Философия мастурбации

Дело было в конце августа в студенческом общежитии, в комнате с ободранными стенами и окурками по углам. Один студент в комнате проживал постоянно, и человек пять-шесть – в основном, парни из местных – тусовались там почти ежедневно.

Денег ни у кого не было, поэтому водку пили редко, а хлеб ели еще реже. Раз в два-три дня удавалось достать полведра картошки и стакан подсолнечного масла; тогда картошку жарили на большой сковороде и наступал праздник.

В один из таких праздников, отвалившись на стульях и кроватях с сытыми, довольными лицами и закурив, заговорили о мастурбации.



Начал разговор Полосатый – 17-летний длинноволосый симпатяга в рваных джинсах, - чтоб подразнить Наташу – белокурую студентку-второкурсницу, которая как раз и принесла подсолнечное масло. Полосатый сказал, что заметил интересный факт: если долго - например, месяц - не мыться, то на мастурбацию требуется больше времени. Стараешься, стараешься – а кончить не можешь.

Наташа очаровательно порозовела и отвела глаза, однако не ушла.

И тогда Полосатый рассказал историю.



Однажды он не принимал душ месяца два. Пришел домой, пока родители были на работе, съел то, что нашел в холодильнике, и принялся мастурбировать. Прошло 15 минут, 20, полчаса. Кончить не удавалось.

Полосатый переместился из ванной в кресло. Затем на кровать. Никакого толку.

Полосатый начал нервничать. Скоро должна была вернуться с работы мама. Надо было успеть во что бы то ни стало.

Полосатый ускорял движения рукой. Менял позы. Лихорадочно вспоминал самые соблазнительные из когда-либо виденных картинок и фильмов. Бесполезно.

В половине седьмого в замке скрипнул ключ. “Не успеть!” – горестно подумал Полосатый.

И ринулся в кладовку.

Несколько минут он, скрючившись на полу и плотно закрыв дверцы кладовки, прислушивался. Затем понял, что мама ушла на кухню готовить ужин.

Полосатый подождал еще пару минут. А потом принял решение довести начатое дело до конца.

Труд был тяжелым, упорным и неблагодарным. Завершить его удалось только через час.

После этого Полосатый выполз из кладовки на четвереньках (от долгого сидения в неудобной позе затекли ноги), забрался в постель, накрылся одеялом и решил, что завтра же примет душ.



- Наташа, - сказал Полосатый, поворачиваясь к ней - а ты когда-нибудь мастурбировала?

Все посмотрели на второкурсницу.

Наташа отчаянно покраснела и покосилась на дверь комнаты.

- Ну, - подбодрил Турист, - скажи, не бойся.

Турист был самым старшим из гостей. Говорили, что ему лет 25, а то и 26.

Наташа с усилием отвела глаза от двери, на секунду сжала губы, задержала дыхание, а потом решительно подняла голову и звонко ответила:
- Нет! Никогда!

- А почему? – удивился Турист.

Наташа снова посмотрела на дверь. Набрала побольше воздуха, перевела взгляд на Туриста и дерзко заявила:

- Мне хватает моего мужчины!

- У тебя есть мужчина? – понимающе спросил Турист.

Наташа затравленно посмотрела на дверь.

- Это не причина, - пожал плечами Турист, поудобнее откидываясь на спинку стула и опираясь локтем на стол. – Я тоже сплю с женщинами. Но иногда мне хочется и помастурбировать.

- Зачем? – удивился Полосатый.

- Зачем? – Турист вытянул из пачки сигарету и задумчиво повертел ее в пальцах. – Зачем... Просто для души.



- В сущности, - сказал Турист, - мастурбация - это секс в чистом, природном виде. Секс как он есть, без примесей.

- Ну, насчет природно ты загнул, - фыркнул Полосатый. - Природно собаки трахаются. Если природно – баба нужна.

- Ты не прав, - живо возразил Турист. – Человек не способен заниматься сексом, как собака. Человек отличается от пса тем, что пьет водку, курит анашу, хочет денег и власти. Собака на 90 % состоит из воды; когда она трахается - это такая же стихийная сила, как шторм, только внутри одного отдельно взятого собачьего тела. А человек на 90 % состоит из детских комплексов; когда он спит с женщиной - он барахтается в мутной луже.

- Мы приближаемся к природе, только когда мастурбируем, - сказал Турист. – В постели с женщиной мы не столько занимаемся собственно сексом, сколько общаемся, беседуем с представителем другой расы на единственном языке, понятном обоим. Секс тут выступает в роли эсперанто, не более того. А в сущности, в этот момент ты вступаешь в ненужный, вредный для здоровья контакт с таким же клубком из противоречий и комплексов, как ты сам.

