Новогодняя сказка

- Девушка, и еще, включите пожалуйста в счет эти два бокала, - он сказал это и улыбнулся. Потом вложил карточку гостя в руку официантке и, поймав ее взгляд, кивнул в направлении бокала в своей руке. Там еще оставалось немного красного вина. Густыми волнами перекатывалось оно по стенкам тонкого стекла, оставляло багровое послевкусие, следуя за плавными круговыми движениями ладони.

- Э-э-э, вы что, бить их собираетесь? - официантка была стройной и в целом симпатичной, да еще и схватывала все на лету. Аккуратный кружевной передник, из под которого выглядывали чулки телесного цвета, смотрелся на ней чуть кокетливо, а в руках покачивался большой серый поднос, той формы, которую с некоторой натяжкой можно было бы назвать овальной. Лицо ее он не разглядывал, он никогда не обращал внимание на лица.

-Нет, девушка не бить, зачем их бить. Мы возьмем эти бокалы с собой.

- С собой. А с собой нельзя брать. У нас этого не разрешают.

- Но если мы их разобьем, то вы же добавите эту сумму к нашему счету? – как-то надоело ему препираться с официанткой. Хотелось просто встать и уже уйти. Стало совсем грустно, вечер заканчивался, и нужно было домой.

- Но вы же не бьете. Вы их хотите забрать, - прикрывшись подносом как щитом, девушка пыталась разговаривать с этой парой за столиком, как с детьми. Клиентов обижать нельзя, - а у нас принимают посуду по бою. Поэтому извините, но я, правда, не могу отдать Вам эти бокалы.

- Просто совок какой-то, - он был уже несколько раздражен, - администратора можно позвать?

- Можно, но администратор ничем не поможет, он вам скажет тоже самое.

-О, а знаете что. Принесите нам, пожалуйста, тогда еще шесть бокалов, пустых. Мы их будем бить, - она наконец-то подняла глаза на официантку и разглядела, что та оказывается блондинка, да еще и с миленьким носиком, и с темными глазами.

Блондиночка посмотрела на нее и, улыбнувшись, ушла в сторону бара, откуда растекались по всей пиццерии запахи итальянских блюд и доносилось тихое шкворчание кофейного аппарата. Все что творилось у входных дверей, а также подсвеченная стойка – были у нее как на ладони. Какие-то люди приходили с мороза, вваливались вовнутрь, обстукивая туфли и ботинки у порога и оставляя кучки рыхлого грязного снега на плиточном полу, обслуживающий персонал иногда порхал по залу то туда, то обратно, священнодействуя с большими лепешками пиццы, которые должны были в скором времени доставить удовольствие посетителям.

Когда девушка вернулась с заказанным, каждый взял по пустому бокалу с подноса и… Они улыбнулись ей, и одновременно приложили их о пол. Звон бьющегося стекла кажется даже развеселил эту странную парочку.  Её искрящиеся серые бездны встретились с его карими. Улыбки слились и вместе заиграли в полумраке ресторанчика, добавляя рождественское настроение к свету свечи на столе.

Официантка, не ожидавшая от них таких выходок, взглянула теперь уже как на сумасшедших и отправилась к стойке бара изменять счёт. А за окном проплывали спешащие люди, мечтающие весело встретить наступающие праздники, и тихо скользили по снежным заносам машины. И те и другие были нагружены разными свёртками, пакетами и кульками, которые должны символизировать в новогоднюю ночь всё то тепло и ласку, что недополучили в течении года родные и близкие люди. А так же друзья-приятели, жены-любовницы, деловые партнёры и просто знакомые, в общем все те, кому посчастливилось, а может быть наоборот оказаться рядом с владельцами подарков.

Звук второй бьющейся пары бокалов догнал девушку уже у кассы.

- А у меня есть для тебя подарок, - прошептал он обречено, потому что стрелки на её миниатюрных часах уже перешли роковую отметку. Но она, так же как и он, лишь только порой тоскливо посматривала на них.

