Слепой дождь

(Из цикла «Встречи с ангелами»)


Посвящается Светлане Терещенко               


Дождь бестолково сыпался между рядами домов на зонты, а с зонтов скатывался на тротуар. Листья медленно и беззвучно падали на асфальт. Люди обходили лужи, перепрыгивали их, сталкивались зонтами, ныряли в подземный переход, стояли в магазинных очередях, втискивались в усталые автобусы, на ходу запрыгивали на мокрые ступеньки троллейбусов, спешили домой после работы. Так хотелось быть кем-то из них.
Кай никуда не спешил. Не спешилось. И он не обходил лужи. Он шёл прямо, всё время прямо. Вода подло просачивалась между тесёмками его плетённых кожаных туфлей каждый раз, когда он ступал в очередную лужу. Ноги промокли совсем. Вчера он такого бы себе не позволил, а сейчас было всё равно. На секунду перед глазами встал Николай Сергеевич, его лечащий врач с неизменно обеспокоенным лицом и хроническим больничным тоном: «Переохлаждаться ни в коем случае нельзя. Для вас это сме… очень опасно». Для Кая не было секретом, что он смертельно болен и что что-то может быть для него смертельно опасным, а Сергеевич всё боялся называть вещи своими именами. Кай отмахнулся от него и на кого-то наткнулся.
-Простите, - чуть слышно сказал он, нехотя поднимая зонт.
-Ничего, - ответил кто-то. Кай не разобрал по голосу и не рассмотрел, кто это был. Оборачиваться не хотелось, потому что было больно делать лишние движения. Он шёл по улице с огромной - на всю грудь - дырой насквозь. Именно такое и было чувство. Оно не покидало его ни на секунду с раннего утра, когда пастор позвонил ему и очень осторожно сказал, что Виола выбросилась из окна. Просто шагнула на тротуар с подоконника десятого этажа.
Кай выскочил из квартиры в чём был, не помня себя. Бетонные ступеньки подъезда предательски прогибались. Поручень невозможно было нащупать. Он проскочил все четыре пролёта, упираясь ладонью в плывущую стену. На крыльце пастор поймал его за руку.
-Куда ты в пижаме? – спросил он, засовывая мобильник в карман куртки. -  Заболеть хочешь? Давай обратно, одеваться. Я за тобой.
Кай рухнул на крыльцо, обхватил голову руками и заплакал:
-Почему, почему, почему?! Зачем?!
Начался дождь.
  Потом был морг. Опознание. Бесчувственные врачи и следователи. Вопросы. Ответы невпопад. Улица. Колыхающиеся деревья. Капли и листья вперемежку.  Вязкий асфальт. Посеревшее и удивлённое лицо пастора, не узнающего своего всегда твёрдого духом первого помощника.
Кай упал в обморок, потому что забыл утром выпить ежедневную порцию таблеток. Пастор отвёз его домой.
-Не надо так волноваться, - сказал он, уходя. В церкви никто не знал, что Кай болен.
Он пролежал целый день. Было очень плохо. Про таблетки забывать нельзя.
Виола не выходила из головы. Вспоминалось, как она пришла в церковь первый раз. Красивая девушка шестнадцати лет с золотыми кудряшками. Как каялась. Как принимала водное крещение. Тогда ещё Кай чуть не выпустил её в баптистерии. Болезнь начала прогрессировать. Он долго не мог привыкнуть к слабости в руках и когда погружал её в воду, она неожиданно выскользнула. Хорошо, что вовремя поймал. Виола ничего даже не заметила, а Кай сильно перепугался. Вспоминалось, как бегали за ней дети из воскресной школы, где она стала учителем после курсов. Дети любили её, потому что она давала сорванцам вволю постоять на ушах в своём классе.
Потом пришли не лучшие времена, когда в церкви появился Егор. Парень, как парень, а Виола влюбилась по уши. Встречались они не долго. Егор оставил Бога через полгода. Перестал ходить в церковь. Кай повидал много таких. Ничего серьёзного. А оказалось, что всё было гораздо серьёзнее, чем он подозревал. Егор потянул Виолу за собой из церкви и Виола, на удивление всем, пошла. Всё бросила и пошла. Два месяца не появлялась в церкви совсем. Кай ходил к ней домой несколько раз. Они пили чай, как старые друзья, и разговаривали о том, о сём, но только не о Егоре. Виола злилась, когда Кай даже просто спрашивал как у них дела. Она говорила, что Кай специально настраивает её против Егора, что Егор всё равно вернётся к Богу, что он её безумно любит, что она всё понимает сама и не нуждается, чтобы кто-либо учил её жить. Кай сильно переживал за неё, много молился.
А два дня назад тихий дверной звонок его квартиры разразился громом в три часа ночи. 
На пороге, прислонившись к дверному косяку, стояла Виола. Огромные чёрные разводы вокруг глаз она пыталась вытереть рукавом свитера. По губам пробегала дрожь. Даже кудряшки посерели.
-Ничего не спрашивай, - прошептала она, проходя в квартиру и как-то странно поправляя чёрную короткую юбчонку. Шальная мысль сразу ударила в голову Кая – уж не случилось ли то, чего он так боялся?
-Проходи, - опомнился Кай, когда Виола была уже в прихожей.
-Я у тебя переночую, - снова прошептала она, - я не могу такая появиться дома.
Утром Виола ушла, когда Кай ещё спал. Это было её последнее утро.

