Глава 9. Чу! Это Смерть стучится в окна!..

Глава 9.

Чу! Это смерть стучится в окна!…

Бизнесмен Дмитрий Варварин возвращался домой после тяжёлого трудового дня. «Ягуар» послушно шипел шинами, гулко урчал мотор, ворочаясь в железной утробе. Полутёмные дома угрюмо косились сверху вниз и неприветливо ёжились, втягивая головы в каменные плечи. Варварин выехал на пустынную Зверинскую, тускло освещённую парой мутных фонарей, и сделал погромче «Эльдорадио». Из встроенных в двери динамиков мягко струился Эрик Клэптон. Настроение у бизнесмена было умиротворённым и расслабленным, он тихонько подпевал Клэптону, хоть и не разбирал добрую половину слов. Внезапно радио как-то странно чихнуло и заглохло, как-то в одну секунду пожухло и скомкалось, огоньки на магнитоле погасли. С удивлением Варварин отметил, что заглох и мотор, и сколько не давил он на педаль сцепления, «Ягуар» только вяло всхлипывал. Чертыхнувшись, бизнесмен вылез из обездвиженного автомобиля и полез в мотор. Машина стояла прямо посреди дороги, но, к счастью, проезжая часть была пуста и темна. Вдруг Варварин спиной почувствовал чьё-то приближение и оглянулся. Не было слышно ни шагов, ни других звуков –  какая-то фигура в сером медленно выпячивалась из темноты, и нельзя было даже разглядеть то, как она шевелит ногами – человек словно летел над землёй. Когда он приблизился, Варварин попытался вглядеться в лицо незнакомца, но оно было как будто подёрнуто туманом. Внезапно пелена спала, cловно её кто-то резко сдёрнул, и Варварин с ужасом узнал в приближающемся человеке… самого себя! Да, он сам шёл себе на встречу, точнее, почти летел над асфальтом, - абсолютная копия, дьявольски точный слепок! Не успел Варварин вскрикнуть от овладевшего им страха, как видение исчезло, буквально растворилось в воздухе в двух шагах от машины. «Ягуар» снова заурчал, из салона замурлыкал сонный Клэптон. Фары автомобиля освещали неровный асфальт Зверинской, но и без их желтоватого света было видно, что улица пуста…
Ярослав до такой степени возненавидел телевизор, что даже пожелал ему сломаться. Конечно, сломайся «Радуга», пришлось бы Ярославу туго, – где же теперь возьмутся чинить такое доисторическое чудовище? Впрочем, к самой несчастной «Радуге» у Ярослава претензий не было. Ему надоело то, что показывали достопочтенные каналы, в особенности – НТВ. Картинка мало того, что безбожно дёргалась, она ещё и представляла собою зрелище весьма безрадостное. Каждое утро, перед тем, как включить телевизор, Ярослав молил Бога о том, чтобы никого на этот раз в Петербурге не убили, но молитвы срабатывали не всегда. Ярославу было безумно обидно за эпитет «город урок», и хоть он и понимал, что всё это лишь грубая предвыборная игра, злился ужасно. Ведь урок не только «томный Яковлев»/ эпитет стеклянноглазого Доренко/ и не только воображаемая Яковлевская «банда», а ещё и он, Ярослав, и вообще все питерцы, включая пенсионеров и музейных работников. Вот и сегодня, в пятницу, через день после мимозной вакханалии, в криминальной столице замочили очередного несчастного. Дмитрий Варварин, предприниматель, был застрелен у собственного дома. Ещё вчера был живее всех живых, а сегодня кому-то понадобился… Ладно, убили и убили, - в конце концов, бизнесмен – профессия поопасней пожарного, но не тут то было. Варварин был главным финансистом движения «Блок Юрия Болдырева», и догадливые СМИ сделали вывод, что убили бедного именно за его политические убеждения. А кто убил? Понятно кто, двух мнений быть не может. Яковлев, ведь Болдырев, за несколько часов до этого сдавший документы в Горизбирком, автоматически стал его страшным и грозным соперником. Ярослав даже расхохотался. Какой дурак поверит в то, что этот жалкий человечек с тихим голосом и манными повадками сможет стать серьёзным конкурентом кому-нибудь, тем более, Яковлеву. Но ведь не это важно – для СМИ важен сам факт! Из полунамёков и кивков можно раздуть огромную тайну. Общественность шокирована, избирателю предъявлен ультиматум, а город великого Петра получил ещё один подзатыльник и грязную плюху на чистый плащ. Да тут ещё и Матвиенко наконец очнулась и заявила о своём желании встретиться с Яковлевым