Зона турбулентности

     Степан Курочкин услышал писк будильника и понял, что не выспался. Что ж, обычное дело. Натянул тренировочные штаны, надел тапочки, и пошлёпал на кухню жарить утреннюю яичницу. По пути Степан машинально щёлкнул выключателем трёхпрограммника. Последние 15 лет радио барахлило, сквозь щелчки и хрипы с трудом пробивались бодрые ритмы утренней гимнастики. Гимнастику делать не хотелось, и Степан переключил на другую программу. Здесь всё трещало не переставая, можно было лишь догадываться, что передают последние новости:
   - … …  в новую фазу … … движение планет … … зона турбулентности … …      Далее хрип приёмника стал устрашающим, и наш герой в раздражении вырубил допотопный агрегат. Потом плеснул на сковороду немного масла, включил газ и пошёл доставать яйца из холодильника. Казалось бы, малозначащая деталь, но придётся рассказать и об этом – для общей достоверности повествования. Старенький холодильник «Мир» (в этой квартире всё было стареньким и дряхленьким) неохотно раскрыл своё чрево… Неожиданно оттуда дохнуло жаром, словно из раскалённой духовки. Степан в недоумении пожал плечами, достал три яйца, хлеб и консервированную фасоль. Хлеб и фасоль сразу кинул на скворчащую маслом сковородку, а яйца разбил, намереваясь вылить в кружку и хорошенько взболтать, так вкуснее.
     Яйца оказались внутри изумрудно-зелёного цвета.
     Степан чертыхнулся, понюхал. Ничем особенным не пахнет. Опять пожал плечами, и определил зелёное чудо на прожарку. Получилось неплохо, яичница имела лёгкий привкус экзотических плодов киви. Степан быстро доел, заспешил на службу.

     Курочкин работал в конторе. Весь день он сидел за своим столом, отправлял факсы, отвечал на телефонные звонки, и пил кофе с коллегами. Работу Степан любил, она помогала заполнить время от утренней яичницы до вечерних пельменей.
     Итак, он бодро вышагивал по дорожке между домами, перепрыгивая лужи и насвистывая мотивчик из телесериала. Из-под ног лениво взлетали вконец обнаглевшие голуби. Голуби не хотели бояться Курочкина, словно чувствуя его безвредность. Вообще Степан птиц привечал, с удовольствием подкармливал, вот и сегодня достал из портфеля засохшую горбушку и стал крошить хлеб на коричневый круг водопроводного люка. Тотчас раздалось хлопанье крыльев, Степан смотрел, и не верил своим глазам. Это не были банальные сизари и всякие там воробьи-синички. Целая стая больших разноцветных птиц приземлилась возле люка. Неизвестные пернатые набросились на угощение, толкая друг друга и оглашая криками прозрачный весенний воздух. 

     На работе, слава богу, всё было как обычно. Курочкин поздоровался с директором Дмитрием Дмитриевичем, приветливо улыбнулся Любочке, пожал руку Владу и Саше, и наконец сел за рабочий стол.
     Однако и тут ждали сюрпризы. За два часа до обеденного перерыва подошёл Дмитрич и словно чего-то смущаясь, объявил на сегодня выходной. А потом совсем тихо добавил, что и завтра на работу приходить не нужно.
   - Сами понимаете, зона турбулентности. Чего уж теперь… – Дмитрич развёл руками, пряча улыбку под пышными пшеничными усами.

     На дворе четверг, и Степан с ужасом подумал о четырёх свободных днях впереди, которые ещё нужно чем-то занять. Однако сидеть на работе просто так было глупо, и он покинул тихую гавань родной конторы, так и не выпив свой утренний кофе. 
     Стояла теплынь, один из первых по-настоящему весенних деньков. Солнце весело заглядывало в лужи, воздух пах талым снегом и распускающимися почками. Подходя к дому, Степан Курочкин увидел соседку из третьего подъезда, Настю.
     Настасья была красавицей. Высокая, ладная фигурка, русая коса «до попы», глазищи прячутся за пушистыми ресницами, а на щеках ямочки, ужасно милые. Обычно Степан смотрел на неё издали, при встрече старательно отводя глаза, и никак не мог решиться познакомиться. Но сегодня такой необыкновенный день…
   - Доброе утро! Знаете, Вы самая красивая девушка во Вселенной. – Степан сказал всё это очень быстро, чтобы не успеть испугаться. – Больше всего на свете я хотел бы сделать для Вас что-то приятное, ну… просто, чтобы Вы улыбнулись!
     Настасья посмотрела на Степана, и улыбнулась уголками губ.
   - Кажется, это Вам уже удалось. Меня зовут Настя, а Вас?
   - Вы слышали про зону турбулентности? – ответил невпопад, потом смешался, стащил с себя шляпу, наконец представился, – Стёпа я.

