Тайные письмена 3

29
В подъезде своего дома Лера встретил участкового. Дядя Ваня Безручко спускался по лестнице, похлопывая себя по ноге словарем воровского жаргона.
- Привет, парень, - махнул он брошюрой. – Ты чего же меня подводишь?
- Дядь Вань, я сегодня вечером хотел вам отнести, - стал оправдываться Лера.
- Да я не о том, - поморщился участковый. – Ты что там с письмом учудил?
- Для секрета, - взялся объяснять Лера.
- Военная тайна, - добродушно улыбнулся дядя Ваня. – Но людей то зачем пугать? В городке про вас с Шуркой уже невесть что говорят. Осторожней, парень. Любопытство любопытством, а воровская романтика заканчивается тюрьмой.
- Иди, успокой бабушку, - кивнул он наверх. – А то ей такого нашептали, что на тебя можно хоть сейчас уголовное дело заводить.
Анисья Николаевна встретила Леру вооружённая сковородой, на которой подрумянивался очередной блин. Ароматный запах и сковорода в её руке живо напомнили Лере миноискатель и пузатую бомбу, которые приснились ему в сенной пещере. Обстановка в квартире была не менее взрывоопасной.
- Говори, ирод, с какими биндюжниками связался? – подступила к нему Анисья Николаевна, покачивая сковородой с горящим блином.
- Ни с кем я не связался, - насупился Лера.
- А зачем письмо написал поганское?
- Чем же оно поганское? – упёрся Лера.
- А тем, - нахмурилась бабка, - что такими словами ворьё говорит.
- А я при чём?
- Раз ты так пишешь, так ты и есть ворьё! А если ты ворьё, место тебе в тюрьме!
Лера от такой логики растерялся.
- Вор ты или не вор?! – грозно наступала Анисья Николаевна.
И так вдруг Лере стало обидно, что родная бабушка ему не верит, что он больше ни слова не говоря, ринулся в свою комнату, закрылся и заплакал. Плакал он тихо, чтобы бабка не слышала. Но той уже было не до внука. На сковородке корчился и дико чадил сгоревший блин.
Помянув недобрых словом воров всех мастей, бабушка поспешила на кухню. Тогда Лера достал деньги из вазы, которые копил на фотоаппарат, и выскользнул на площадку. Выбежал на улицу и пошел, куда глаза глядят. Плана не было. Он шагал квартал за кварталом, бездумно глядя перед собой. Только в груди пекло от обиды. Неожиданно в глаза бросился рейсовый автобус и Леру, будто бес в ребро толкнул. Ни на миг не задумываясь, он решил поехать на нём до ближайшей железнодорожной станции, сесть на поезд и махнуть к Шурке в санаторий.

30
Миновав кладовые, они попали в совершенно круглую залу, в которую с четырёх сторон сходились четыре галереи.
- Настоящий подземный перекрёсток, - воскликнул Чародей. – Куда теперь?
- Налево в город, направо в долину, а прямо – к Лазуритовой горе.
- Где теперь находится штурман Тополёк?
- Его поместили в башне Порция, что стоит мористей городских ворот.
- Тогда нам налево в город.
Но старик Той не согласился.
– Весь город опутан сетью тайных лабиринтов, - как всегда издали начал он. – Подземные пути ведут в храмы, в дома, в крепостные башни, даже в колодцы с питьевой водой. Мы знаем об амазонках всё. Мы слушаем их разговоры в саду, за обедом, во время заседаний, на посту да где угодно. Мы слышим каждое их слово, каждый вздох. Но в башню Порция нам хода нет. Ни одна пила, ни одно долото не берет в тех местах камень, настолько он прочен. Проникнуть в башню можно только с улицы или с крепостной стены. Но там повсюду караулы. Ты, брат, и шагу не сделаешь, чтобы не повстречать амазонок.
- Выходит, дело совсем табак, - уныло заключил матрос Табачёк.
- А давайте возьмём башню с боем, - предложил коротышка Бац.
- Самый верный способ остаться незамеченным, не выходить из подземелья вовсе,  - не обращая на них внимания, вёл старик дальше. - А если уж есть такая необходимость, то лучшей маскировки, чем платье моей старухи Марции вам не найти.
 - Как это? – не поняли матросы.
- Переоденьтесь в старух, - пояснил Той. – Все наши старухи это амазонки на пенсии. Многие из них остаются прислуживать в городе. Другие отправляются в долину и обзаводятся мужьями. Никто их не преследуют, ведь и нынешние амазонки рано или поздно состарятся и уйдут в отставку.
Доводы старика были убедительны, и отряд свернул направо в долину. А вскоре капитан и вся команда не могли сдержать своего восхищения. Если раньше стены подземелья были тёмно-зелёного цвета, то теперь они стали небесными с изумительными разводами.
- Это залежи бирюзы, - похлопал старик по стене, - обработку мы делали вручную.
- Бесподобно, - признался Чародей.
- Мы же мастера каменных дел, - с гордостью сообщил Той. – Испокон веку пилим, режем, сверлим, граним и шлифуем.
