Баллада

Была ночь и был дождь. Метался озверевший ветер и толстые деревья грозились истекающим небесам скрюченными пальцами голых ветвей. И был кто-то, кто продирался сквозь льющуюся воду, торопливо огибая лужи, распятые на асфальте. А виселицы-фонари, сопровождающие его тень неверным потусторонним светом, вдруг погасли все разом, оставив человека наедине с рыдающим мраком. И тогда свершилось чудо -- небеса разверзлись и выплюнули зигзаг слепящего белого света, а в пенящуюся лужу прямо под ноги человеку звучно шлепнулась звезда и зашипела, истекая зеленоватым сиянием, недоуменно и обиженно моргая мохнатыми женскими глазами. А он испуганно отшатнулся, разом оглохший и ослепший, а когда смог преодолеть одеревенелость испуга и, с болезненно содрогающимся сердцем, на ватных ногах боязливо наклонился над нею, она лишь чуть шевельнула щупальцами и свет ее уже потускнел , а глаза закатились. И сердце его вдруг остановилось в онемевшей груди, когда он с торопливой осторожностью поднял ее неслушающимися руками, а щупальца ее слабо обвили его холодные пальцы и тут же обмякли. Она еще раз жалко трепыхнулась в ладонях, и он вдруг с ужасом почувствовал. как стремительно уходит тепло из слабенького тельца. И человек расстегнул, разорвал на себе одежду и прижал холодеющую звезду к своей груди у бешенно забившегося сумасшедшего сердца.
Он бросился бежать изи всех сил сквозь разваливающиеся стены ледяной воды, все время ощущая сквозь рваные удары сердца ее слабое шевеление.
А дома он закутал звезду в шерстяной шарф, подложив снизу горячую грелку и весь остаток ночи простоял на коленях пред агонизирующим тельцем, стараясь хоть как-то согреть и оживить ее своим прерывистым дыханием. Но на рассвете она умерла, вспыхнув напоследок ярким зеленым светом и широко открыла монатые страдающие глаза, в которых уже не было ничего кроме боли и разочарования и, может быть , искорки удивления. И человек зарыдал около съежившегося, остывшего комочка пплоти. как не плакал уже давно с самого детства. Но вместе с ледяным ужасом боли что-то неведомое и светлое проникло в его окоченевшую душу. И когда робкий утренний свет отразился в каплях на мокром окне, он прижался вспухшим лицом к холодному стеклу, тоскливо вглядываясь в свинцовую грязь низко нависших туч, отчаянно безнадежно надеясь, что силы бросившие ее умереть опомнятся и вернут ей жизнь...
Но молчало небо и только холодный дождь все лил и лил нескончаемым потоком.  И  нет слов, которыми можно объяснить, как  жить тому, кто заглянул в бездну мохнатых глаз звезды, которая погибла лишь от того, что пожелала любить земной любовью.
А была ночь и был дождь. И мутные небеса разрывались всплесками света. И они вновь и вновь отражались в воде луж и это было так похоже на чей-то бесконечный крик, распятый на асфальте.