Весенние метания

Играют дворники весной
Легко лопатой снег бросая
В их спинах чувственный покой
Весна пришла и снег растает

Но вот коварный поворот
В апреле новые сугробы
Судьба вбивает ржавый гвоздь
В покрытье дворницкого гроба

Или в прозе

Самоубийства дворников весной,
когда в апреле выпадает первый снег.
(Ильф Е., Петров И.)

Игорь Филиппович вот уже вторую неделю вел необъявленную войну с жителями своего района. На улице стояла весна, и у всех словно что-то сломалось в голове. Когда решили провести всеобщий субботник по уборке дворов и подъездов, никто с лопатами и граблями так и не вышел. Он специально объезжал на машине еще не прячущиеся в тени скамейки у подъездов и журил редких бабушек, загорающих на солнце. Ответы были везде одинаковы: «Иди-ка мол, сердешный, молодых поднимай на работу. Мы в свое время спины-то натрудили, пусть они теперь повкалывают». Он и пошел. Заехал к знакомому, посидели, поговорили. В результате часам к шести вечера возле дома номер 9 собралась команда горе-лесорубов с одной пилой на всех. Главной задачей для них, поставленной Игорем Филипповичем, было избавление от сухостоя. Определить его было не сложно - два тополя у въезда во двор явно не пережили зимние холода. По кругу прошла бутылочка, потом Ваньку послали еще за двумя и закуской и уже в темноте решили начинать.

С утра болела голова. Машина так и осталась у злополучного дома, и поэтому пришлось идти ее оттуда вызволять. Картина двора глаз не радовала. Два тополя с почерневшими верхними ветвями продолжали стоять как часовые, а по всей территории были раскиданы какие-то сучья, ветки и другой древесный мусор, символизирующий вчерашнюю повышенную активность лесозаготовителей. Слегка прочистив горло ненормативной лексикой, Игорь Филиппович подсчитал потери. Цифру два все усвоили четко, только вот направление выбрали неправильно. Пришлось потратить пол воскресенья, чтобы сначала растолкать приятеля, потом снова созвать команду, свалить мертвые деревья, найти водителя, подогнать грузовик, с шутками и ласковыми словами перекидать пеньки и дрова в кузов и только после этого приступить к законному отдыху.
С понедельника пришлось Игорю Филипповичу думать думу тяжкую. Не хочет народ быть рачительным хозяином, а мэрия через две недели проверку чистоты и благоустроенности проводить собирается – ой головы то полетят. Надо поступать как все – заказывать специально подготовленную команду, натренированную на уборку во всех ее проявлениях. А денег мало, поэтому перво-наперво, просто мусор зимний в кучи сгребли. Но и тут народ подвел. Вместо того, чтобы спокойно продолжать ходить себе на работу и не вмешиваться в рабочий процесс, бдительные граждане начали писать анонимки. Не там лежит, не так пахнет. Да и погода еще подвела – солнышко припекает, дай Бог, как тут не запахнуть. А вывозить некуда, со свалками так и не договорились, никто за просто так принимать не хочет. Но подстегнули эти бумагомаратели, царство бы им небесное, и совместили вывоз со ввозом заборчиков.

Заборы привезли классные. Это идея, кстати, южан была. Как можно большую территорию одним махом облагородить? Надо просто разгородить ее заборчиками и покрасить их, вот и вся красота. Поэтому по быстренькому  заказали, привезли, разгрузили у дорог и. . . Вмешалось непреодолимое стихийное бедствие – русский народ. На следующий день две трети железок пропали.  Зато Игорь Филиппович был уверен почти на сто процентов, что где-то на подмосковных дачах появились аккуратные низенькие оградки, отделяющие одну часть участка от другой. Пришлось те, что остались, устанавливать в срочном порядке, вколачивать как можно глубже и сразу же раскрашивать в цвета района. Ночью что-то подбросило с постели, а жена в ответ на шуршание одежды пробормотала сквозь сон фразу невнятную, о молодых любовницах и бесах в ребро. Но несмотря ни на что шестое чувство не подвело, прямо напротив стадиона стояла газель с притушенными фарами, и какие-то два очень ловких товарища вытаскивали из земли одну за другой секции его, ЕГО, заборов. А что, все правильно, почему бы и не взять, теперь ведь они еще и покрашенные.

