Табуретка

    Неожиданно для себя я получил приглашение и посетил этот таинственный дом. Дверь, казалось, была заперта, но под моим первым прикосновением она с лёгкостью открылась. Я ступил в обширную, погружённую в полутень прихожую. Есть ли здесь кто-то? В проёме дверей появилась большая серая кошка. Она лишь мельком бросила на меня взгляд и, внезапно исчезнув, скрылась в тени. "Кис-кис," – позвал я, следуя за ней. "Кис-кис," – проговорил ещё громче, но, к собственному удивлению, осознал, что не слышу ни звуков, ни собственного голоса. Гостиная встретила меня таинственной тишиной, шаги не отдавались эхом, даже дыхание было едва уловимо – скорее я чувствовал его, чем слышал. Серая кошка исчезла, но на диване с круглыми валиками заметил другую – дымчато-черную. Я объяснил этот переход цвета странным освещением комнаты, пробивающимся сквозь тюлевые занавески с мелким рисунком и обрамлённые тяжёлыми шторами из серо-зелёного гардинного полотна.
   Я решил приблизиться к кошке, как к некоему представителю наших хозяев. Однако, пока я осматривал комнату и на секунду потерял её из виду, эта загадочная кошка исчезла, как дым. Я тщетно искал её: заглянул под диван и под стол, на котором лежала толстая тёмно-зелёная скатерть с фигурной бахромой. Осмотрел даже илистую тень большого куста фикуса с широкими, как пластмассовыми, листьями.
   Исчезновение кошки слегка озадачило меня, но вдруг моё внимание привлекла вереница резных слоников. Фигурки из слоновой кости выстроились в ряд на деревянной полочке, венчающей высокую спинку кожаного дивана. Мне показалось, что слоны стали жаловаться на свой порядок: как можно доверять управление стадом маленькому слоненку? Увлекшись, я начал переставлять их в обратном порядке, и они, казалось, одобрительно кивали своими длинными хоботами и даже улыбались.
   Но в этот момент, когда я установил последнего слоника, меня пронзил чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, я увидел небольшую египетскую фигурку Кошки на резной этажерке, материал которой оставался загадкой — возможно, это было твёрдое чёрное дерево или матовый камень.
Эта Кошка, казалось, изучала меня, как будто желая что-то донести: "Давай займёмся делом". Я приблизился, но взгляд мой привлекли странные обои позади неё. Они были дымчатыми, словно запотевшее стекло, за которым едва угадывались буквы и слова, манившие своей загадочностью. Рядом лежало увеличительное стекло, тяжёлое и внушительное, с массивной ручкой, позволяющее рассматривать мир обоими глазами.
   Но стоит мне поднести руку к стеклу, как она, словно исчезая, открыла передо мной стену с надписями. Чем ближе я приближался к этому проницательному инструменту, тем более древние рисунки и записи возникали в поле зрения. На стене были собраны разрозненные записки и простенькие рисунки: кто-то договаривался о поездке, просил помощи в переезде, сообщал о прошедшей встрече или просто передавал привет. Здесь были адреса и даты, но подписи удивляли: "полка", "кувшин", "пресс-папье". Иногда встречались даты не только старинные, но и современные, порой даже те, что ещё не наступили.
Утомленный этими неожиданными превращениями, я не стал читать дальше, повернул стекло к себе, и моя догадка обрела подтверждение: через одежду я увидел свое обнаженное тело. Приблизив стекло к себе, однако, я лишь встретил взглядом диван; странное умное стекло чтобы окончательно не напугать, не стало показывать внутренних органов — и, к счастью, как мне показалось, это было бы ужасно, хоть и любопытно.
   Когда я прижал стекло ближе к глазам и осмотрел комнату, почти все предметы были видны, словно они окутаны туманом, за исключением одной: в самом центре комнаты стояла старая табуретка. Рядом с ней восседала кошка, неторопливо поглаживая  резную ножку мебели своим мягким, пушистым хвостом. Казалось, она демонстрировала, что это и есть главная драгоценность в доме, его сердцевина, впитавшая в себя время и воспоминания. В этом моменте было что-то священное, словно и сама кошка понимала, что в простоте этого древнего предмета кроется величие обыденной жизни.