- При таком классе, в кухонном деле вас бы запросто взяли шеф-коком на какой-нибудь лайнер, - заметил Бубульк. - Это же сколько земли пришлось перекопать.
- Земли тут маловато, в основном залежи полудрагоценных пород камня: малахита, яшмы, мрамора, лазурита, аметиста, нефрита, жадеита, сердолика, оникса, родонита… Вся долина состоит из них.
Старика Тоя окружили матросы.
- В самом городе вокруг усадьб имеется насыпная земля, - продолжал он, - на которой высажены сады. Да ещё на склонах гор кое-где растёт лес.
- А куда девался камень, который вы доставали при прокладке подземных галерей?
- Из него построены крепость и город, даже дороги вымощены полудрагоценным камнем.
- Вы не боитесь, что из-за этого на остров нападут грабители?
- Уже пробовали и не один раз, - усмехнулся старик. – Но одних прогнали амазонки, другие бесследно исчезали в Смертельной петле, а третьи бежали сами в ужасе перед великаном Суиллием.
И старик рассказал морякам о чудовище огромного роста.

31
Штурмана поместили на втором этаже башни Порция. Убранство его спальни составляли палисандровая кровать, такой же шкаф, малахитовое бюро и массивный трон. Как и дворцовый, он был целиком отлит из золота. В гостиной за стеной располагался камин из сине-сиреневого аметиста, который при нагревании становился бесцветным, да янтарный стол, выполненный в форме неполной луны.
Внизу за узким зарешеченным окном башни глухо шумела на крутом изгибе река Леда. Фиолетовый мост находился немногим левее – руку протяни. А далеко справа, там, где грохотал водопад, клубилась над рекой водяная пыль.
- Кто таков Порций? – поинтересовался Тополёк, когда следующим утром Ипполита пришла пригласить его на воскресный обед к царице Тесее.
- Последний правитель нашего государства, - объяснила Малая медведица.
- Можно предположить, что именно из-за него мужчины оказались у вас под запретом? – усмехнулся штурман.
- Так и есть, - подтвердила амазонка. - Предания гласят, что кровавый Порций уничтожил почти всех мужчин. Из-за этого и произошло восстание. За оружие взялись женщины.
- И? – вопросительно посмотрел на неё Тополёк.
- И царь бесследно исчез.
- Вот, - показала девушка на трон, - когда Порция не стало, тёмно-красные рубины и кровавые турмалины, украшавшие этот трон, превратились в сапфиры.
Действительно, трон был щедро усыпан необычайно красивыми драгоценными камнями фиолетового цвета. Штурман подошёл поближе, пощупал подлокотники, постучал по спинке. Не верилось ему в чудесное превращение. Вероятно, тут был скрыт какой-то механизм. И точно, на внутренней стороне одной из ножек трона оказался крохотный рычаг, выполненный в виде выпуклого рыбьего глаза. Тронув его, он почувствовал, что рычаг сдвинулся с места, но и только. Далее рыбий глаз наткнулся на невидимое препятствие и застыл, как впаянный. Тогда Тополёк поставил на него ногу и нажал сильней. Раздался скрип, рычаг медленно и неохотно пошёл вниз. Трон задрожал. Наблюдавшая за всем этим Ипполита, заволновалась.
- Не надо беспокоить дух тирана, - наконец, не выдержала она. – Следуйте за мной.
Штурман повиновался.
- Куда мы идём?
- Я покажу вам город, - пояснила Ипполита, спускаясь вниз по винтовой лестнице.
Покинув башню, они направились в сторону дворца. На правах невольного, но всё же гостя, штурман спрашивал фиолетовую девушку обо всём, что его интересовало. А интересовала моряка буквально каждая мелочь.
- Что за разноцветные камни у нас под ногами? - спросил он, едва они ступили на уличную мостовую.
- Это яшма.
- Но ведь они все разного цвета, - удивился Тополёк. – Этот вот почти зелёный, другой жёлтый, те два - белый с серым, а вон там коричневый и красно-бурый.
- Ну и что же, - недоумённо посмотрела на него Малая медведица. – Яшма бывает самых разных цветов и оттенков, это зависит от месторождения, где её добывают.

32
Во дворце стояла звенящая тишина. Только стража время от времени бряцала оружием. Минуя тронную залу, Ипполита повела гостя далее по длинному коридору. В первом же покое Топольку бросилось в глаза обширное панно из сверкающих самоцветов. Занимало оно всю стену и потолок, на котором, как настоящие, сияли высокие небеса. Перед штурманом же по зеленовато-голубой волне летел под полными парусами корабль.
- Да это же «Разящая»! – воскликнул он.
- На свете много похожих кораблей, - не согласилась Малая Медведица. – Этой мозаике несколько сот лет. Тогда даже деревьев, из которых построена ваша бригантина, не существовало.
- Лучше полюбуйтесь камнями. Море выложено из аквамаринов. Корпус корабля и мачты янтарные. Паруса составлены из жемчуга. Небо бирюзовое, облака из белоснежного агата. Солнце собрано из рубинов и розовых алмазов…
- Вон там, на капитанском мостике, - указал штурман на человеческую фигурку, 
наполовину составленную из изумрудов, - ведь это Чародей в своём зелёном бархатном камзоле.