на ринге политических тумаков. Надо отдать ей должное, так в бой идут только боксёры и дзюдоисты – с громким «ия!» и бешеным верчением глаз. Ярослав посмотрел почти все выпуски новостей на эту тему и впал в состояние нудной депрессии. Когда человек заявляет о том, что уверен в своей победе и просит не употреблять в его отношении сослагательное наклонение, это значит, что он либо на самом деле уверен в соей победе, либо блефует. Ярослав склонен был верить в последнее, однако подобные заявления наводили на грустные размышления. Уверенность чаще всего подкреплена огромными суммами, и нет сомнения, что Матвиенко кто-то пообещал крупную финансовую поддержку. А в этом продажном мире всегда побеждают большие деньги. Значит, город проиграет в этой войне. От мысли об  этом Ярославу стало муторно и тошно. Как ни печально это звучало, оставалось только просить небеса о торжестве истины на этом дьявольском балу лжи…
Наползала ночь – плотным и холодным одеялом укутывала она свернувшиеся калачиком улицы и посыпала горстками звёзд крыши домов. Одинокий прохожий, возвращающийся домой с поздней вечеринки, проходя по улице Маяковского, увидел, как над одним из домов промелькнула гигантская крылатая тень. Прохожий мотнул головой и, поняв, что, похоже, просто переборщил с выпивкой, побрёл дальше.
Яковлеву не спалось. Такое случалось с ним редко, но уж если случалось, то мучило всю ночь. Растревоженные мысли о всякой неприятной всячине табуном носились из одного края усталого мозга в другой. А завтра, - о Боже! – а завтра такой день, такой день, что аж холодно становится! Премьера оперы «Война и мир», на которую приедут Путин с Блэром, премьера нового имиджа будущего  президента – королевские игры в имперском городе. Яковлева бросило в жар, и он задумался над тем, не пробрал ли его грипп. Если бы пробрал, было бы даже лучше – на нет и суда нет. Для уверенности Яковлев решил померить температуру и отправился на поиски градусника, благо, что всё равно не спалось. В комнате было темно, и почему-то не включался свет. Несколько раз отчаянно щёлкнув выключателем, «больной» раздосадовался, но, вспомнив, что градусник, скорее всего, прячется в другой комнате, двинулся туда. Едва погрузясь горячим лицом в прохладную тьму соседнего помещения, Яковлев уткнулся взглядом в чёрный силуэт на фоне окна – крылатая, длинноволосая, эта точёная грандиозно-изящная фигура напомнила ему ангела с Александровской колонны. Жар, обуявший Яковлева, стал ещё горячей.
«Или я уже брежу, или это опять»…  - пронеслось в его голове
-Не спится, Князь? – услышал он знакомый голос Сирина, - Что у тебя за лицо? Где радость, с которой встречают друга?
-Ты опять здесь,- злобно сказал Яковлев, - У меня и без тебя забот хватает. Ну, с чем на этот раз пожаловал?
-Как же ты нелюбезен, - обиделся Сирин, выходя из прямоугольника окна с изяществом кошки, - Мы с тобой не первый раз видимся, а ты всё столь же прямолинеен и категоричен.
Яковлев сел в кресло, понимая, что разговор предстоит долгий. Сирин пристроился в другом кресле напротив.
-В прошлый раз, мой добрый ангел, - съязвил Князь, - Ты советовал мне молиться. И что повлекли эти молитвы? Ситуация по-прежнему скверная.
-А я и не обещал скорого исцеления, - заявил Сирин, разведя руками, - К тому же, чем ты недоволен? Худшая опасность миновала.
-А что творится сейчас, посмотри! – воскликнул Яковлев, - Такое ощущение, что все взбесились. Какой-то грандиозный бал непослушания. Тот, кто обвешал весь город этой гадостью, намеревается воевать до последнего.
-Конечно, - кивнул Сирин, - Ведь ставка слишком велика. И приз в случае выигрыша немаленький. Я же говорил, что Тени не отступятся. О, мой Князь, ты даже не представляешь, насколько они могущественны!..
-Мне от твоих слов, конечно, легче, - съязвил Яковлев.
-Прости, но я не должен тебя обманывать. Познакомься с горькой правдой. Тени умны, расчетливы и жестоки. Они почти всегда добиваются своего. Тем более, когда перед ними маячит великая цель. Важно уметь уворачиваться от ударов. И я хочу тебе в этом помочь. Ведь я – единственный, кто тебя на самом деле любит и ценит, единственный, кто не отвернётся от тебя никогда.
