Между страниц

На улице – шумно и холодно.
Шумно от машин, а холодно от мартовского дождя вперемешку с ветром.
Угрюмые прохожие, такие же серые, как и небо, отражавшееся в лужах, целеустремлённо куда-то спешат. А я спешу вместе с ними, стараясь органично влиться в толпу и не наступить идущему впереди существу в куртке с капюшоном на потёртые ботинки.
Ещё сонные, но уже агрессивно недовольные жестоким стечением обстоятельств люди, вышвырнутые из тёплых квартир в жёсткие объятия рабочего дня, покорно штурмуют свой затёртый до дыр в заплёванном асфальте маршрут – от двери дома до метро, от метро до другой двери, и через семь-восемь-девять часов – обратно, тем же путём, с теми же мыслями, с теми же угрюмыми лицами...
Толпа, как волны, подкатывает к входу в городскую подземку, разбивается о двери, просачивается внутрь. Меня выносит к дверям, немного жуёт, - кто-то больно заехал ноге чем-то жёстким, кто-то толкнул в спину, - и я оказываюсь в вестибюле метро.
…Поглядывая в чёрное зеркало вагонной двери, ищу вокруг себя дружелюбные лица. Дружелюбных лиц в поле моего зрения нет.
Что ж…
У меня в кармане куртки лежит небольшая потрёпанная книжка в мягкой зелёной обложке с рыжей полосой. Хорхе Луис Борхес, «Вавилонская Библиотека».
Она почти всегда лежит или у меня в кармане, или в лёгком рюкзачке, или в дорожной сумке, - в зависимости от времени года и причуд моей не то, чтобы дурной, но определённо не дающей покоя ногам головы.
Наверное, это даже не столько книга, сколько, может, фотоальбом, или даже дневник.
Я купил её в девяносто шестом, в поездке в Словакию, в тихом магазинчике иностранной литературы на одной из задних улочек Братиславы. Совершенно непонятно, почему именно она, а не какая-нибудь другая книга путешествовала вместе со мной с тех пор, переходила из рук в руки близких мне людей.
Я открываю её на предисловии. На чуть желтоватой бумаге – пурпурный серпик, семь лет назад тонко пахнувший изумительным словацким вином…

Мне кажется, что аромат вина никуда не исчез, что до сих пор, если осторожно и внимательно втянуть воздух ноздрями, можно, можно уловить запах той карнавальной ночи, когда я выбрался из своего номера в загородном отеле, стоящего среди холмов, чуть поодаль от словацкой деревушки…
Выбрался и застыл, ошарашенный красотой ночного неба, запахом леса и речки…
А потом… Потом был мерцающий огонёк на верхушке одного из холмов, оказавшийся костром, и невероятно чисто и слаженно поющие на непонятном языке люди, сидящие вокруг огня, и превосходное домашнее вино в жестяных кружках, которое разливал светловолосый парень, и блики пламени на лице смеющейся девушки, не понимавшей ни единого моего слова, но вдруг легко и чисто повторившая за мной фразу Борхеса – «Вечность – в предыдущем прошлом», фразу, написанную на первой странице небольшой книжки в зелёной обложке, на которую я случайно поставил кружку с вином, сбежавшим на бумагу чёрной капелькой и прорисовавшим пурпурный полукруг………
…И меркнущие навстречу заре звёзды.

Двери открываются, выпуская поток людей из синего поезда.
Люди встают со своих мест и идут к выходу, раскачивая вагон.
Глянцевые рекламы блестят на солнце, а вагон терпеливо ждёт, когда тормоза с шипением выпустят из своих тисков стальные колёса и состав тронется к следующей станции.