- Мало ли капитанов так одевается, - не сдавалась девушка.
- А пробоина на второй палубе, которую нам сделал пират, а сломанный штормом рей, - не сдавался штурман. – Наконец, Бубульк…
- Какой Бубульк? – не поняла амазонка.
- Наш кок, - ткнул моряк в едва заметную деталь картины. – Его смыло за борт и вот здесь видно, как боцман Михайло с командой вытягивают его канатом на палубу.
Девушка с фиолетовыми волосами недоумённо пожала плечами и прошла в следующую комнату.
- Кто автор этой мозаики? – нагнал её Тополёк.
- Мужчины, - отвечала она нервно, - они только и способны фантазировать.
- Похоже, кто-то из них был провидцем и знал всё заранее, - заключил штурман, останавливаясь перед следующим панно.
На ней была изображена крепостная башня, наверху которой стояли, обнявшись двое. Фиолетоволосая амазонка прижимала к своей стальной груди мужчину очень похожего на штурмана.
- Этого быть не может, - вспыхнула Ипполита, и краска смущения залила её лицо.
- Отчего же, - принял бравый вид Тополёк. – Глаза и волосы воительницы выполнены из сапфиров. Сверкающие на солнце латы из бриллиантов. Что касается несчастного, заключённого в её объятия, то он одет в антрацитовые сапоги, сердоликовые бриджи и китель из обработанного хризолита.

33
- А как устроены ваши дома? – поинтересовался штурман на обратном пути.
- Наши дома похожи на наши дворцы. Но извольте, - и Малая Медведица открыла дверцу в мраморной стене, что отделяла улицу от зелени садов.
Тополёк шагнул следом и оказался среди зарослей мандарина вперемешку с кустами лавра. Шли недолго. Сад закончился, и на салатовой лужайке очам штурмана предстало небольшое прямоугольное здание с двускатной крышей и входом в виде портика с двумя колонами.
- Знакомьтесь, - улыбнулась амазонка, - это мой дом.
Тополёк ступил на порог и только теперь рассмотрел, что колоны, как и весь портик, покрыты благородным белым опалом.
Внутри стены дома были отделаны дымчатым агатом с прекрасным затейливым золотистым рисунком. Пол устилал сочно-зелёный малахит. А потолок, матерь Божья, Тополёк даже зажмурился. Потолок состоял из прозрачных розовато-лиловых квадратов, каждый из которых был величиною со среднюю шахматную доску. Из-за этого в отблесках солнечного дня сверху исходил восхитительно нежный свет. 
- Что это? – обомлел штурман.
- Топазы, - пояснила амазонка. – Для большего эффекта, камни закреплены на листах полированной платины.
Посреди залы на массивных янтарных ногах покоилась плита из чистого серебра, которая, по всей видимости, служила столом. И только стулья красного дерева выбивались из этого ювелирного великолепия, но и они было щедро инкрустированы золотом и самоцветами.
- К чему вся эта роскошь? – удивился штурман. – Дешевле было вытесать стол из обычного камня.
Но амазонка с ним не согласилась.
- Обработка твёрдого камня отняла бы уйму времени и сил. Золото же с серебром мягкие и легко плавятся. Украшения и столовые приборы из них не ржавеют. К тому же золото омолаживает, а серебро убивает микробы. Для оружия эти металлы совершенно не годятся. Между тем, и того, и другого у нас в большом избытке, а вот железа для мечей и доспехов совсем мало. 
Усадив обескураженного Тополька на один из стульев, Малая Медведица хлопнула в ладоши.
- Время обеда, - пояснила она, когда в помещение бесшумно вошло несколько старух.
В считанные секунды на столе перед штурманом появились три тарелки, три ложки, четыре вилки и столько же ножей.
- Это всё мне? – недоумённо посмотрел он хозяйку.
- Позвольте, позвольте, - всмотрелась в его растерянное лицо Ипполита. – А знаете ли вы правила застольного этикета?
- Нет, - честно признался моряк.
- Что же вы будете делать в воскресенье на приёме у Тесеи? Вас засмеют.
Штурман только руками развёл. На мгновение задумавшись, Малая Медведица гордо вздёрнула голову.
- Ну, вот что, - объявила она, - раз вы поручены мне, то вам придётся сейчас же всему научиться.
- Я готов, - радостно заулыбался Тополёк.

34
Автобус был заполнен пассажирами едва ли на треть. Заплатив водителю за билет, Лера подсел к окошку. Заурчал двигатель, нечто крякнуло в железной утробе рейсовой колымаги, и поехали за окном заборы, сады и дома одноэтажной Румынии. Последним мелькнул уличный фонарь, в свете которого они когда-то с Шуркой рассекретили чёрно-белую парочку привидений. Далее потянулись однообразные скучные поля.
Лера осмотрел салон. Сзади сидели две женщины, и одна другой с гордостью рассказывала, что едет к сыну в армию, где он второй год служит в воздушном десанте.