-Единственный? – недоверчиво переспросил Яковлев с некой иронией.
-Не смейся. Это так. Людская любовь и дружба переменчивы. Сегодня они в тебя влюблены, а завтра первые потащат на эшафот. Я же не человек и подобных недостатков не имею.
-Ладно, не в этом суть, - перебил его Яковлев, - Человек ты или нет, не столь важно. Что ты посоветуешь делать сейчас? Ведь ты мой советчик, или как?
-Я – твой друг и партнёр, - поправил его Сирин, - А советую я по собственной инициативе. Блондинка За Углом, конечно же, всего лишь маленькая пешечка в руках теней. Но они постараются поскорей превратить её в огромного ферзя и сделать им шах королю. А, если повезет, то и мат.
-Мат? – перепросил Яковлев.
-Нет, до мата дело, скорее всего, не дойдёт. Но какой же шахматист затевает игру для того, чтобы проиграть? Блондинка делает залпы из дальнобойных орудий по твоей цитадели, но пока всё мимо. Не дай вывести тебя на прямую дуэль. Это Теням и нужно, они хотят, чтобы ты бился в припадке ярости, в истерике испуга и молил о пощаде. Именно поэтому ты должен представить себя утёсом, о который разбиваются свирепые волны, и смотреть только вперёд. Другого выхода нет.
Сирин немного помолчал.
-А хороши же оказались все твои друзья, - сказал он с сочувствием в звенящем голосе, - Все отреклись от тебя. Впрочем, их можно понять, ведь они боятся за собственную жизнь, которая, как и твоя, в руках Теней. Им ничего не оставалось, кроме как сбежать туда, где ярок свет и где тепло.
-Тени… - пробормотал Яковлев, - Что за черти эти Тени!? Они хоть люди?!
-В каком-то смысле. Но речь не о них. Что ты намерен делать завтра?
-Не знаю. По-моему, я заболел.
-Заболел?! – Сирин гневно сдвинул брови, - И что же у тебя болит, мой Князь? Наверно, совесть? Уж не собрался ли ты пропустить важный бал?
-Что с того, что я не пойду? – проворчал Яковлев, - Я, конечно, люблю оперу, но от моего присутствия ничего не изменится. Это не мой праздник.
-Твой тоже, чудак-человек! Фу, какой верх глупости и непредусмотрительности! Понимаю, опера – не протокольное мероприятие, но где же твоё знание этикета? Ведь это бал для одного человека – Благодетеля, который будет всем светить своим тусклым светом из Царской ложи. Кое-кто прильнёт к этому свету, ну и что же? Ты будешь играть свою роль, они – свою. Твой неприход ознаменует величайшее неуважение, а это для тебя в твоей нынешней ситуации – непозволительная дерзость!
-Я тебя не понимаю, - категорично заявил Яковлев, - То иди, то не иди… В прошлый раз готов был убить меня, но не пускать на похороны. Сейчас же гонишь в театр прямо-таки метлой!
-Потому что я лучше знаю, - отрезал Сирин, - Боже, что у тебя за чудо-голова, о чём она только думает? О кольцевой дороге? Забудь ты о ней ненадолго. Пора играть в игры. Жаль, что это кошки-мышки, и мышка – ты, но, как знать,  что может случиться с кошкой? Ни в коем случае не делай никаких развязных телодвижений, я имею в виду в переносном смысле. Плыви по течению и жди, пока Блондинка не увязнет в собственной грязи. В тебя уже сейчас летят отравленные дротики, и твоя задача не ловить их и бросать обратно, а умело уворачиваться. Это целое искусство. Но тебе повезло, что я с тобой.
-Ну, хоть в чём-то мне повезло, - буркнул Яковлев. Жар у него прошел, зато появилась дикая сонливость.
-И, главное, - ничего не бойся, - сказал Сирин по-отечески, - Я всегда рядом, даже когда ты меня не видишь.
И он исчез, – растворился в темноте, как будто слился с креслом и просочился в него тёмным дымом. Яковлев встал и для проверки даже потрогал кресло рукой. Оно даже не было тёплым, как это обычно бывает после того, как там кто-то долго сидел, зато на подлокотнике лежало небольшое чёрное пёрышко. Яковлев взял его двумя пальцами, но оно тут же рассыпалось в прах…