Сундук

СУНДУК

– Не бойтесь, мальчики, это ведь ваш дедушка, – сказала бабуля заплаканным голосом. – Можете подойти и потрогать его.
Бабуля вытерла глаза большим клетчатым платком и чуть не силком потащила нас с братом Романом к лежащему на столе телу. Я и так-то сильно боялся стоять в бабулиной гостиной, ставшей вдруг непохожей на себя, темной, с завешенными наглухо шторами и накинутой на зеркало шалью, а тут и вовсе испугался. Мой двоюродный, старший брат Роман, похоже, боялся не меньше моего. Однако бабуля, совершенно не обращая внимание на наши трясущиеся от страха руки, подвела нас к телу дедушки и сдернула с его ног покрывало. Ноги оказались обутыми в блестящие черные ботинки.
– Потрогайте его, – приказала бабуля.
Мы потрогали ботинки.
– Ладно, мама, пусть ребята идут на улицу, – сказала тетя Аля, Ромина мама.
Все это я вспомнил в одну секунду, когда Роман по секрету сообщил мне, что знает, где лежит дедушка. Вернее, его тело.
– Где? – спросил я.
– В сундуке!
Был конец лета, но как только Роман мне это сказал, я сразу замерз. Мы сидели в бабулином дворе, и солнце нещадно парило сквозь листву неизменных для всех городских дворов тополей, но мне было так холодно, что даже кожа на руках покрылась мелкими противными мурашками. Я их ненавидел, так как не хотел показывать брату, что я боюсь. А я боялся. Думаю, Роман тогда тоже испугался своих мыслей. Иначе бы он никогда не сказал мне про дедушку в сундуке. Брат всегда говорил или предлагал поиграть только в ту игру, которая ему по-настоящему интересна.
– Бабуля спрятала его в сундук.
– Как же она засунула туда дедушку? – спросил я.
Я имел в виду не сам процесс, а смысл, зачем бабуле понадобилось засовывать деда в сундук, но брат понял мой вопрос буквально.
– Да, действительно, как? Ты помнишь, какие у него были твердые ноги?
Еще бы! Конечно, я помнил. Это было первое мертвое тело, к которому я прикасался. Мертвый дедушка вообще был первым мертвецом, которого я видел. Когда мы с Романом вернулись из пионерского лагеря, дедушка был уже сутки, как мертв. А неделю назад перед диким предположением старшего брата наши семьи съехались к бабушке, чтобы отметить сороковой день. После этого родители разрешили мне и Роману снова приезжать к бабуле на выходные с ночевкой, чтобы, как сказала мне мама, ей не было слишком одиноко в это трудное время.
– Они были как деревяшки, – продолжал говорить Роман. – Нет, такое тело в сундук не засунуть. Все было не так.
– А как? – почти шепотом спросил я.
– Не знаю. Надо подумать.
Роман меня на два года старше и он не только мой двоюродный брат, но и лучший друг. Он всегда придумывал самые лучшие игры в мире. А еще Роман много читал. Наверное, даже слишком много для своего возраста, потому что это были в основном взрослые книги. Сейчас ему как раз попались в руки «Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород».
– Пошли, посмотрим на сундук, – предложил брат.
Я кивнул головой. Это предложение больше напоминало игру, что было мне понятнее, хотя игра и казалась очень страшной, а потому интересней. Жутко интересная игра, вот так.
Я-то сразу догадался, что Роман предлагает мне новую, совершенно невероятную игру в раскрытие тайны сундука. Это стало ясно из его фразы «Надо подумать». Раньше мы просто прыгали с крыш гаражей в сугробы или запускали на балконе ракету, сделанную из баллончика из-под шампуня, наполненного бензином для зажигалок. Про гаражи никто из родителей не узнал, а вот за ракету нам крепко влетело. Стойки, державшие ракету на возвышении, были слеплены из пластилина. Им же Роман залепил дырку в днище баллончика, под которой развел маленький костерок из спичек. Мы стояли на балконе и заворожено смотрели на свое рукотворчество, а стойки вдруг начали плавиться, и ракета завалилась на бок, желтым пластиковым колпачком глядя прямо на ноги Роману. «Сейчас полетит!», – сказал я тогда. Бок ракеты загорелся. Тогда Роман, недолго думая, спихнул ногой баллончик с балкона. Не долетев до асфальта каких-нибудь пяти сантиметров, наша ракета, начиненная бензином, взорвалась. Хорошо, что этого не случилось на балконе, как потом сказала тетя Аля.
Дверь открыла бабуля.
– Правильно сделали, что пришли, а то я собралась уходить, – сказала она. – Сидите тихо, и никому не открывайте. И не шалите. Я вас лучше запру на ключ.
– А ты куда пошла, бабушка? – как можно беспечнее поинтересовался Роман.