- Он у меня упорный, - улыбалась она. – До сержанта дослужился.
- А мой упёртый. Ой, какой упёртый, - грустным шёпотом призналась вторая. – Сколько раз я ему говорила: не пей сыночек, не пей. А ему хоть бы хны. Вот и допился. Разбил витрину в магазине.
- Вор? – строго спросила мать сержанта.
- Да какой там, - безнадёжно махнула рукой мать пьяницы. – От дождя прятался. Залез в магазин, накрылся пальто и уснул на прилавке. Там милиция его тепленьким и взяла.
- Хулиган, - определила солдатка. - Сколько дали?
- Три года.
- Что ж так много?
- А заведующая на него полмагазина списала. Люди говорят, машинами добро к себе возила. Вот и вышло у него кража в крупном размере. А он, кроме пальто, ничегошеньки не тронул.
Внимательно слушавший всё это Лера, вспомнил, что ещё перед новым годом по городку ходили слухи о неслыханном ограблении местного универмага. Он хотел, было, оглянуться, чтобы посмотреть на мать дерзкого налётчика, но в это время водитель включил приемник и по автобусу разнёсся свист и хрипы, сквозь которые уныло пробивался голос свободного радио. Передавали нечто необычное, и Лера прислушался. Диктор с контрабандистским акцентом доложил, что русскими на побережье Чёрного моря схвачен некий Аргонавт, на подземную базу которого напали инопланетяне. «Ё-моё, - подскочил на сиденье Лера, - это же они про «нашего» Агронома говорят».
- Вот врут? – обернулся он к тёткам.
- А ты не слушай, - посоветовала мать сержанта.
- Эти журналисты с пьяных глаз чего не придумают, - закивала мать пьяницы.
Тут в разговор вступил сидевший через проход напротив мужчина в кепке с волосами до плеч.
- Зря вы так, - миролюбиво заметил он, слегка заикаясь. – Инопланетяне – это, конечно, никуда не годится. А вот про дело вашего сына расскажите подробно.
И он достал из кармана чёрный аппаратик. «Диктофон, - понял Лера, - для записи разговоров».   
Обе матери испуганно покосились на аппаратик.
- Вы, не бойтесь, эта записная книжка, чтобы ручкой не писать.
- Вы, наверное, журналист? – спросили ласково женщины. – Из районной газеты?
- Нет, - улыбнулся длинноволосый, - из областной.
Мать пьяницы, а за ней и мать солдата, отодвинулись к окну, подальше от диктофона.
- А зря, - расстроился журналист. – Если всё так и было, то сына вашего в тюрьме держать не за что. Разбитая витрина – это мелкое хулиганство плюс возмещение стоимости разбитого стекла и штраф.

35
Когда перед штурманом поставили тарелку дымящегося черепахового супа, Ипполита взялась за обучение.
- Первым делом, - показала она на блюдо с нарезанным хлебом, - переложите  один ломоть на блюдечко, что стоит от вас слева.
Тополёк взял ломоть хлеба и, тотчас забыв о блюдечке, по привычке хотел откусить от него добрый кусок. Увидев это, амазонка замахала руками.
- Ни в коем случае! – в таком страхе воскликнула она, что штурман невольно замер. - Хлеб надо отламывать на блюдечке и малыми долями класть в рот.
- А суп, – покосился на неё моряк, - суп-то уже есть можно?
- Можно, но только набирайте половину ложки.
Штурман зачерпнул самую чуточку, положил в рот крошку хлеба и приуныл. Никакого удовольствия. Нечто проскочило меж зубов и всё, он даже распробовать не успел. Глядя на его кислую физиономию, Ипполита лишь иронично покачала головой.
- А всё потому, - заметила она, - что вы, как голодный гусь, глотаете целиком. Не спешите. Попробуйте еду тщательно разжевать.
Тополёк попробовал и удивился. Вначале у хлеба с супом был один вкус. Но стоило ему пожевать чуть дольше, и вместо него появился второй вкус. Потом стал возникать третий. Но тут штурман увлёкся и, сам того не желая, проглотил эту странную смесь.
- Конечно, необычно, - сознался он, - но ведь так на еду потребуется очень много времени?
- Уважающие своё здоровье люди не торопятся, - заметила ему Малая Медведица. – К тому же кушая не спеша, можно в паузах вести беседу. Тогда, как тем, кто торопится за едой, разговаривать просто небезопасно. Можно поперхнуться и…
Тополёк согласно кивнул, мол, знаем-знаем, что это за «и». Нас тоже не раз били дружески по спине, чтобы мы не испустили дух от зловредной крошки.
Спустя некоторое время произошла перемена блюд. Пустую суповую тарелку убрали, а на её место поставили широкое блюдо с куском ещё шипящего мяса и горкой белоснежного риса в золотистой подливе.
- Теперь, - наставляла Ипполита, - возьмите в левую руку вилку, а в правую нож.
- Какие по счету? – спросил штурман, у которого слева от тарелки лежало три вилки, а справа три ножа.
- Берите те, которые ближе к тарелке.