Ошибкой было то, что захотелось в глаза этим гадам посмотреть, как они могут у себя же, из под своих же окон, таскать что-то. Наутро глаза Игоря Филипповича смотрели не мир вяло, через припухшие фиолетоватые бугры. Не помогли ни холодный лед из холодильника, ни какие-то специальные примочки, которые применяла разбуженная и от этого недобрая жена. А времени оставалось все меньше, вот уже и пятница на носу. Заборов почти нет, весна  набирает обороты, хорошо хоть мусор вывезли.

И решился тогда Игорь Филиппович на отчаянный шаг, закупил для района огромное количество машин с черноземом. Клумбы там присыпать, газончики вдоль дорог сотворить. Огромное не огромное, а и на дачу не забыл себе закинуть, а потом еще и знакомым, и кто просил, и так, и не просто так, но оставалось еще много. Но какие же у нас все-таки несознательные граждане живут. Раз, и растащили почти сразу же большую часть куч себе во дворы, мол, там хотим цветочки выращивать. А какие там дворы, кого они интересуют. Надо все делать снаружи, где комиссия поедет, ну или на худой конец в близко прилегающих местах. А то ведь снимут, снимут с работы.

Пришлось возле каждой кучи мини-охрану выставить, чтобы прекратить безобразие, найти тачек побольше, лопат, пообещать дворникам премию и отправить их на работы. Только медленно это все у них получалось как-то. Даже если разбрасывать землю тонким слоем, потому что на большее ее не хватит, и работать с утра до вечера, быстрее чем за пять дней все сделать не получилось. Скоростные же возможности жителей района, способных тоже самое сделать за одну ночь, так и остались загадкой.

А тут еще дожди пошли. Все подтапливать начало. Там где было чисто и почти красиво, вдруг лужи грязные возникли, растеклись бурыми пятнами. Дворы стояли поникшие, голые и неприветливые, клумбы впяливали в небо черные пятна земли, а времени до «часа Х» оставалось три дня. Игорь Филиппович даже не представлял, что еще можно сделать. Он уже договорился с одним знакомым врачом, чтобы тот записал ему сердечный приступ и положил в стационар недельки на две, а вечерами за кружечкой своего любимого пива подумывал грешным делом и о пенсии. Все равно уже пора, так может и напрягаться особенно не стоит.

Но все-таки, где-то в глубине души теплилась легкая надежда, вдруг пронесет, вдруг свершится чудо - комиссия мимо проедет или умрет кто-нибудь скоропостижно, как, например, Леонид Ильич вовремя сумел это проделать. Тогда тоже что-то такое намечалось, и вот на тебе, всех на похороны задействовали. Но прошла пятница, за ней суббота и наступило воскресенье – последний день беззаботной жизни, а ничего сверхъестественного так и не произошло. Вставать совершенно не хотелось, и поэтому Игорь Филиппович позволил себе проваляться в постели до обеда. Тем более, что жена еще неделю назад уехала на дачу, подальше от всех этих событий и его плохого настроения. Совет ее был прост и понятен, «Горюня, бросай ты все это и давай ко мне».  Когда часы пробили два, он выполз на кухню, включил газ, установил на него кофейник и только после этого выглянул в окно.

Прямо в глаза жарило солнце, погода явно была настроена не так пессимистично, как он. Игорь Филиппович провел взглядом по ярко-голубому небу в вышине, потом опустился на крышу дома, находящегося через дорогу, потом еще ниже – на подрезанные деревья, аккуратно подбеленные снизу на полметра, на мгновенно подсохший от хорошей погоды асфальт и. . . снова на зеленые насаждения. Все они за ночь покрылись ярко зеленым пушком, уже скрывшим тоненькие ветви полностью. А черные пролежни свеженасыпанных газонов светились изумрудно-зеленой травкой.

Весна упала на район сразу после дождей и заявила о себе своими зелеными знаменами. Это была такая удача, о которой и мечтать не мечталось. От радости Игорь Филиппович даже напился к вечеру в одиночку, первый раз в жизни, а потом проспал утренний будильник. Но видимо из-за той же весны его простили, потому что район, одетый в нарядные зеленые платьица газонов, разгороженный ровными аккуратными заборчиками и чистенький, как девушка после бани, занял первое место в городе. А победителей не судят.