Кай ступил в лужу и услышал настырное пиликанье телефона в кармане плаща. Он достал телефон, выключил его и сунул обратно. Не было никакого желания ни с кем разговаривать. Только одному человеку Кай ответил бы сейчас – этой сволочи Егору. Только, он, конечно, ему не позвонит.
Выйдя из лужи, Кай наступил кому-то на ногу:
-Простите.
Никто не ответил. Кай опять поднял зонт. Перед ним стоял мальчик лет шести-семи. Мальчик улыбнулся, выставил растопыренную ладонь вперёд, ловя капли, и спросил:
-Дядя, а почему дождь льёт на меня? Он что, слепой?
Кай поморщился. Ему всегда было трудно с детьми.
-Почему слепой?
-Я же хороший мальчик!
-Ну и что?
-Тогда он не должен на меня лить. Он должен лить на плохих.
-Ну… мальчик, а где твоя куртка?
На нём была только намокшая клетчатая рубашка, а он разглагольствовал по поводу дождя.
-Не знаю
-Как не знаешь? Потерял?
Мальчик посмотрел Каю прямо в глаза. Совсем не по-детски.
-Нет, не потерял. Просто не знаю.
-А где ты живёшь?
Снова этот не детский взгляд. Кай наталкивался на него как на кирпичную стену.
-На Красной, 47-20. 
-Это же на другом конце города. Как ты тут оказался?
-По делам, - насупился мальчик.
-И как ты теперь домой думаешь попасть, деловой?
Мальчик посмотрел куда-то в сторону, мимо Кая:
-Дядь, отвези меня, а? 