- Не знаю, - хмыкнул Полосатый. – Мне с бабой нравится больше.

- Да мне, в общем, тоже, - ободряюще улыбнулся Турист. – Только иногда от этого устаешь. От мелких обидок, раздражения, непоняток... И хочется уехать из города, битком набитого всякой гадостью, и отдохнуть. Так сказать, подальше от цивилизации, поближе к природе. Кстати, самый лучший секс у меня был как раз на природе. Дело было так...

- Представь себе – ты спускаешься с холма к морю. Справа и слева – белые скалы, между ними – маленький чистый пляжик. И – никого... Теплая-теплая вода. Волны. Я даже почти ничего не делал руками - просто разделся догола, зашел по пояс в воду и стоял так минут 15. Волны под водой накатывали и так нежно ласкали... А потом я посмотрел на небо. Оно было ярко-ярко-синее. Тут все и произошло... Более красивого неба я никогда в жизни не видел.



- Романтика, - вздохнул Кирюха. – А я все больше по бабам прикалываюсь. Трахнуть море или небо ни разу не довелось.

- Дурак ты, - Турист сплюнул на пол. – Вот ты и трахаешься, как собака. Дурак потому что.

- Куда уж нам, - Кирюха лениво улыбнулся. – Мы не эстеты. Нам бы чего попроще. Дырку между ног, например.

- Наташа, - Турист повернулся к девушке, - не обращай на него внимания. Он еще молодой, гормоны в крови бушуют. Кстати, сколько лет твоему другу?

- 23, - смутилась Наташа. – Он аспирант.

- Нормально, - Турист кивнул. – А Кирюхе еще двадцати нет. И мозгов у него тоже нет. Вместо мозгов – гормоны.

- Впрочем, - Турист махнул рукой, - это временно. Пройдет. Не расстраивайся, Кирюха. Хочешь картошки? А то я не доел, а выбрасывать жалко.



Кирюха посмотрел на Туриста.

- Мальчики, - испуганно сказала Наташа.

Кирюха стиснул зубы и отвел глаза от Туриста.



- У меня был друг, - сказал Кирюха спустя минуту, уже спокойно. – Он есть не мог нормально. Говорил, что еда – это примитивный инстинкт, ему это не надо. Типа, был выше этого. Его от всего тошнило. Он мог есть, только если пялился в телек или в книжку. Как робот запихивал в рот и как робот жевал. Правая рука не знает, что делает левая.

- Правда, что ли, был такой друг? – насмешливо поинтересовался Турист.

Кирюха замолчал, с усилием сглотнул и продолжил, глядя на Наташу:

- Ему важно было отвлечься, не понимать, что делает. Он мог есть, только если думал, что не ест, а телек смотрит. Типа, сам-то он кино смотрит, а что там зубы делают – ему по хрену. То есть, жрать-то он жрет, куда он от этого денется. А думает, что не жрет, а духовной пищей питается. Утонченный такой, типа. Ему жрать не надо. Это всякие мудаки жрут. Скоты всякие. А он, типа, утонченный.

- И где сейчас этот друг? – насмешливо спросил Турист.

- В психушке лежит... Если человеку нормальный секс не по кайфу, - сказал Кирюха, глядя куда-то в угол, - это то же самое.

- Если ты жрать не можешь или трахаться нормально тебе влом, - Кирюха слегка повернул голову в сторону Туриста, - так не говори, что ты, типа, эстет. Ты просто жрать не можешь. И если тебе какой-нибудь эдипов комплекс трахаться не дает, это не значит, что ты – самый умный. Больной – не значит умный.

- У-у-у... - Турист поднял брови. - А ты, Кирилл, никак дедушку Фрейда читал?

- Читать не только больные умеют, - спокойно ответил Кирюха. – Здоровые тоже умеют читать. Только здоровые еще умеют нормально жрать и нормально трахаться.

- А больные тоже жрут и трахаются. – Кирюха медленно повернулся и посмотрел Туристу в глаза. – Жрут и трахаются. Жрут. И трахаются. Только они не умеют этого делать обычным способом. Не могут, тошнит их, телек нужен, тогда только не тошнит. Поэтому, если телека нет, им приходится жрать таблетки и трахаться со своей рукой.

- А если и это не помогает, - сказал Кирюха, - тогда их забирают в психушку.