     Вечером они пошли гулять в парк. Настасья шла медленно, и глазищи под пушистыми ресницами были раскрыты широко-широко. Курочкин бегал вокруг неё кругами, точно молодой пёс, и говорил без умолку. Видно, намолчался за все свои одинокие годы.
     Он говорил, что был женат, давным-давно, задолго до нашей эры. Говорил, что в его жизни никогда ничего не происходит. Ещё говорил, что у Насти самая чудесная во Вселенной коса, и шея, и глаза, а ямочки на щеках так хороши, что хочется немедленно их поцеловать. (Тут Настасья, чуть смутившись, погрозила Степану пальчиком). Потом он рассказал о сегодняшних приключениях, пышущем жаром холодильнике, зелёной яичнице и разноцветных птицах.

     Молодые бродили по парку, и никак не могли отыскать свободной скамейки. Наконец решили подсесть к какой-то старушке, та сидела на самом краешке, под огромным разноцветным зонтом, и вязала на спицах. Старушка посмотрела на нашу парочку, и приветливо улыбнулась:
   - Эх, такая прекрасная пара, в такой прекрасный день, и сидеть на скамейке! Я бы на вашем месте обязательно полетала сегодня, ведь зона турбулентности будет не вечно.
     Старушка усмехнулась, заговорщически подмигнула Насте.
   - Да что там, я и сама ещё… Эх, была - не была! – С этими словами старушенция ухватилась за свой дурацкий зонт обеими руками, и взмыла в воздух, стремительно набирая высоту. В полной тишине Стёпа и Настя уставились на пряжу, упавшую прямо на талый снег, не смея поднять глаза в небо. Степан неловко взял Настю за руку. По-прежнему сохраняя молчание, глядя друг другу в глаза и улыбаясь, они плавно взлетели.

     Первый круг над парком был особенно восхитительным, сладкий весенний воздух ерошил волосы, а деревья и люди казались сверху игрушечными.
   - Странно, почему я раньше не летал, это же так… легко, так чудесно легко!
   - А я летала во сне, это очень забавно, точно катишься с ледяной горки. – Настя раскинула руки в стороны, зажмурилась и сделала в воздухе кувырок. Её коса расплелась от ветра, и развевалась, точно сверкающий хвост кометы. Степан чинно плыл рядом, он откровенно любовался девушкой. Настасья поймала его взгляд и зарделась.
     Они летали до самых сумерек, забыв обо всём на свете. Проголодавшись, спикировали к лотку с пирожками, выхватили из рук обалдевшей продавщицы по горячему рогалику, и опять взмыли, точно два воздушных шара, вырвавшихся из неверной детской руки. Стёпа и Настя облетели весь город, потом всю Землю, ради смеха быстренько слетали на Луну (там им не понравилось), завернули к Солнцу (слишком жарко!), и опять вернулись в свой парк. В воздухе они повстречали множество людей, знакомых и незнакомых. Степан вдруг засмеялся, – заметил своего шефа Дмитрича, беззаботно порхав- шего под ручку с какой-то строгого вида дамой. Его знаменитые усы восторженно топорщились на ветру, точно крылья жука. Дмитрич помахал рукой.

     Потом им опять захотелось на землю. Старый парк был пропитан весной, словно губка, Степан то и дело вбирал носом воздух, пахнущий молодой зеленью и ещё чем-то неведомым, сладким, чарующим. Настасья шла по дорожке и рассматривала в лужах отблески предзакатных лучей. 
   - Стёп, что там так блестит, посмотри, пожалуйста!
   - Да ничего, просто Солнце отражается в воде. 
     И всё-таки он наклонился посмотреть. Просунул пальцы в коричневое месиво талого снега и извлёк на свет божий бриллиант, огромный и прекрасный как небо.
     Потом они оба ползали на четвереньках прямо по лужам, и рассматривали подарки весны. Под снегом всегда сокрыто множество всякой всячины, разноцветные фантики, крышечки и обёртки, мелкие монетки и осколки бутылочного стекла. Степан то и дело находил бриллианты и рубины, все они были крупные, прекрасной огранки, и загадочно сверкали в его руках. Настасье больше везло на изумруды и сапфиры, а ещё попался кусок янтаря  размером с кулак, с застывшим внутри жуком. Настя пожалела древнее насекомое, и подула на янтарную глыбу. Камень тотчас рассеялся лёгким золотистым облачком, а жук ожил, покрутил головкой, расправил крылышки, и с густым жужжанием исчез где-то вдали.
     Скоро молодые люди насобирали полные карманы блестящих камешков, хотя понятия не имели, что им делать с таким добром. Выход нашёлся сам собой. В парке был небольшой прудик, и они стали бросать камни в воду. Это оказалось по-настоящему красиво, смотреть, как разноцветные брызги самоцветов скрываются под водяным зеркалом.