    Испытывая слабость к подлинным и интересным предметам, я не упустил шанса познакомиться с этой величественной Табуреткой, что вдруг явилась на нашем пути.
"Добрый день, Сударыня, позволите представиться," сказал я, снимая шляпу и склоняя голову. Передо мной стояла простая, но внушительная табуретка из дуба, с массивными ножками и мягко закругленными краями. Забеленные детали свидетельствовали о ее благородном происхождении — истинное искусство французских мастеров.
     "Как же элегантно," произнес я, хотя своим голосом почти не владел, осторожно проводя рукой по гладкой, отполированной поверхности. "В общем, я коллекционирую интересные вещи и рад встретиться с вами в наших краях. Как вы поживаете?" — добавил я, стараясь говорить с манерой.
К моему удивлению, Табуретка словно легко улыбнулась, и я действительно услышал её тихий и глуховатый голос, эти слова меня весьма озадачили:
"Удивительно, но среди этого множества Вы сходу определили, кто именно вас призвал. Редкость встретить ценителя в наши дни (профессиональные оценщики не в счет). Хотя я повидала немало, следует отметить, что век вещей долог — у нас и сто лет юный возраст," — проговорила она, сделав паузу.
Не могли бы вы, так любезно, принять для меня более привычную позу? Я немного смущена вашим вниманием. Не стесняйтесь, садитесь, пожалуйста. Не бойтесь, я достаточно крепка, чтобы вынести эту ношу. Надеюсь, вам будет со мной уютно. Слова для меня лишь предлог для общения; я предпочитаю молчаливые встречи. На самом деле, мы ведь с людьми почти никогда не говорим, лишь иногда внушаем им здравые мысли.
   Я осторожно уселся на краешек, а затем переместился поглубже, ощутив твердый, но удивительно удобный материал, из которого было сделано это прекрасное произведение искусства, наполненное теплом рук мастера. Это придавало мне уверенность и умиротворение.
   Мы немного помолчали, и, осторожно поглаживая массивную, элегантную ножку, я заметил, что мой голос словно растворился в воздухе, хотя ответ звучал вполне реалистично.
— Так вы умеете читать чужие мысли? — произнес я с осторожностью. Наверное, вы способны узнать, о чем думают люди?
Да, конечно, но разве это интересно — знать, о чем думают люди?
— Не в бытовом смысле, а именно их творческие мысли, новые идеи, отражающие современность.
— Свежие идеи на самом деле появляются у людей весьма редко. Бытовые размышления, безусловно, не в счет, они у всех почти одинаковые, и потому неинтересны. Творчество же нередко тревожит нас без взаимности. Лишь иногда подкинешь кому-то новую мысль, но чаще всего человек, не успев ее осознать, вскочит и унесется, чтобы использовать её.
Множество людей напоминают вещи, однажды созданные и неизменные, они лишь стареют с мыслью о постоянстве. Но знаете ли вы, что свежие творческие импульсы молодят? Настоящие вещи тоже умеют мыслить и несут в себе частичку души мастера, словно прикасаясь к его искусству. Итак, расскажите, каковы ваши ощущения о вещах?
— Я коллекционирую интересные артефакты. Не как старьевщик, но как хороших знакомых, которые могут быть далеко, я их не собираю, а лишь вспоминаю порой, и лишь эти редкие встречи с ними согревают душу. У меня был  старинный стеклянный Графин с трехгранными вогнутыми гранями, заключенный в изящную медную оправу с замысловатым орнаментом, что, увы, разбился в детстве, или старая Полочка для книг с боковинами в виде воронов, изящно украшенная резьбой в виде избушки. Или Стол-бюро с округлой крышкой, встреченный лишь однажды. А еще два деревянных Яблока, погруженные в тени времени, переданные мне из рук в руки тетушкой (царство ей небесное), что более века прожила в старом московском доме с винтовой лестницей, дом, которого уже нет. Я упомянул несколько редких вещей, с которыми нежно соприкасался в жизни.
