вздохнув, Шаман распрямился и предложил идти быстрее:
– Просто на всякий случай, – сказал он.
Никто ничего не прибавил к этому, но двинулись быстрее. Радужное настроение, конечно, пропало. Уже в который раз они убеждались, что в Мире Сказок все время надо быть настороже. Во всяком случае, покуда он болен. А то недалеко и до беды.
До беды и впрямь оказалось недалеко. Шли-то они, конечно, быстро, но, похоже, только скорее приближались к источнику того странного гула, что поначалу был едва различим в шуме листвы на ветру. Теперь уже ни шаги, ни ветер – ничто его не заглушало, и на душе у друзей становилось все тревожнее и тревожнее. А еще через некоторое время появились первые звенья Ос.
Осы выглядели довольно обыкновенно, только были гораздо крупнее – в среднем взрослая особь достигала семи-восьми сантиметров в длину – и вместо привычной желто-черной раскраски их спины украшали контрастные ровные черные и белые полосы. Осы появились из-за пригорка и так и застыли в воздухе, словно разглядывая незнакомых им существ, прикидывая, справятся ли они с такой необычной добычей. Люди в свою очередь тоже застыли на месте, пораженные зрелищем. Гул нарастал, становилось страшно.
– Боже мой... – одними губами прошептал Перегудов. – Что за ужас!
– Это называется "попали", – добавил Леша и медленно огляделся в поисках спасения. Спасения не было, как не было и сомнения, что Осы нападут.
– Ну что ж, давайте прощаться, – тихо молвил Шаман. – Похоже, притопали...
Похоже, друзья действительно попали в весьма неприятную (смертельно неприятную) переделку, и неизвестно, чем бы кончилось дело (в общем-то, известно, чем бы это кончилось, просто так принято говорить в книжках), если бы вдруг...
"Вдруг" – слово порой просто незаменимое, причем не только в сказках. Каждый раз сюжет стремительно закручивается, петля на шее главного положительного героя неумолимо затягивается, злодеи окружают, предатели прицеливаются в спину... И тут (не)ожиданно звучит это воистину волшебное слово "вдруг". Вдруг – появляется подмога, вдруг – осечка, вдруг – враг оказывается давно пропавшим и теперь только нашедшимся любимым братом... Одним словом, – ВДРУГ.
Так было и теперь, с той лишь разницей, что это повествование не вымысел и не сказка, а документально точное описание происходившего на самом деле. Так что, видно, не только в книжках бывает "вдруг", но и в жизни, хотя в жизни, к сожалению, реже.
Но мы отвлеклись. Итак, вдруг, словно из-под земли, раздался негромкий высокий голос:
– Сюда, сюда, скорее!
И друзья не раздумывая кинулись на голос. А следом ринулись Осы.
6
Подземный ход (вернее, лаз) оказался весьма узким, особенно для Бориса Иваныча, но протиснуться все же было можно, и это было главное, потому что укус местной Осы не шел ни в какое сравнение с укусом осы обыкновенной, к какой мы привыкли, когда неприятно, когда распухает ладонь, но и только. Сейчас Осы успели нанести каждому лишь по паре уколов, и яд еще наверняка не подействовал в полную силу, но мучения уже были почти нестерпимы. Место укуса жгло как огнем, все тело немело, мышцы непроизвольно сокращались.
После нескольких минут путешествия по земляной норе в совершенной темноте (да, и вдобавок земля набивалась за шиворот, в уши, нос и рот) друзья наконец оказались в относительно просторном и довольно сносно освещенном помещении – комнатке размерами примерно четыре на пять метров и высотой никак не более двух. Комнатка была довольно уютно обставлена миниатюрной мебелью, а сам хозяин – бородач в опрятном зеленом камзольчике – уже суетился вокруг гостей, озабоченно покряхтывая каждый раз, видя новую отравленную рану.
