ШАХ И МАТ

               
               
Позиция, стало быть, была такова. У окна на той же лавке, что и я, сидела женщина без определенного возраста в платке и с сумкой на коленях; она закрыла глаза как только поезд тронулся. Рядом со мной- молодой человек в спортивном костюме, который сразу же раскрыл Московские новости и в них погрузился. Напротив у окна- весьма элегантная пожилая дама, которой наше купе было обязано запахом духов- французских, хотя и не поручусь.Кто сидел на двух сидениях напротив- не помню, потому что люди эти вышли на станции Фили, и на их места, оживленно беседуя и жестикулируя, уселись те двое, которые и стали героями моего краткого повествования.

Один был постарше- лет так пятидесяти, в кепке, в серой куртке, темном свитере, с большим портфелем, который он сначала поставил рядом, но, заметив, что его приятелю тесновато, переставил на пол. Приятель чем-то мне сразу напомнил маленькую собаченку. В сером костюмчике, небольшого росточка он как-то примастился  рядом с "хозяином", подобострастно глядя тому в глаза и подхватывая каждый его жест. Разговаривали они громко, не обращая внимания на окружающих. Разговор не содержал обмена информацией или чего-нибудь в таком роде. Они дружно и с воодушевлением поливали своего по-видимому начальника, добавляя к портрету и поступкам того новые нелицеприятные детали и эпитеты.

Главенствовал в разговоре явно тот, что постарше. " Ялядь только начал говорить, так он сразу на меня понес. Слушать неуя не хочет. И, главное, дельное бы что говорил, а то такуюуйню порет." " Да ты что,его не знаешь ?- подхватил собаченка - Этоуудаку только повод дай."  " Вот, вот- продолжал старший- Ты подумай, я вчера к нему захожу, чтобы онлядь эту бумагу подписал. Ну сколько можно тянуть?! Так нет биеоать ему опять что-то не ясно! Почему полный перечень не приведен? Еклмн! Да где же ты в понедельник был? Я с этой бумагой и так заеался: три дня сидел, а полный перечень- так это воощеоуеешь."

Не буду воспроизводить весь текст, который шел на той же эмоциональной волне и в той же, так сказать, словесной аранжировке минут пять. Старший как-то совсем подавил собачонка, которому явно хотелось что-нибудь вставить от себя: " Онлядь ко мне тоже вчера приеался....." В ушах у старшего видимо еще звучали отзвуки собственной вдохновенной речи, так что он только повторял: ну, ну, ну, ну - готовый в любой момент снова захватить инициативу. Я понял, что конца этому не будет. Женщина без определенного возраста у окна не открывала глаз и видимо была безучастна к происходящему; молодой человек в спортивном костюме был погружен в Московские новости. Но дама -наискосок от меня... каково было ей? Она повернула лицо к окну, очевидно пытаясь отгородиться мелькающим пейзажем, но уши же она не заткнула. И мне казалось, что я ее ушами слышу:" Ялядь  решил, да заеись он со своим перечнем...".

Я понял, что, если женщина у окна и молодой спортсмен предпочитают быть пешками, то роль офицера мне надо взять на себя. " Друзья- сказал я -а нельзя не материться все время? Здесь же люди вокруг,... женщины..." Старший осекся на полуслове и поднял на меня глаза. Казалось он вообще только -что заметил всех нас, и на лице его выразилось некоторое недоумение. Затем он сделал примирительный жест. "Все, все, с этим завязано. Ни одного матерного слова. Никогда в жизни.  Какая, кстати, остановка?"  "Рабочий- сказал его приятель." "Так чего же мы сидим ?"- Оба вскочили.

И здесь произошло то, чего я уж совсем не ожидал: дама, на защиту которой я, собственно говоря, и выступил, повернула голову и сказала строго и укоризненно: "Зачем вы людям зря замечание делаете? Они ни одного матерного слова не употребили. Я, слава богу, не глухая."

Этот ход был, очевидно, неожиданным для всех. Женщина без определенного возраста открыла глаза, и на ее усталом лице изобразилось что-то вроде улыбки; молодой человек оторвался от газеты и мотал головой, пытаясь понять, в чем суть намечавшегося конфликта. Старший из собеседников, который был уже в проходе, приостановился и, глядя на меня лукаво, сказал: "Видишь, начальник, напрасно людей обижаешь. Никто по матери и не выражался." Потом подмигнул мне, подтолкнул своего компаньона и двинулся к выходу.

Однако даме вопрос  не показался исчерпанным. Она сказала громко и назидательно: "У самого, наверное, в ушах один мат стоит, вот и кажется, что все кругом ругаются" - и отвернулась к окну.

Я понял, что партия моя проиграна. Женщина снова закрыла глаза, молодой человек погрузился в Московские новости, на освободившиеся места сели новые люди, поезд тронулся.