- Про телек ты хорошо сказал, - Турист встал и заходил по комнате. – Экран – телек, видик, монитор - чудо цивилизации. Цивилизованный человек думает, что ищет женщину, а находит телек с эротикой или интернет с порнухой. И понимает, что это – оно и есть, это то, что ему надо. Баба была нужна дикарю, цивилизованному человеку надо прошедший три стадии обработки гусиный паштет.

- Голая женщина на экране, - Турист остановился – это именно голая баба и ничего больше. Средоточие секса. Высунутый язык, красивое похотливое лицо, раздвинутые ноги. Все, как надо, ничего лишнего. Это нам и надо. Все отфильтровано, нет вредных примесей, вроде эмоций, интеллекта, личности; очищенный секс, законсервированный полуфабрикат. Легко переваривается изнеженными желудками.

 - Вопрос в том, - Турист сел на стул, - вопрос в том, нужен ли он, этот секс в чистом виде...



- Не нужен, - сказал Ильич.

Ильичом его назвали за высокий лоб, закругленный сверху. При беглом взгляде спереди Ильич действительно казался лысым. На этом сходство с Владимиром Ульяновым заканчивалось.

- Не нужен, - повторил Ильич и поправил очки с трещиной на левом стекле. – Секс вообще не нужен. И мастурбация не нужна.

- Ты никогда не мастурбировал? – живо повернулся к нему Турист. – Совсем никогда?

- Ну, почему же, - Ильич нервно поправил очки. – Уступка телу, так сказать... Приходится иногда...

- Я как-то год не мастурбировал, - вдруг сообщил Ильич. – Целый год. Книжки читал.

- А телек смотрел? – поинтересовался Кирюха.

- ТиВи – нет. Интернет – да... Я за год похудел на 15 килограмм. Мама сказала, что я усыхаю. К врачам водила...

- И что врачи? – Кирюха лениво подцепил со стенки сковородки высохшую дольку картошки, поднес ко рту и начал внимательно разглядывать.

- Ничего. Я сам почувствовал, что во мне жизни нет.

- Ты понимаешь, - сказал Ильич, уставившись на Кирюху и нервно поправляя очки, - ты все понимаешь. Я хотел быть умным и чистым. Духовная пища и все такое. А в итоге мне стало все безразлично. Ничего не интересно. Все скучно. Скучно. Ничего не надо.

- А потом стало так тоскливо – так тоскливо! – голос Ильича изменился. Он снял очки и начал тереть стекла пальцами. – ТАК тоскливо...

Турист подошел к Ильичу:

- Дай очки. Сломаешь ведь.

- Что? Ах, да, - Ильич положил очки в подставленную ладонь и уставился куда-то перед собой.

- Я умереть хотел, - сказал он отрешенно.

С минуту все молчали. Наконец Ильич вздохнул и продолжил:

- Потом мы как-то выпили водки. У одноклассника родители уехали.

- Ты ж водку не пьешь? – подал голос Кирюха.

- Не пью. А тут выпил. Много выпил. Ночью домой пришел, все уже спали. У меня своя комната, компьютер там стоит. Я запустил Интернет, открыл Яндекс и набрал в окошке поиска слово «секс». Я был пьяный, решил – а пофигу. Дверь комнаты на задвижку закрыл. Всю ночь сидел...

- Подробности рассказывать не буду. Турист, отдай очки, кстати. – Ильич водрузил очки на нос и с вызовом оглядел собеседников. – Секс – это свинство. Любой секс - свинство.

- Зачем же ты тогда перед монитором сидел? – с интересом спросил Турист.

- Безвыходная ситуация, - Ильич пожал плечами. – Чтобы жить, приходится иногда быть боровом. Где-то же надо брать энергию. Хотя бы в грязной луже. А иначе просто жить неохота.

- Безвыходная ситуация, - настойчиво повторил Ильич, в упор глядя на Туриста. - Я болел. Мне надо было выздороветь. Мне надо было! – в его голосе появились истерические нотки.

- Конечно, конечно, - успокаивающе сказал Турист.

- Я после этого начал поправляться, - Ильич отвернулся. – Да. Сейчас я уже нормальный.

- И не мастурбируешь больше? – ляпнул Полосатый.

- Нет, - спокойно ответил Ильич. – Не хочу. Просто не хочу.

- Кто ж тебе поверит, - пробормотал Полосатый себе под нос.

- Что? - встрепенулся Ильич.

- Он говорит, что ему этого не понять, - пояснил Турист. – Полосатый же хочет трахаться круглые сутки.

- Это точно, - благодушно согласился Полосатый. – Это точно...