— Вот как, кого вы выбрали? — с легкой насмешкой произнесла Табуретка. — Да я их хорошо знаю, ты еще забыл упомянуть о кованом сундуке. Есть и прочие диковины, которые запомнили тебя при случайных встречах, рассказывали мне истории мест, где ты когда-то побывал или еще не был. Например, резной Замок на двери старинного дома в Толедо… Ключ от него, кстати, до сих пор хранится в Дубровнике. Не говорю уже о святых вещах, с которыми встречались или встретятся: чудотворная икона Пресвятой Богородицы с младенцем Христом, кисти Евангелиста Св. Луки древнего монастыря и драгоценные дары вокруг нее.
Да-да, - подтвердил я, вспоминая тот солнечный уголок, где в детстве я разглядывал сундучок в старом деревенском доме, оконца которого еще украшали наличники, изображающие Русалку и Льва. Этот необычный Замок привлек меня, и во время экскурсии я не удержался, чтобы не провести по нему рукой…
Святые, запечатленные на древних иконах, с таинственной приязнью взирали на нас, словно оценивали нашу искренность и, обращаясь к тому, кто пришел с открытой душой, шептали: "Мы молимся за вас…"
У вас, вероятно, немного друзей, если вы способны уделить столь редкое внимание старым вещам, - произнесла она.
   Здесь мне хотелось возразить, я пытался перечислить имена тех, кого считал друзьями, но, когда начал вспоминать, эти имена как бы неведомым образом выплывали из памяти, и в ответ я лишь смущенно улыбнулся.
Признаюсь, у меня тоже есть особая коллекция — хранилище воспоминаний о людях, с которыми мне довелось пересекаться. Чтобы войти в этот мир, достаточно провести время рядом со мной, но не каждому суждено получить эту честь. Чтобы найти в своей коллекции достойный экземпляр, порой мне приходится отправляться в дальние края. Но именно события и встречи возмещают все неудобства пути. Мы остаёмся в памяти других, словно тени, запечатлённые на холсте. На одном рисунке отражено и моё присутствие на знаменитом плоту — с атласной мягкой попоной, хотя это было давно, более двухсот лет уж назад. К счастью, на этот раз наша остановка была краткой, и вас не пришлось долго ждать.
— Как же после этой встречи мне относиться к вещам, и как с ними расставаться?
— Пожалуй, следует воспринимать их просто: вещи не вечны, они имеют свой срок. Прощаться с ними нужно с открытым сердцем — можно раздать, вынести во двор, отдать антиквару. Хорошая вещь может сама выбрать своего хозяина, если тот прислушивается к внутреннему голосу.
Я удивился: “А как же ваш хозяин?”
“Это всего лишь курьер вещей — наш экспедитор. Мне нужно ещё посетить других. Лимит слов на этот вечер исчерпан. Прощайте.”  Ошеломленный услышанным, я откланялся и покинул этот странный дом. Его таинственный хозяин, которого я так и не встретил, как оказалось, вскоре уехал со всеми вещами в Вюрцбург.
   Я стоял у старинного дома, дверь которого была заперта, а запыленные окна не пропускали на лучика света.  Иногда в самых неожиданных местах я встречаю кошек, которые странно мне подмигивают.
     Хотя в сущности ничего и не произошло и не изменилось вокруг, но мир вокруг, как будто стал глубже,  и словно теперь для того чтобы найти опору в нем, достаточно сосредоточится и доверительно взглянуть на какую-нибудь по настоящему выполненную вещь. Свежие мысли сами найдут тебя, если готов принять их, вопрос лишь в том насколько правильно ты их поймешь. Мне иногда кажется , случайно замеченный блик света на темной поверхности мебели или скрип кресла мне передает привет из далека