- Только не вздумайте вначале нарезать мясо, а потом перекладывать вилку в правую руку и есть, - предупредила она, увидев, что штурман задумался, не зная как подступиться ко второму блюду.
Вилка для левой рукой оказалось невероятно сложным орудием. Из-за отсутствия опыта она норовила попасть штурману то в ухо, то в нос. Основательно перемазав физиономию золотистой подливой, Тополёк, в конце концов, второе блюдо одолел.
- Это что? – кивнул он на стоящий справа от него фужер с прозрачной жидкостью.
- Обычная вода, - пояснила Мала Медведица, - а рядом бокалы для других напитков. Какой сок желаете испробовать? – заглянула она гостю в глаза. – А может вам подать молочный коктейль, компот или лёгкого игристого вина?
- Слаще хорошей пресной воды нет ничего на свете, - улыбнулся моряк.
Он отложил нож с вилкой на салфетку и взялся, было, за фужер.
- Немедленно уберите, - шепнула амазонка, - нож с вилкой можно класть только на край тарелки, чтобы их ручки опирались на скатерть. Или положите их крест-накрест на тарелку. Если вы намереваетесь есть далее, то нож кладут острием влево, а вилку выпуклой частью вверх.
- А если нет?
- Тогда нож и вилку кладут на тарелку параллельно ручками вправо. А вилку ещё и выпуклостью вниз.
Тополёк поспешил так и сделать.
- Ну и правильно, - одобрила его амазонка, - сейчас подадут рыбу, а для неё потребуется другой прибор. Это следующий от тарелки нож с вилкой.
Услышав о рыбе, измученный застольным этикетом штурман едва не подавился.
- Кстати, - протянула Ипполита полотняную салфетку. – Сложите её вдвое и накройте колени.
Обескураженный Тополёк повиновался.
- Имейте в виду, - продолжала просвещать его амазонка, - что на званном обеде у вас за спиной будет непрерывно стоять прислуга, готовая исполнить каждую вашу просьбу. Между тем, вы и сами вправе брать себе от того или иного блюда. Помните, из общих блюд, будь то заливное, салаты или соусы, накладывают специальными вилками и ложками, которые всегда в них кладутся.
- Ну, а третьи нож и вилка для чего? – спросил Тополёк, отдуваясь после рыбы.
- Они как раз и предназначены для холодных закусок, - улыбнулась Ипполита и к великому облегчению гостя, добавила: - Но этот пункт мы пройдём лишь теоретически.
- Кстати, - добавила она, - маленький нож, что лежит слева от блюдца с вашим хлебом, нужен для масла. А лежащая справа вилка – для пирога, бисквита или торта. Десертная и чайная ложки, которые расположены перед вашей тарелкой параллельно краю стола, соответственно необходимы для десерта и чая. Бывает ещё, но это редко, что специальный ножичек и вилку подают и к фруктам.
- Есть их тоже надо как-то по-особому, - решил, было, пошутить Тополёк.
- А как же, - вполне серьёзно кивнула Ипполита. – Например, яблоко и грушу очищают от кожуры, удаляют сердцевину, разрезают на четыре или восемь частей и едят руками. Персики надрезают до косточки и разламывают. Клубнику и землянику под сахаром едят чайной ложечкой, а черешню, вишню и виноград кладут в рот по ягодке.
- А мандарины? – вспомнил штурман плантации на берегу.
- Мандарины руками: очищаете от кожуры и едите дольками. А вот с апельсином целая история. Сперва, кладете его на тарелку, потом надрезаете кожуру сверху вниз в нескольких местах и уж потом делите на дольки…
Учебное застолье в доме Малой Медведицы длилось несколько часов кряду. К концу трапезы штурман знал немало о том, как надо себя вести на великосветском обеде. 
- В жизни бы не додумался до таких тонкостей, - признался он. – Как бы не опростоволоситься на приёме у вашей царицы.
- Ничего, - успокоила его амазонка, - ещё немного потренируетесь и будет полный порядок. Главное, следите за вилкой в левой руке.

36
- Уважаемая Тесея, - вошла в покои царицы Малая Медведица. – Дело чрезвычайной важности.
- Докладывай.
- Амазонка выложила на стол книгу.
- Что в ней? – заинтересовалась царица.
- Неопровержимая улика.
И Малая Медведица раскрыла книгу на семнадцатой странице. «Библиотека капитана Чародея» стояла там печать, внутри которой красовалась под полными парусами бригантина «Разящая».
- Заговор?! – всколыхнулась Тесея.
- Так и есть, но тише. Нашего гостя хотят похитить.
Ипполита выложила перед ней листы бумаги, испещрённые цифрами. 
- Математика, – удивилась та.
- Верно, - подтвердила амазонка. – Уравнения с одним неизвестным. Всё это передала штурману неизвестная старуха. Говорит, что хочет выяснить насколько мозг мужчины отличается от мозга женщины.
- Схватить! – сурово сдвинула брови Тесея. – Допросить!
- Поздно, - развела руками амазонка. – Старуха исчезла, словно под землю провалилась и я подозреваю, что тут не обошлось без наших «друзей» из долины.
- Опять эти тени, - рыкнула Тесея.