– Пойду, схожу к дедушке, – грустно сказала бабуля. – Ему там одному одиноко.
У меня аж дыхание перехватило. «Ему там одному одиноко».
Кладбище располагалось всего в двух кварталах от бабулиного дома. Когда бабушка ушла, Роман выразительно посмотрел на меня.
– Вот видишь! Что я тебе говорил?
– Что дедушка лежит в сундуке, – напомнил ему я.
– Нет. Не в сундуке. – Глаза брата заблестели от новой идеи, только что пришедшей в его курчавую голову. – Он приходит в сундук из могилы, когда ему скучно!
– Как приходит?
Опять Роман понял меня буквально, хотя я спрашивал, зачем дедушке приходить к бабуле и чего ему не лежится на кладбище?
– По подземному ходу. Он приходит в сундук по подземному ходу с кладбища, потому что ему одиноко и скучно в могиле.
Роман полностью отдался своей неуемной фантазии, подстегнутой страшными историями только что прочитанного им Гоголя. Мы стояли одни посреди пустой квартиры, стоял солнечный день, мне было тогда девять, а брату – одиннадцать лет, и нам было страшно и интересно от новой игры, придуманной Романом. И неважно, что бабуля с дедушкой жили на третьем этаже, у Романа и на это нашлось подходящее объяснение.
– Ты помнишь ту штуку сбоку от дома? Дед ходит по ней.
Под штукой подразумевалась широкая кирпичная вкладка, которая раньше, по-видимому, была трубой котельной, но с приходом в дом центрального отопления необходимость в ней отпала и труба давно уже не работала.
– Понятно, – сказал я. – И что мы будем делать?
– Давай посмотрим на сундук. Только сначала вооружимся.
Роман взял с кухни висевшую у раковины на гвоздике тяпку-секач для крошения капусты перед засолкой, а я прихватил дедушкину палку, с которой он частенько гулял во дворе, и мы осторожно открыли дверь в чулан.
Сундук стоял посередине чулан, прислоненный к задней стенке, той самой, где проходила кадка трубы. Он походил на окованный железом гроб. Сундук был очень старый, и я не помню, чтобы бабуля при мне хоть раз его открывала. Что в нем хранилось, какие секреты были запрятаны в бабушкином сундуке, этого мы с Романом не знали, но хотели выяснить.
Сверху на крышку сундука были навалены подушки, одеяла, старые куртки и сложенные плащи. А на самом верху этой горы громоздился дедушкин аккордеон.
– Когда дед приходит по подземному проходу, он играет н нем, – кивая на аккордеон, тихо сказал брат.
– Точно.
Я сел на корточки и стал заглядывать в замочную скважину в сундуке. Приближать свой глаз к ней – нет уж, увольте. А вдруг оттуда высунется костлявый палец и ткнет меня прямо в глаз. Как потом объяснить родителям, что я ослеп из-за какого-то там мертвеца, пусть даже и бывшего дедушкой?
Брат тоже подсел ко мне.
– Так мы ничего не увидим, – сказал он. – Там внутри темно. Надо закрыть дверь в чулан.
Мы посмотрели друг на друга широко раскрытыми от возбуждения и ужаса глазами. Роман облизнул моментально пересохшие губы и сказал:
– Ну, что, будем закрывать?
Я кивнул головой. Брат подцепил дверь снизу кончиками пальцев и медленно закрыл ее. Ощущение было такое, словно ты закрываешься от нормального мира и уходишь в склеп. В чулане сразу стало темно, если не считать светлой полоски под дверью. Мы склонились над замочной скважиной.
– Видишь что-нибудь?
– Нет, – признался брат.
Видимо, в этот момент ему пришла в голову замечательная мысль, как дальше развить нашу игру.
– Вижу, – тихо и немного испуганно сказал Роман. – Там кто-то смотрит.
В чулане раздалось постукивание ногтей о дерево. Я замер, боясь пошевелиться. Роман почти перестал дышать.
– Ты слышал?
Конечно, я слышал. И тут же я сам тихонько поцарапал ногтем указательного пальца по половице.
– Это ты, – шепотом заявил Роман.
– Не я, – соврал я.
Внезапно замок на входной двери защелкал.
– Бабуля!
Мы успели выскочить из чулана, спрятав там свое оружие: палку и тяпку-секач, как в квартиру вошла бабушка. Было заметно, что она опять плакала.
– Не шалили? – спросила она нас.
Видимо, бабуля заметила, как блестели от возбуждения наши глаза.
– Нет, – ответил Роман.
Когда бабуля ушла в спальню переодеваться, мы на цыпочках перенесли оружие из чулана по местам и ушли гулять.
– Слушай, Рома, как же нам там сегодня спать? – вдруг спросил я.