Путники устало улыбнулись, как могут улыбаться лишь чудом спасшиеся люди, но поблагодарить своего спасителя уже не успели: стало вдруг очень душно, очертания предметов сделались нечеткими, стало опять совершенно темно. Трое людей рухнули как подкошенные на чисто метеный земляной пол. Гном озабоченно покрутил бородатой головой и поспешил куда-то в боковой коридор, откуда вернулся нагруженный всякой всячиной: травами, кореньями, настоями и прочими аптечными разностями. И немедленно принялся за лечение. К счастью, полученная Лешей, Шаманом и Перегудовым доза яда не была слишком велика, иначе им пришлось бы совсем худо, к тому же самое действенное лечение – это лечение грамотное и, главное, своевременное. Так что уже к утру вся троица пришла в сознание и, хотя укусы еще болели, это не помешало им наброситься на предложенный завтрак и самым бессовестным образом дважды просить добавки, нанося тем самым чувствительный урон припасам радушного старика.
За завтраком разговорились, и путники, устав таиться и понимая к тому же, что обязаны гному жизнью, рассказали ему все, со всеми подробностями, начиная с того момента, как оказались в кубокомнате. Они не особенно надеялись, что им поверят, просто хотелось выговориться, но гном (имя его, к сожалению, не дошло до нас) – гном слушал их очень внимательно и хоть и хмыкал в некоторых местах довольно ехидно, но лгунами их, похоже не считал. Даже наоборот, очень растрогался, услыхав, что они специально пришли из другого далекого мира, чтобы спасти его родину, маленький и уютный Мир Сказок.
В ответ же он сообщил своим новым друзьям, что живет один, и уже довольно давно, с тех пор, как все гномы перешли на службу к Роплиту. Живет один, под землей, наверху у него огородик, очень даже неплохой, только одна беда – ухаживать за ним, поливать и пропалывать приходится по ночам, когда Осы спят. Ну да, Осы по ночам спят, а как же. Нет, откуда они взялись, он не знает, но появились уже очень давно. Но он привык, они ему не мешают, даже наоборот: цветы опыляют (молодые Осы, пока растут, питаются нектаром) и вредителей уничтожают. Зато здесь тихо, никто не тревожит. Вот почему он так удивился, услышав голоса и шаги, и, конечно, пошел поглядеть, кто это такой смелый нашелся. Хорошо, успел вовремя.
– Значит, будем идти по ночам. – Решили путники.
– Да одной ночи хватит, – улыбнулся старичок. – Лес-то уж скоро кончается, а Осы в поле не живут, они ветра не любят.
И действительно, одной ночи вполне хватило.
7
Поле было столь же бескрайним, сколь и безжизненным. Трава скрипела под ногами и рассыпалась в пыль, не было слышно ни одного кузнечика. Друзья вздохнули и побрели навстречу солнцу. Сказочный пейзаж становился довольно однообразным и, честно говоря, безрадостным. Долго ли, коротко, но шли они, шли и пришли к какому-то обветшалому замшелому замку, в котором, очевидно, уже добрую сотню лет никто не жил.
Он был велик, даже громаден, камень был черен от времени и солнца, выщерблен ветром. Вокруг замка когда-то был разбит сад, и сад, судя по всему, роскошный, но теперь высохшие остатки некогда могучих деревьев наводили лишь уныние и скорбь. Перед величественным парадным подъездом когда-то журчал фонтан, но теперь лишь запыленные белесые мраморные плиты говорили об этом. Запустение и печаль царили здесь и царили уже давно. Ограда перекосилась, сорванный ветром флюгер валялся на земле. Это все было отмечено путниками в ходе внимательного осмотра. Единственное, чего не заметил ни один из них, – это то, что замок не отбрасывает тени. Но это ведь пустяки, не так ли?
С подозрением оглядев замок со всех сторон, друзья все же вошли внутрь – ночевать под открытым небом что-то не хотелось. Замок не произвел на них благого впечатления, но опасным тоже не выглядел, и возможность переночевать под самой настоящей крышей в просторных комнатах пересилила опасения. С трудом распахнув рассохшуюся массивную дверь, они ступили в прохладный полумрак огромных комнат.