- У меня для тебя тоже, - и две узких почти одинаковых коробочки, перетянутых  красивой обёрточной бумагой, одновременно легли на стол. Его рука накрыла её, и электрический разряд, почти видимый в полутьме, проскочил туда и обратно. Румянец вспыхнул, разожжённый прикосновением, и кровь застучала в висках.

Счёт принёс уже молодой человек, как раз сразу же после того, как отшуршала разворачиваемая бумага и отзвенели осколки ещё одной пары бокалов.

- Извините, мы тут кажется немного насорили, - сказал он, подавая ей куртку и наступая на горку битого стекла, под хмурым взглядом официанта. - Но на чай здесь достаточно, - и показал на несколько бумажек, прижатых к столу тяжёлым блюдом с фруктами.

На столе ещё стояли большущие вазы с мороженным, кофе и графин красного вина. Всё было почти нетронутым, кроме Кьянти, они пытались спрятаться от разговора за лёгким туманом в голове. И вроде бы ничего противозаконного они не делали, но он чувствовал себя ужасно неловко, да ещё этот ком в горле. Улыбаться и шутить не хотелось, они вообще смотреть друг на друга не могли. Лишь только взгляды пересеклись - тысячи мурашек бросились холодной волной от затылка вниз по позвоночнику, проникли по всему телу до самых кончиков пальцев и вывернули душу на изнанку. 

Как только все счета были оплачены, они вышли в зимнюю круговерть.

- Я тебя провожу? - она лишь молча кивнула и прижалась к нему. Это было понятнее тех пустых разговоров ни о чём, которые они только что вели при свечах. Он сильнее сжал её ладонь и, чуть наклонившись, вдохнул аромат её волос.

Они долго целовались у её подъезда, впервые за несколько лет, а потом одновременно произнесли те слова, которые каждый из них и не надеялся услышать:

- Я люблю тебя, - чуть слышный  шёпот сорвался с губ, и словно по команде тела их начала бить мелкая дрожь.

- Я не могу без тебя!

- Если бы ты знала, как я скучал!

И руки, губы, прикосновения и чувства стали общими. Время пропало за низкими снежными тучами, захватив с собой весь долбанный предновогодний город, и остались только двое, стоящие в серой пустоте, освещаемые лишь светом своих искр-чувств.

А когда все слова были сказаны, она протянула ему свой бокал с тонким венцом вина на самом дне и помутнённым помадой краешком, а он отдал ей свой. И ничего уже больше не хотелось, лишь только выть на невидимую луну, да ещё хоть бы поскорее закончился этот год. Она вошла в тёмную пещеру подъезда, а он не оглядываясь почти побежал от её дома, навстречу вновь вспыхивающим фонарям, рвущему свету фар и вернувшемуся из небытия ледяному ветру. Где-то у метро в урну улетела подаренная узкая коробочка со всем содержимым, и стало совсем тоскливо.

- А почему мобильный у тебя не отвечал, - спросила жена с порога. А он лишь пожал плечами и как-то потусторонне улыбнулся.

- Ты, опять...- лицо жены вдруг стало острым и жёстким и, отодвинув вбежавших в прихожую дочек, она собралась развернуть скандал.

- Только бокал вина, был только один бокал, - пробормотал он, и не касаясь жены, прошёл в комнату, доставая на ходу из кармана её подарок. Он поставил его к трём другим затравленным и приткунвшемся в самом углу бара бокалам, ни один из которых не был похож на другие, и молча сел на диван. Рядом что-то кричала супруга, тихо мурлыкал музыкальный центр, из соседней комнаты неслись звуки пианино - это жена посадила старшую заниматься, а весь его мир состоял лишь из её шёпота - Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!

А у неё дома ничего не спросили, только сын, который целый день просидел дома из-за бронхита, радостно выпрыгнул навстречу и сообщил:

- Мам, ура-а-а, мы едем кататься на лыжах, доктор разрешил.

А потом увидел, что мама привалилась к входной двери и, закрыв глаза, не двигается с места, и закричал:

- Папа, маме плохо!

А у неё перед глазами плавало его лицо, и до сих пор ощущался аромат подаренных им роз, которые она оставила в лифте.