Обычно мы с братом спали в гостиной на диване, а бабуля с дедушкой в спальне.
– Точно! – воскликнул Роман. – Ты боишься, что деду опять станет одиноко, и он вылезет ночью из сундука?
Старший брат испытующе посмотрел на меня. Я отвел глаза. Врать было бесполезно.
–Да.
И вдруг Роман признался:
– Мне тоже.
После этих слов мне сразу же стало легко на душе. Оказывается, не я один боялся, а бояться вместе не так уж и плохо, тем более с лучшим другом.
– Я читал в «Вечерах на хуторе», что надо делать, – сказал Роман. – У тебя брызгалка с собой?
Конечно, она была со мной. Какой уважающий себя мальчишка выйдет летом на улицу без брызгалки. У меня была маленькая карманная брызгалка, сделанная из бутылочки из-под клея с синим носиком от старой сломанной ручки, прикрученным к бутылочке скочем.
– Нам нужна святая вода, – заявил брат. – Ее все мертвые боятся.
– А где мы возьмем святую воду?
Я с интересом оглядел ближайшие лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя.
– Мы ее сделаем сами.
Честно говоря, я совершенно не представлял себе, как делается святая вода и вообще, откуда она берется, но брат действовал уверенно и четко. Он долго таскал меня по свалке, пока не нашел старую треснутую кружку без ручки. Я вылил в кружку воду из брызгалки, а затем Роман, которого родители крестили в церкви, достал из-за пазухи нательный крестик и сунул в воду. Подождав немного, он вынул крестик, спрятал его обратно под футболку, объявил, что святая вода готова и велел мне набирать ее обратно в брызгалку. Лично я совершенно уверен, что святая вода так быстро не готовится. Вот если бы Роман что-нибудь сказал в кружку, ну, например, какое-нибудь заклинание, тогда другое дело. Но брат считал, что вода готова и даже забрал у меня брызгалку.
– Ее надо проверить, – заявил он.
И мы пошли на кладбище. Естественно, такой поход мог придумать только Роман. Было уже около семи вечера, когда мы отыскали дедушкину могилу.
– Сейчас я полью могилу святой водой, и дед успокоится, – сказал брат.
Вокруг не было ни души. Только высоко в ветвях деревьев лениво перекаркивались между собой вороны. Ощущение такое, словно ты стоишь один в чужой квартире.
Роман вылил на могилу чуть ли не полбрызгалки. Я с любопытством смотрел на земляной холмик, огороженный со всех сторон бетоном. Внезапно из холмика показались длинные усы, и на поверхность вылез огромный черный жук. Он поводил усами и уставился на нас.
– Блин! – вскликнул Роман, и мы бросились вон из кладбища, а нам вслед противно каркали вороны.
– Теперь он на нас разозлился, – сообщил мне, тяжело дыша, брат, когда мы уже подбежали к родному двору.
Я не мог себе представить, как вообще дедушка мог на кого-нибудь разозлиться, но ведь это был уже не совсем дедушка.
– Он придет этой ночью, – продолжал Роман.
– Через сундук, – сказал я. – У тебя еще святая вода осталась? – Теперь, после жука в действие святой воды я поверил.
Роман помахал у меня перед носом брызгалкой, где еще оставалась половина воды из кружки, найденной на свалке.
Весь вечер мы ходили по квартире, словно зомби, ожидая полночи, когда, как сказал брат, все мертвецы выходят из могил. Бабуля, посмотрев по телевизору новости, ушла спать, и мы остались одни в гостиной. Одни перед дверью в чулан.
– Давай расстелим диван, чтобы в случае чего сразу притвориться спящими, – предложил Роман.
Он уже успел достать из верхней полки кухонного шкафа старый дедушкин фонарик и даже два раза сбегал проверить его действие в ванную комнату.
Время приближалось к половине двенадцатого ночи. Чтобы не разбудить бабулю Роман выключил свет, оставив в комнате по моей настоятельной просьбе лишь зажженную настольную лампу. Не то чтобы я очень боялся, но меня немного лихорадило. Старший брат тоже заметно струсил с наступлением темноты, но, возможно, это объяснялось съеденным нами втихую изюмом из бабушкиных запасов. В шкафу бабуля хранила разные продукты: сахар, рис, муку, соль и изюм. Все продукты были рассыпаны по большим пятилитровым банкам, аккуратно закрытым кусками бумаги и замотанным у горлышка нитками.
– Кода он начнет вылезать, мы ведь услышим? – спросил я Романа.
– Конечно, – сказал он. – Нам на сундуке столько всего навалено, что когда дед приподнимет крышку, раздастся такой грохот…
– А вдруг он не сможет открыть сундук?
– Это почему?
– Ему будет тяжело.
– Блин! – сказал Роман, серьезно посмотрев на меня. – Надо все убрать с крышки.