На удивление, внутри оказалось весьма прилично. Конечно, видно было, что целую вечность в замке никто не убирался, чему свидетельством были тонны пыли решительно на всем, но мебель по-прежнему была крепка, полы натерты, в массивных канделябрах были приготовлены свечи, а в поражающем воображение своими размерами камине лежали огромные вязанки восхитительно сухих дров. Даже зеркала не были разбиты и не заросли паутиной.
Впервые за долгое время друзья поужинали за самым настоящим дубовым столом, самой настоящей домашней пищей (старик-гном настаивал, чтобы они прихватили с собой что-нибудь из его припасов, а они не особо сопротивлялись), а выспались на самых настоящих кроватях с резными спинками. Отдых получился просто роскошным, и утром они с сожалением покидали обитель ныне уже покойного неизвестного им властелина, так внезапно покинувшего свой дом много лет назад. Но ничего не поделаешь, подвиг есть подвиг, его нельзя отложить или совершить, оставаясь в тепле и уюте: чтобы он состоялся, необходимо двигаться к цели, на то он и подвиг.
И они двинулись к цели; единственное, что они позволили себе, так это прихватить из замка некоторые полезные мелочи: котелки, ножи с кухни, вязанку дров, да еще Борис Иваныч тащил с собой зачем-то три зеркала, пустую склянку и палочку растрескавшегося от времени сургуча, за что терпел многочисленные насмешки со стороны своих глупых и нечутких товарищей. И даже то, что скляночку он почти сразу же разбил, а сургуч потерял, насмешек, как ни странно, не поубавило.
Началась третья неделя их путешествия, когда они начали восхождение. Горы были не очень крутыми, но отменно высокими, Бориса Ивановича мучила одышка, Лешка вообще панически боялся высоты, так что обязанности одновременно проводника, носильщика и массовика-затейника легли на Шамана. Он, впрочем, казалось, не особенно этим тяготился.
На очередном привале (поднялись к этому времени довольно высоко, местами уже лежал снег) Шаман куда-то пропал. Сперва его спутники этого не заметили, потому что были увлечены каким-то серьезнейшим спором, потом его отсутствие стало заметно, и уже Перегудов с Алексеем готовы были затеять новый спор о том, пора уже волноваться или еще не пора, как у костра возник гордый Шаман. За собой он едва волочил огромного горного барана, косматого и рогатого. Все разом оживились, и обед получился просто царским. Шкуру же решили не выбрасывать, а обработать и таскать пока за собой, пока снова не станет по-осеннему жарко. Так и сделали, после чего продолжили восхождение, причем Шаман, чувствовавший себя героем и волочивший теперь еще и мокрую тяжелую шкуру, теперь уже явно тяготился своими обязанностями носильщика и высказывался в том смысле, что, мол, если кто-то боится высоты, то это еще не повод идти налегке, мол, бояться можно и принося пользу обществу. Леша делал вид что не слышит.
К вечеру, изрядно вымотавшись и замерзнув, они взобрались на довольно странного вида площадку с небольшой пещерой в скале сбоку. Если само наличие пещеры было встречено одобрением, то вид площадки не понравился никому. Леша покрутил носом и сморщился, Шаман брезгливо сбросил носком вниз какую-то косточку и нахмурился, а Борис Иванович вовсе заявил, что место это – поганое, ни больше, ни меньше. И в доказательство привел несколько таинственных примет, обнаружив сильную склонность к мистике и, возможно, оккультным наукам.
Впрочем, мистика мистикой, а ночевать под открытым небом на высоте почти четыре километра не хотелось никому, поэтому все с готовностью залезли в пещеру, которая оказалась не такой уж и маленькой – размером со среднюю комнату. И с этого момента приключения Алексея, Бориса и Шамана вступили в новую фазу своего развития.