Начало дракона

Говорят, драконы вылупляются из человеческого тела: старое тело трескается и отпадает, как скорлупа; а новое очень похоже на старое, только это уже – дракон.

Один человек по имени Сидхар должен был стать драконом. Он готовился с детства. Его отец, и дед, и семь поколений предков-мужчин тоже в себе содержали зерно дракона, но оно так и не проросло: как только телесная оболочка начинала твердеть, подготавливаясь к трансмутации, в доме непременно что-то разбивалось. Как известно, новорожденные драконы боятся осколков, пугаются резкого и внезапного звона, - вот они и не выходили наружу, погибая в зачаточном состоянии. Человек же, подобно другим, старился и увядал.

Сидхар жил в одиночестве, - он не считал себя вправе продолжить свой род, и, кроме материнской, не знал женской ласки. Посуду он покупал только медную, вместо ламп использовал свечи, закрывал окна деревянными ставнями, и никогда не держал в доме зеркал. Так он прожил в белом глиняном городе с тесными улочками сорок пять лет.

Как-то раз в полнолуние, на границе весны и лета, он почувствовал, что его кожа затвердевает. Одновременно он услыхал стук копыт. Через минуту четверо всадников в черном, на черных гладких конях были у дверей его дома. Под ударами содрогнулись стены, и двери слетели с петель. Испуганный Сидхар выскочил на порог в одной полотняной рубахе. Лица всадников были скрыты под масками, а в руках у них Сидхар увидел плети. Четверо замахнулись, и Сидхар, в надежде, что это – сон, побежал. Он едва уворачивался от жестоких копыт, но удары плетей иногда настигали его, и невыносимо жгло кожу.

Через западные ворота всадники выехали из города и погнали Сидхара по пустыне. Красная полоса на востоке сообщала о близком рассвете.

Много раз Сидхар думал, что уже не может бежать, но черные всадники не давали остановиться. Когда он без движения падал на землю, они гортанными криками с угрожающей интонацией поднимали его. Зло ржали кони, пыль и песок летели из-под копыт. Плети снова и снова прохаживались по плечам, спине и груди. Сидхар то плелся как полумертвый, то вдруг находил в себе новые силы и устремлялся куда глядели его глаза. Он потерял счет часам, а потом и дням. Всадники не оставляли его ни под солнцем, ни под луной. По ночам было холодно, и Сидхар стал кашлять кровью. Днем от зноя слезала кожа, вездесущие мухи добавляли мучений. На пути то и дело попадались скорпионы, змеи и пауки, но Сидхар потерял чувство страха. Еще через несколько дней он почти ослеп и оглох. Он походил на жалкую машину, которую гнали вперед удары плетей, а черные всадники порою выглядели как призраки, теряя живое начало то в полдневном жару, то от мертвенного сияния звезд. Всадники не утомлялись; Сидхар вовсе не был уверен, что они – настоящие люди. Да и сам он являлся ли человеком? Он сомневался, что когда-то имел собственный дом и свободу, что рожден был женщиной от мужчины и знал, что такое город. Казалось, черные всадники вечно преследовали его, а кругом равнодушно лежала пустыня.

Смеркалось; крыло новой ночи накрывало собою пески, - тогда Сидхар решил умереть. Он остановился и стал лицом к всадникам. Тело его дрожало, ноги едва держали. Чтобы прикончить его, требовалось немного. Но кони вдруг испуганно попятились, а всадники безвольно опустили плети. Между ног Сидхара медленно расходилась земля.

Безразличный к своему будущему, он все-таки опустил глаза, и в глубине ясно увидел то, чего нельзя видеть смертным.

Четыре всадника стояли с двух сторон четырьмя черными изваяниями. Щель под Сидхаром расширялась, источая ослепительно белый свет. Отблески на песке тоже росли, приближаясь к коням. Тело Сидхара затвердевало, теряя последние капли влаги; свет карабкался по бокам вздрагивающих лошадей, по ногам всадников, выше, выше, а когда добрался до их макушек – те рассыпались в прах. Треск, как от сухой невидимой молнии, разнесся далеко по пустыне. Края щели вспухли, дернулись в разные стороны и разорвали то, что называли Сидхаром, надвое.

Обновленные, красный и черный, они возвышались над пропастью, а между ними, из самого центра земли, поднимался белый столб света. И древнее небо знало, что оба, телом подобные Сидхару, с гладкой масляной кожей, оба, с каменными неподвижными глазами и змеящимися движениями, оба были – драконы.

Когда же настал новый день, красный дракон пошел на Восток, а черный – на Запад. И красный вошел в первый город, который попался ему на пути, и жил там до смерти, как человек, сотню лет. А черный дракон обошел землю, вернулся вместе с восходом солнца и прыгнул в пропасть. Края сомкнулись над ним, пустыня стала целой как прежде.

Жаль, никто не может сказать, сколько в центре земли обитает черных драконов.