Видимо, в моих глазах читался настоящий ужас от такого предложения, потому что брат сразу отказался от этой затеи. К тому же было уже почти двенадцать часов ночи, и заходить в чулан ни ему, ни тем более мне никак не хотелось.
Наконец, наступила полночь. Роман подкрался на цыпочках к чулану, держа наготове брызгалку со святой водой, и осторожно приоткрыл дверь. Я стоял позади него, стараясь держаться за спиной брата, и светил фонариком. Тусклый желтый свет с темным пятном посередине осветил чулан. Внутри все было, как прежде. По середине стоял сундук, заваленный сверху всяким хламом, и мертвец даже не думал его открывать.
– Надо выключить лампу, – прошептал Роман. – Иначе мы его спугнем.
Интересное изменение условий новой игры. Теперь мы, стало быть, уже ловим мертвеца. Неожиданно я понял, что это всего лишь игра. Правда, намного более увлекательная и страшная, чем, например, таскание изюма из бабулиных банок.
Роман выключил остатки спасительного света, и гостиная погрузилась в кромешную тьму. Только слабый свет фонарика, дрожа, освещал кусок чулана, центром которого был сундук.
Сначала мы стояли. Потом сели на пол напротив двери, я с фонариком и Роман с брызгалкой. Мы постепенно освоились и стали тихо переговариваться и даже шутить. А потом нам стало весело, особенно когда Роман неожиданно громко пукнул.
– Это у меня от изюма, – сообщил он.
– Точно. Бабуля требует его назад, – поддакнул я.
– Ага. Пойду, схожу в туалет.
– Я с тобой.
Брат удивленно посмотрел на меня.
– Ты чего? Пойдешь со мной в туалет?
– Ну…, – замялся я. – Я около двери постою.
– А вдруг, когда мы будем в туалете, он вылезет из сундука. Мы приходим, а он тут стоит, – предположил Роман.
Я представил себе эту картину, и она мне совсем не понравилась. Так что из двух зол: появление мертвеца в гостиной и одинокое ожидание в темной комнате – я выбрал меньшее.
Когда Роман ушел, я взял брызгалку и направил ее прямо в центр светлого круга, отбрасываемого фонариком. Сначала все шло хорошо, но затем свет вдруг начал гаснуть. Видимо, старые батарейки окончательно сели. Круг становился все расплывчатее, а свет пропадал прямо на глазах.
– Блин! – тихо шепнул я, стараясь подражать старшему брату.
Фонарик погас. Тишину гостиной дополнила полная темнота. Я поморгал и закрыл глаз. Все равно ничего не видно, зато слышно стало лучше. Готов поклясться, я слышал даже, как тараканы бегают по кухне. И вдруг снова раздался тот же стук ногтями по дереву, как и днем, когда мы с Романом пытались заглянуть в замочную скважину сундука. Я испугался так сильно, что даже не мог пошевелиться и уж тем более позвать брата на помощь. Стук, между тем, перешел в скрежет. Я широко раскрыл глаза, которые, по-видимому, совершенно привыкли к темноте, потому что я ясно увидел чулан и злосчастный сундук.
Проклятая игра, придуманная старим братом, оказалась вовсе не игрой. Никакая это была уже не игра, а самая что ни есть реальность. Все было по-настоящему. Крышка сундука стала медленно приоткрываться. Сначала появилась маленькая щель, которая с каждой секундой увеличивалась. Мне стало так страшно, что я инстинктивно, а вовсе не потому, что хотел этого, судорожно сжал рукой брызгалку. Святая вода тонкой струей ударилась в щель. Раздалось тихое шипение, и крышка захлопнулась. Аккордеон наверху издал жалобный вздох.
Видимо, я закричал, потому что из туалета сразу выскочил Роман. Он быстро уложил меня на диван. Через полминуты в гостиную вошла бабуля.
– Кошмар приснился, – сказала она, склонившись надо мной.
Я молча кивнул. Бабуля принесла из кухни воду, напоила меня и ушла спать.
Когда я после многочисленных настоятельных расспросов рассказал Роману, что произошло, он мне сначала не поверил.
– Это была игра. Я все придумал, – признался он мне, а потом серьезно посмотрел в глаза и осторожно спросил:
– Ты его видел?
– Нет.
– Какой он был?
– Не знаю.
– Блин! – сказал Роман, но до утра так и не заснул, держа при себе брызгалку с остатками святой воды.
К бабуле ночевать мы больше не ездили. Не знаю почему, но в живых мертвецов я так и не поверил и не верю до сих пор. А вот брат поверил. Наверное, потому что видел мое лицо в тот момент, когда прибежал из туалета на крик, а может потому, что, выбегая, слышал стук закрываемого сундука и жалобный всхлип дедушкиного аккордеона.