Railway to Heaven

Он был простым Трамвайным. И то, что в существование подобных существ давно уже никто не верил, не мешало ему каждое утро выезжать из депо, притаившись под потолком кабины, где-то справа от вагоновожатого, и терпеливо курсировать по маршруту № 17, пока не будет исчерпано назначенное расписанием количество кругов. Будучи в хорошем расположении духа, он крутился у подножек, поддерживал за локоть выходящих дамочек, помогал старушкам поднимать вверх тяжелые авоськи и отчаянно кусал за ноги карманников. Впадая в депрессию, Трамвайный начинал шататься по салону, демонстративно наступать всем на ноги и опрокидывать стоящие сумки. Собак, рискнувших войти в его трамвай, доводил до истерики коварными пинками под зад. И откровенно серчал на мальчишек, чертивших на спинках кресел что-нибудь недоброе.

Но больше всего Трамвайный любил в сумерках выбраться через люк на крышу вагона и, примостившись подальше от токоприемников, смотреть, как появляются на небе первые звезды. На что казались они ему похожими, что заставляли вспоминать, сказать трудно. Наверное, Трамвайный и сам этого не знал. Но поздние рейсы в ясную погоду поставляли ему особое удовольствие.

Трамвай был стареньким, часто ломался, мог неделями после этого стоять в загоне, на дальней тупиковой ветке депо. Еще хуже, когда под крышей, в мастерской, где много шума, резких запахов, и крикливые рабочие то и дело норовили забраться именно в тот укромный уголок, где отсиживался Трамвайный. После таких адских дней возвращение на маршрут казалось ему настоящим праздником.

И все же настал тот день, когда на трамвай махнули рукой. Загнали в тупик, сначала сняли и унесли мягкое, насиженное кресло вожатого, потом стали вытаскивать пассажирские сиденья, что получше. Когда выставили на запчасти два окна, Трамвайный всерьез забеспокоился. Будущее предстало перед ним холодным, неуютным и бесперспективным. Рожки токоприемников безжизненно лежали на крыше вагона; обходя свое унылое жилище, Трамвайный то и дело пачкал пятки ржавчиной и вздыхал все печальней. Нужно было уходить, но куда? Привыкнув за многие годы передвигаться только по рельсам, иных дорог он просто не представлял. А накатанная колея 17-го маршрута заведомо привела бы его обратно в депо, уж это-то Трамвайный знал точно.

И вдруг он вспомнил: на третьем повороте, чуть в стороне от остановки, он видел совсем другие рельсы. Узкие, с тонкими железными шпалами, они ползли вверх по большой черной трубе. Сама труба начиналась где-то за забором, а заканчивалась возле самых звезд. К ним-то, наверное, и вели эти странные, непривычно-нетрамвайные рельсы.

Не один день ушел на то, чтобы собраться с духом. Но осенние ветры совсем застудили заброшенный старый вагончик, от сырости у Трамвайного стало ломить в спине, и он все-таки решился.

Целый день, морщась от шума и пыли, он катался на крыше новенького трамвая, так и не решившись проникнуть в непривычно пахнущий салон. И уже под вечер тихо спрыгнул на землю на заветной остановке. Долго брел вдоль неприступного забора, пока не нашел ворота и щель под ними. Ломая ногти, карабкался по кирпичной стене, чтобы добраться, наконец, до трубы. Совершенно обессилев, вполз на бетонную площадку и, пошатываясь, протянул руки к первой шпале.

Она оказалась круглой и приятно холодила ладони. Трамвайный посмотрел на рельсы, поднял голову вверх – и застыл в восхищении. Он не ошибся, эта дорога вела прямо к звездам. Яркие и праздничные, они казались в ту минуту совсем близкими, приветливо подмигивали, кокетливо переливались, всячески звали в гости. Забыв про усталость, Трамвайный улыбнулся им и двинулся в путь.

С тех пор в трамваях действительно никто не живет.