Когда они сели в такси, Кай увидел, что мальчик как-то необыкновенно красив. Нежные черты круглого лица, небесно-голубые глаза, красный румянец на пухлых щеках, белые с золотинкой волосы. «Ещё бы нимб вокруг головы и крылышки сзади», - подумал Кай. - «Был бы настоящий ангелок».
Ребёнок молчал и Кай был рад этому. Он не хотел больше вопросов про слепой дождь, который льёт без разбора на плохих и хороших (почему-то Кай запомнил это) или ещё каких-нибудь детских фантазий. Кай очень устал. Был до того разбит, что казалось, осколки от него валялись по всему заднему сиденью машины. Как служитель церкви, он много помогал разбитым, потерявшимся в жизни людям. Каждый из них оставлял свой след в душе и один только Бог знает, как можно было выдержать столько слёз, истерик, разборок, ночных звонков, как хватало сил не сломался от нескончаемых людских бед, как удавалось не впасть в пятилетнюю депрессию от непроходимой человеческой глупости, когда знаешь наперёд, чем всё закончится и пытаешься предупредить, а в результате становишься врагом номер один. Долго он был мусорной ямой, куда люди сбрасывали всё, от чего хотели избавиться, а теперь устал. Теперь разбился сам и осколки уже не собрать. Кай понимал, что после Виолы он никому уже не помощник – не осталось никаких сил. Только вот, ребёнка ещё завезёт…
-Четыре триста, - сказал водитель, не оборачиваясь.
Кай протянул деньги и вышел из машины. Дождь слепо падал в темноту. Сорок седьмой дом на Красной улице оказался старым зданием с большими окнами. Мальчик хлопнул дверью такси.
-Где твой подъезд, - спросил его Кай.
-Вон, - дёрнул он белокурой головой в сторону последней двери. – Второй этаж.
Зелёные стены подъезда были исписаны, исцарапаны и изгажены. Кай щурил глаза в тусклом свете догорающей свой век лампочки и неспеша поднимался. Мальчик шёл за ним.
-Как тебя зовут? – вспомнил Кай, что даже не спросил об этом.
-Михаил.
-Миша, значит.
-Нет. Меня все зовут Михаил.
-Ну, Михаил, так Михаил, - Кай остановился перед коричневой дверью с цифрой семьдесят и обернулся. Мальчик тронул его за руку:
-Дядя, ты хороший.
-Откуда ты знаешь?
-На тебя льёт дождь, а ты всё равно сухой.
Кай никак не отреагировал. Он потянулся к звонку, а Михаил вдруг заговорил очень серьёзно и очень не по-детски:
-Он ждёт тебя. Ему нужна твоя помощь. Он хочет сделать с собой что-нибудь. Помоги ему. Ты для этого здесь. И помни, Господь любит его так же, как и тебя.
Кай резко обернулся снова, вытаращив глаза. Никакого белокурого мальчика больше не было. Его последние слова ещё звучали в ушах, эхо от них ещё висело в подъезде, а его самого след простыл.
Дверь открыла худая заплаканная пятидесятилетняя женщина. По её взгляду Кай понял, что она узнала его. Кай её не помнил. Это случалось часто – такая у Кая была работа.
Женщина вцепилась в воротник его плаща и буквально втащила в квартиру.
-Где вы были? – запричитала она. - Егор звонил вам три раза. Он ни с кем больше не хочет разговаривать. Закрылся у себя  и не выходит. Не дай Бог, опять…
Женщина заплакала, закрыв лицо руками. Кай ещё не успел ничего заподозрить, а в прихожей уже появился тот самый Егор, которому целый день сегодня он хотел вцепиться в глотку. Парень был совсем убитым и не поднимал головы.
-Проходите, - буркнул он.
Ошарашенный окончательно Кай автоматически стянул с себя плащ и снял туфли, не заметив, что они были абсолютно сухими после трёхчасового гуляния по лужам под дождём.

Было раннее утро, когда Кай вышел из подъезда. Дождь, всю ночь упрямо стучавшийся в окно маленькой комнаты Егора, набросился на него. «И правда, слепой», - подумал Кай. Он провёл тяжёлую ночь, уговаривая Егора не резать больше вены. Да, Виолы больше нет. Да, это его вина, потому что он поигрался с ней и бросил, но жить, всё равно, надо. Жить, всё равно, надо.
Обойдя лужу перед лавочкой, Кай сел на неё. Усталость поползла от ватных ног вверх. Доползла до сердца и вцепилась в него. За годы болезни Кай привык не обращать внимания.
Белокурый мальчик в клетчатой рубашке подошёл откуда-то сбоку и тоже присел. Кая он больше не удивлял. Всё было понятно.
-Теперь всё будет хорошо, - тепло сказал мальчик.
-Да, - кивнул Кай, - Егор в порядке.
Он посмотрел на мальчика и увидел в его голубых глазах небо. Чистое-чистое, без единого облачка лазурное небо.

Минуту спустя белокурый мальчик встал, протянул руку и закрыл остекленевшие глаза Кая. Подняв голову навстречу каплям дождя, он улыбнулся – теперь точно всё будет хорошо.
Он ещё немного постоял, взмахнул руками как крыльями, легко оторвался от земли и полетел вслед за Каем вверх.

Слепой дождь бестолково сыпался на зонты.