- Тише, ваше высочество, - снова напомнила амазонка, - нас могут услышать.
Склонившись к самому уху царицы, Малая Медведица принялась о чем-то долго шептать.
- Да?! – округлила вскоре та глаза и придвинула уравнения.
Первое выглядело так: «248 – 18+х = 8».
- Икс будет равен, - тут Тесея задумалась на миг и выдала точный ответ, - 222.
- Не совсем так, - не согласилась Ипполита.
Перевернув страницы книги, воительница нашла нужную.
- Это уравнение обозначает слово «дорогой», - пояснила она. - А все остальные по порядку надо понимать так: Дорогой друг, будь готов сегодня в полночь. Твой капитан. 
- Как же это? – удивилась царица.
- Смотрите, - показала девушка, - например, в первом уравнении 248 обозначает страницу в этой книге. 18 - номер строки, а 8 - номер слова в этой строке.
- Ах, ты, - покачала царственной головой Тесея. – Действительно заговор. Что мы можем предпринять?
Малая Медведица вновь склонилась к уху царицы. По мере того, как она говорила, лицо царственной старухи прояснялось всё больше. Наконец, она улыбнулась и даже хихикнула от удовольствия.
- Отлично, - сказала Тесея, - так и сделайте. И мы ещё посмотрим насколько мозг мужчины отличается от женского.

37
Город спал безмятежным сном. Лишь тени часовых маячили на башнях да караулы едва слышно бряцали доспехами на пустынных улицах. Крепостные ворота, над которыми нависла громада Центральной башни, охраняла одна единственная стражница. Была она столь могуча, что силой своей превосходила трёх воинов. Двуручный меч её отличался от прочих неимоверной длинной. Меч необычный из фиолетового металла, который легко резал и сталь, и камень. Поэтому не боялась она врага ни пешего, ни конного. А подземных мужичков из долины эта бабища и за врагов не считала.
Стояла амазонка в виду искрящегося фиолетового моста, опиралась на свой всёсокрушающий меч и чутко вслушивалась и всматривалась окрест. Тишина вокруг воцарилась такая, что, казалось, слышно, как звезды падают с небес. Залитый золотистым светом полуночной луны, город лежал, как на ладони. Ничто не беспокоило стражницу. Но опасность уже подкралась на мягких лапах. В полусотне метров позади неё в чёрной тени крепостной стены застыла странная фигура чёрного человека.
Неизвестный уподобился отражению амазонки. Она поворачивала голову, и он поворачивал. Она вздыхала и он тоже. Она переступала с ноги на ногу, и он делал также. Он подстраивался под неё, миг за мигом связываясь с нею тысячами невидимых ниточек. Постепенно он становился ею, он начинал думать как она и в тоже время смотрел на неё, как удав смотрит на кролика. И если бы вы, мои дорогие читатели, могли видеть в темноте, как кошки, то наверняка узнали в чёрном человеке капитана «Разящей». Его не даром прозвали Чародеем.
Далее стало происходить нечто невероятное. Чародей осторожно подпёр ладонью щёку и амазонка, сама того не желая, подпёрла ладонью щёку. Он сладко зевнул и она тоже. Он сонно прикрыл один глаз, и она прикрыла. Проделав это и убедившись, что уже не он за ней, а она за ним следует, капитан закрыл второй глаз.
Могучая стражница не могла понять, что с нею происходит. Тело налилось свинцом, глаза слипались, а мозг стремительно погружался в пучину сна. Она хотела потереть лицо, но руки не слушались её, словно были чужими. Она хотела открыть глаза, но и глаза не поддались. Она хотела ужаснуться своему положению и… уснула. Стояла, опёршись на двуручный меч, и спала мертвецким сном.

38
На станции Лера взял билет до Минска и, обойдя стороной беседующего с женщинами длинноволосого журналиста, забрался в полупустой вагон электрички. Тревога внезапно охватила Леру. Обида давно улетучилась, и он мало помалу стал понимать, что сам кругом виноват. Надо было бабушке сразу всё рассказать, а он упёрся, как какой-то умственно отсталый. И, пожалуй, напрасно он ушёл из дому и едет неведомо куда. Ещё неизвестно где на самом деле эта «Лесная сказка». Евтух Васильевич мог запросто что-нибудь напутать. И бабушка вся изнервничается. Последнее больше всего пугало Леру. Увы, в ответ на эти беспристрастные и честные мысли, словно бес шептал ему на ухо. «Не ехать же обратно, - ворковал он. – Полпути пройдено. Беглецам, назад дороги нет. Вернёшься и тогда ты слабак. Бабка тебе в жизни не поверит». И Лера сидел, и мучался, и тоска грызла его, и хотелось бежать обратно, и не было сил. Поэтому, когда электричка тронулась, он даже вздохнул с облегчением: - «Всё. Теперь, действительно, отступать некуда».
На очередной остановке перед ним уселся подвыпивший мужик и затравленно уставился в окно. «Наверное, к врачу зубному едет, - решил Лера. - Раскачивается, точно как Шурка, когда у него клык ныл». Мужик заметил, что Лера его рассматривает, и повернул голову.
