Море и я

.....................проза в стихотворении

Это море, которое так тихо пахнет,
заливает глаза, потому что солнце,
как обычно, вверху, а когда ты в море,
невозможно смотреть на что-то еще,
кроме моря. И море тебя не подводит.
Воздух, который здесь обитает, естественно,
не такой как везде. Скорее всего, он слишком хорош,
чтобы помнить об этом. Романтика или,
быть может даже и жажда чего-то,
чего-то такого, что ищут люди,
когда смотрят на небо безоблачной ночью.
Там звезды. Они – эти звезды, являясь
причиной восторгов и проч., похожи
на воздух, который вдыхаешь,
Когда плывёшь в море. Закаты, пожалуй,
Здесь так себе: солнце, скукожившись, будто тот апельсин,
окрашивает всё, словно яйца на Пасху,
в какой-то оттенок, приятный на вид,
и дует ветер – обычное дело. Рассветы на море -
вот это другое дело, скажу вам.
Рассветы на море похожи на осень,
когда только-только зелёные листья
стали другими: оранжево-красными, жёлтыми или
цвета загорелого тела подруги. Солнце,
цепляясь за край горизонта всеми лучами,
словно рыба – карась там или другая - за крюк,
пытаясь достать червяка, так вот солнце
медленно-медленно, тихо восходит, и светит
тебе прямо в глаз. А чайки,
которые здесь обязательны, хоть и редки,
встречают его, крича что-то вверх
(поверьте мне, видно, что чайки кричат
именно вверх,  а ни куда-то
в другую сторону). Куда они пропадают ночью
– не знает никто. Откуда берутся – тоже загадка.
Возможно, что чайки – всего лишь звёзды
(смотрите сами – днём над вами летают чайки,
а ночью их нет, но зато есть звёзды, которых нет днём).
Корабль, большой белый корабль, как айсберг,
как льдинка в бокале мартини, плывёт, оставляя
белыми волны, плетёт кружева, плетёт паутину
белых барашков. Плескаются рыбы. Блестящие спины
дельфинов сверкают как мелочь (копейки, рубли). Рассудок,
столь не привычный к пространству (поскольку
все мы живём в городах, где лучшее место –
крыша того высотного дома, с которого виден
порой горизонт), устремляется вдаль. Что такое нирвана?
Совсем не то, что думают многие. Нирвана – это
бескрайнее море, большая рубашка синего цвета
с вечно расстёгнутыми облаками-
-пуговицами. И в эту рубашку не влезть никому.
Ввиду горизонта со всех сторон, каких только можно,
ввиду бескрайних просторов, здесь, в море, свобода
мысли и границы души достигают размеров,
присущих размеру именно моря, не моря на карте
(море на карте не так уж прекрасно – всего лишь условное
расстояние от суши до суши, и ничего больше,
пятно на бумаге, пятно синего цвета), а именно моря –
фантазия наша его увеличит до несусветных размеров,
до тех самых размеров, которые, в общем-то,
не поймать в телескоп. И это прекрасно. Ведь склонность
людей любить всё очень большое, всё то, что условно,
но всё-таки можно вписать в бесконечность, известна давно
 и легко объяснима – ограниченный рамками своего тела,
он (человек) хочет расширить (и расширяет) эти самые рамки.
Но, впрочем, не знаю. Все люди, ведь разные.
И если они хотят называть свой корабль не льдинкой
в бокале мартини,  не чайкой в бокале, наполненном небом,
а просто – «корабль», то это их дело. И если они
не встают на рассвете, чтобы увидеть этот рассвет,
а просто встают, часов, скажем, в девять, то это их дело,
и пусть будет солнце обычным солнцем, а не жёлтым глазом
кота или, скажем, хотя бы какой-нибудь спелой сливой
особого сорта. И небо – всего лишь звёздное небо. Это их дело.
И если хотят они, пусть называют плаванье в море не просто плаваньем
в море (заметьте звучание этой фразы, оно, несомненно,
похоже на волны), а словом «круиз», то пусть называют.
В «круизе» конечно, есть тоже созвучья, которые чем-то
ласкают уши. Круиз, ананас, осьминоги, медузы;
созвездия, пляж, плоские камни; рассветы, закаты,
причал, сигареты; возможность найти Атлантиду
и проч.;  дельфиньи бока, мечта на прощанье.
Бескрайнее синее-синее море. И я в нём. Бутылка с какой-то запиской.