   - Уже поздно, наверное, пора домой… Меня мама к ужину ждёт,  - Настасья грустно вздохнула.
   - Знаешь, а пошли сейчас в ресторан! – Стёпа сам немедленно смутился от такого предложения. Последний раз он приглашал в ресторан свою жену, и было это, как вы помните, задолго до нашей эры. А Настасья вообще ещё не разу не бывала в ресторанах, поэтому согласилась, из любопытства. Она чинно взяла своего кавалера под руку, и они пошли.
     Это была чудесная пара: Степан, сутуловатый, вихрастый, в клетчатом костюме, после полётов через облака покрытом крошечными капельками воды. И девушка, статная, большеглазая, с огромной-преогромной косищей. Оба улыбаются. Оба – счастливы!
     Где находится рестораны, никто из них не знал, поэтому все вывески и витрины в городе подвергались тщательному осмотру. Не сговариваясь, остановились у красивой дубовой двери с надписью «В ГОСТЯХ У БИЛЛА». Вошли, заняли столик у окна.  Есть совершенно не хотелось, за этот день Степан и Настасья на пару уничтожили 8 рогаликов, 12 порций мороженого и ещё чипсов и конфет без счёта. Однако к нашим героям уже приближался хозяин заведения.
   - Итак, молодые люди, что будем заказывать? - Билл оказался грузным мужчиной лет пятидесяти пяти, на круглом, гладко бритом лице сияла улыбка. Он напоминал большого кота.
   - Мы пока хотели бы просто посидеть, поговорить, - сказал Степан, слегка покраснев.
 - Ну разумеется, мои дорогие, сюда все приходят именно за этим! Вот меню, – он протянул Степану пухлую кожаную папку. Там значилось много разного, просто глаза разбегались.  «Задушевная беседа». «Разговор о милых пустяках».  «Разговор о погоде».  «Поговорим о Смысле Жизни».  «Обсуждение модных новинок». «Нравоучительный коктейль». Стёпа заморгал от удивления, потом крепко зажмурился и ткнул пальцем на удачу, авось повезёт!
   - О, какой отменный вкус! «Разговор о зелёных бабочках», это же наше фирменное блюдо. Ну что ж, приступим…

     Вдоволь наговорившись о зелёных бабочках и прочих вещах, они вернулись домой. Потом сидели у Степана на кухне, пили бесконечный чай с печеньем, Настасья рассказывала о себе. Она говорила, что работает бухгалтером в одной очень скучной фирме. Она говорила, что с детства боится динозавров. Говорила, что до смерти любит вишнёвое варенье, и обожает ходить в зоопарк. А ещё, у подруги её мамы есть дочка, девочка-инвалид, навсегда прикованная к постели. Настя носит ей конфеты и рассказывает истории о диковинных зверях.
     Стёпа всё время молчал, и его молчание постепенно сгущалось, пока в воздухе не заплясали разноцветные искорки.
   - Я люблю тебя. - Наконец сказал Степан Курочкин. Слова вырвались на волю, и запорхали по кухне, мелодично подрагивая прозрачными крылышками.
   - Будь осторожней со словами, дурачок! – Настасья замкнула его уста поцелуем. Она открыла окно, ночь была звёздной и тёплой, как одеяло… Взмыв в небо, влюблённые улеглись на мягкой перине из облаков, и поплыли неведомо куда.

     Утром Степан проснулся у себя в постели. Болела голова, за окном сыпал противный мелкий дождик, небо затянули тучи.
     Вдруг он вспомнил, что четыре дня пролетели, словно миг, и сегодня уже понедельник. Степан Курочкин натянул тренировочные, надел любимые тапочки и пошёл на кухню. По дороге автоматически щёлкнул ручкой радиоприёмника. Слышимость сегодня была превосходная, женский голос дикторши бубнил:
   - …должны с удовлетворением отметить, что Земля наконец-то вышла из зоны турбулентности. Просим вас немедленно сдать все остаточные артефакты в специально созданную комиссию по ликвидации и утилизации. В случае  необходимости возможен выезд на дом специалистов-утилизаторов, телефон…

     Степан замер в нерешительности. По кухне летали вчерашние неосторожно произнесённые слова, их крылышки радужно переливались. Степан Курочкин ухватился за хвостик одного из них, открыл окно и вылетел наружу. Больше его никто здесь не видел. Однако я слышал, он счастлив. Чего и вам желаю.

февраль – март 2002