- Ужасно, да? – спросил он.
Лера испугался, а вдруг сумасшедший. Но мужик дружелюбно взмахнул рукой.
- Ты не смотри, что я это, - тут он щёлкнул себя пальцем по горлу. – У меня, видишь ли, тоска.
И он вновь уставился в окно. А потом вдруг приблизил свое лицо к лицу Леры и заговорил торопливо, словно боялся, что тот его не дослушает, перебьет.
- Видишь ли, - говорил он, - влюбился я тут в ресторане, семь лет назад. Валечка, официантка! – воскликнул он шепотом и поднял со значением палец. – Но какая! Прелестное создание. Отчаянно влюбился. А у меня жена, две дочери на выданье. А я, как мальчишка. А она моложе меня, понимаешь, очень. Но я на всё рукой, - тут он махнул отчаянно рукой, - и в омут с головой. Ну, вот…
Мужик споткнулся на слове и задумался. Посмотрел на Леру, будто впервые видел и снова уставился в окно.
- А что дальше? – напомнил заинтригованный Лера.
- Дальше совсем плохо, - меланхолично ответил мужик. – Родила моя прелесть мальчика. Игорьком назвали. Я чин по чину признал официально его сыном. А Валечка говорит: бросай свою старуху, жену то есть, и на мне женись. А я не могу. Мы с женой двадцать пять лет вместе прожили: в горе, в радости. Я её тоже по-своему люблю, и дочерей люблю. И Валечку с Игорьком. Как быть? – посмотрел он в упор на Леру.
Лера пожал плечами.
- Вот и я так, - продолжил мужик. – Семь лет езжу из Минска в этот райцентр. Навещаю. Деньги, продукты привожу. А тут…
И он опять закачался и Лера почувствовал, что мужик вот-вот заплачет.
- Заболел кто?
- Хуже, - с трудом сглотнул мужик. – Исчезло мое прелестное создание. Упорхнула Валечка с новым ухажером.
- А Игорёк?
- Бросила у деда с бабкой. А те сиротинушкой его называют, грозятся в интернат сдать.
- На электричку вот провожал, - утёр слезу мужик. – Так говорит: Папочка, я не хочу быть сиротой. Забери меня в Минск. Я твоей тёте – это он про жену мою так – буду во всём помогать.
Услышав это, Лера едва сам не заплакал. Вспомнил, что и он без родителей, один одинешенек при старой бабушке.
- А вы сами без папы-мамы жили? – вдруг спросил он зло и звонко, и не дожидаясь ответа, выпалил: - Знаю, что не жили! А то бы вы сразу его к себе забрали. Знаете, как трудно маленькому одному? Знаете? Ничего вы не знаете! Когда тебя бьют, а тебе даже поплакать не с кем. Другие пацаны с отцами на рыбалку едут, в грибы, даже на работу отцы их берут, а ты даже не знаешь какое у тебя отчество. Сволочи вы все, только про свою шкуру думаете!
Выпалив всё это в лицо ошеломлённому мужику, Лера опрометью бросился вон. В каком-то угаре он проскочил все вагоны и остановился лишь тогда, когда очередная дверь не поддалась. То был хвост поезда, а за дверью находился не очередной тамбур, а кабина машиниста. Отдышавшись и остыв, Лера удивился самому себе. «И чего я на него напал? – гадал он. – Мне бы такого батю, чтобы так за меня переживал. Только жидковат он. А может, разозлится и заберёт своего Игорька».

39
Усыпив великаншу, Чародей сунул ей в руки суковатую палку, а сам вооружился двуручным мечом.
План капитана был прост. Зная, что на земле башню Порция усиленно охраняют, а под землёй к ней нет ни единого хода, он решил пробраться к Топольку сверху по крепостной стене. Для этого Чародей и загипнотизировал могучую амазонку. Теперь осталось обезвредить таким же образом часовых на двух башнях, сбить запоры с покоев, где томится штурман, и провести его тем же путём назад в подземелье. На случай, если стража проснётся, поднимется шум и придётся бежать, капитан прихватил моток верёвки. В крайнем случае, они с Топольком спустятся по ту сторону крепостной стены.
Бесшумно ступая, Чародей достиг верхней площадки башни и, не выходя на неё, вперил взгляд в стоящую там стражницу. Прошло пять минут, десять. Как ни странно, амазонка никак не реагировала на его чары. Чувствуя подвох, капитан приблизился вплотную и прислушался. Латница не дышала. Тогда он поднял забрало её шлема и увидел… пустоту. Перед ним было самое настоящее чучело, только не соломенное, а железное. В тот же миг доспехи с невероятным грохотом опрокинулись на каменный пол. «Обманули мужичка на четыре кулачка», - успел подумать капитан. В следующее мгновение слева и справа к нему по крепостной стене ринулись два отряда воительниц. Чародей отпрянул, но и сзади была засада. По лестнице взбегал третий отряд, впереди которого грозно размахивала суковатой палкой великанша с заспанным лицом.
- Вот он, голубчик! – прорычала она и ударила капитана.
Чародей подставил меч, и разрубленная дубина разлетелась надвое. В бой тотчас вступила следующая амазонка, но и её коротенький меч, скрестившись с фиолетовым клинком, развалился.
- Меч-кладенец! – закричала она в ужасе.
На миг амазонки застыли. А, увидев, что Чародей принялся крутить двуручным оружием над головой, и вовсе попятились.
- Попались! – взвыл тогда зловеще капитан, рассчитывая напугать их ещё сильнее. – Теперь не уйдете!
Неожиданно кто-то завизжал и амазонки, спотыкаясь на ступенях, ринулись вниз.
- Сеть! – верещали они. – Давайте сеть! В руках варвара всёсокрушающий меч!
Не долго думая, капитан поспешил следом и вскоре снова оказался у городских ворот. Увидев, что противник не отстаёт, латницы бросились врассыпную. Момент был самый благоприятный, чтобы незаметно исчезнуть. Чародей отступил к тайному входу в подземелье и с огорчением обнаружил, что отверстие закрыто тяжеленной гранитной плитой.
- И тут перехитрили, - чертыхнулся он.
Между тем, с башни спускались два других отряда амазонок. Капитану оставалось  одно – пересечь фиолетовый мост и скрыться в ночном лесу. Но едва он ступил на искрящуюся брусчатку моста, как нога его провалилась. Не успев изумиться, Чародей по инерции сделал ещё один шаг и полетел в бурлящие воды Леды.

40
Минск Леру ошеломил. Народу вокруг - не протолкнуться. Но главное, вокзал. Такого он даже на картинках не видел. Огромный вокзалище, сделанный из мрамора, стекла, золотистого, серебристого и зеркального металла. Сверху донизу в нём сверкает всё, что только может сверкать. А эскалатор! Лера на нём десять раз туда – обратно проехал, пока на него не стали подозрительно посматривать. Тогда он последний раз поднялся и пошел в зал конкорса, где стояли киоски с самыми заманчивыми товарами. Попил чайку с бутербродом в буфете, купил мороженного и, наконец, спустился вниз к билетным кассам. Тут случилась первая неприятность. Когда подошла его очередь, Лера просунул в окошко десять тысяч.
- До «Лесной сказки», - сказал он.
- До какой «сказки»? – удивилась кассирша. – Такой остановки у нас нет.
Но деньги не отдала.
- Ты мальчик, - попросила она и показала в сторону, - зайди ко мне вон через ту дверь.
Лера почувствовал в её словах подвох и не на шутку испугался. Зачем его позвали? Что там за дверью? Может тётка из кассы людоедка и питается убежавшими из дому детьми? А может, за дверью поджидают кровожадные врачи, которые его тотчас распилят на запчасти и разошлют по разным странам? Забыв от страха про свои десять тысяч, Лера бросился прочь с вокзала. Между тем, за дверью в подсобке его ждали два милиционера.
Стоило подростку нырнуть в подземный переход, как он попал в настоящий человеческий коловорот. Одни пассажиры спешили, сломя голову, на вокзал. Другие наоборот торопились в город. Леру подхватило и понесло вместе с остальными, и выбросило уже на противоположной стороне привокзальной площади. Оглядевшись, он обнаружил подле себя мальчишку. Тощий, чуть пониже его ростом. Одет в замызганную курточку, рваную и заштопанную во многих местах. Мальчишка протягивал к прохожим сложенные ковшиком ладони и жалостливо подвывал.
- Подайте на хлебушек, - ныл он.
Лера посмотрел на его руки и вздрогнул. Мало того, что они были чёрные, как сама грязь, так они ещё и лоснились от жира. Казалось, это были не руки, а поверхность хорошо унавоженной земли.
- Ты чего здесь забыл? – глянул вдруг искоса мальчишка. – Конкурент?
Ничего не понявший Лера, растеряно захлопал глазами. Мальчишка-попрошайка, похоже, был большой знаток человеческих душ, и тотчас разгадал в Лере приезжего. Широко улыбнувшись, он протянул свою «земляную» руку.
- Васёк я, - представился он. – А на вокзале все кличут Зайцем.
Лера пожал его грязную липкую ладонь и невольно вытер свою о штаны. Васёк-Заяц это заметил и нехорошо усмехнулся.
- Чистюля, - сказал он, и вдруг коротко размахнувшись, попытался ударить своего нового знакомого в скулу.
Да только у Леры реакция была будь здоров. Он мигом пригнулся и драчливый попрошайка, устремившись вслед за своим кулаком, плюхнулся ему на спину. Лере осталось только резко выпрямиться. В следующий миг Заяц с воплем свалился на асфальт. Лера быстренько развернулся, чтобы встретиться с противником лицом к лицу, но тут его кто-то крепко схватил за шиворот.
- Маленьких обижать, - сказал пьяным голосом неизвестный и невидимый мужчина.
Лера попытался вырваться, но тут вскочил на ноги злой, как чёрт, Заяц и снова замахнулся. Лера зажмурился, ибо удерживаемый невидимым пьяницей увернуться не мог. «Фонарь под глаз обеспечен», - подумал он.