Смертельная любовь

Мы живём среди городов и всю жизнь мы бродим по этим городам, переходим из одного в другой. Порой вокруг нас образуются, вырастают очень разные города. Эти города странные, ужасные, смешные, глупые…
Город Энск был, как и все другие: по-своему страшный, по-своему глупый. Но самое главное он был по-своему странный. Именно странность исходила яркими лучами от вывески при въезде в город. Лучи странности, исходившие от слов «Город Энск», слепили глаза проезжих и затуманивали их ум, притягивали магнитом и били, что есть силы, отталкивая как можно дальше, лечили раны приезжих, помогали им набираться сил и полосовали острыми лезвиями, и обезвоживали организм. Жители уже привыкли к этому, но приезжие, как правило, не выдерживали этого. Может поэтому, не многие путники покидали город своим ходом и в здравом уме. Да, кстати жители этого города то же были весьма странны. В них было, как бы это сказать, наверное, слишком много чего-то одного рациональности ли, правильности ли, безразличия ли, не знаю. Не знаю, чего в них было в избытке и что хлестало из них фонтанами на каждом шагу, но каждый горожанин был каким-то однобоким, косым, нет, это всё не то. А он был слепцом, он искал везде рациональное начало и находил его в своих физических потребностях, он искал правильность и находил его в законе земном. Он искал всё это и находил возле себя, всегда, вот поэтому то он и не выходил за круг своих узких потребностей, не покидал своей раковины.
Всё у всех в этом городе было в порядке: ни скандалов, ни ссор, ни переживаний, ни душевной боли, ничего. Не было ничего нерационального, не было ничего неправильного. Всё это было для них чуждо и далеко. Но они были достаточно восприимчивы и естественно они боялись этой восприимчивости, так же боялись, как и своих соседей и путников. Всё это, по их мнению, угрожало их устойчивости.

Дорога, извиваясь, проходила мимо магически светившейся вывески «Город Энск». Солнце уже садилось, когда он увидел завлекающую дощечку. Он мог бы дойти до следующего города, но она была просто бес сил, и ему пришлось направиться к дощечке. «Снизу следовало приписать «Осторожно доски кусаются»», - подумал он, глядя на оскалившеюся деревяшку.
- Я думаю, мы сможем здесь отдохнуть до завтра, - сказал он.
- Надеюсь, - ответила она слабеющим голосом.
Они поравнялись со строптивой дощечкой. Табличка оскалилась буквами на него и, кажется, зарычала.
- Ав! – ответил он. Дощечка перекосилась, дернулась и вобрала, как улитка свои лучи от греха подальше. Ещё некоторое время сзади им в спину летел тихий рык и скрежет дерева, но через несколько секунд всё стихло.
Улицы были пусты. Только ветер гулял меж домов и беспокоил песок у дороги, поднимая его в воздух и играя с ним. Они прошли по одной мертвой улице свернули на другую, потом на третью. Всё одно: пустота, да ветер с песком. Ветер танцует, напевая песенку, и крутит песок. Вот он, кружась в вальсе, уходит в переулок и видна противоположная сторона улицы. Там вывеска «Ресторан». Они направились туда.
Дверь, тихо скрипнув, впустила их в уютный ресторанчик. Аккуратные столы, чистый пол, зеркально начищенная стойка бара. Из двери за стойкой вышел мужчина.
- Скажите, где мы можем снять комнату на одну ночь?
- Мы сдаем комнаты, - ответил мужчина.
Скоро они уже сидели за столом и ели горячий ужин, а на верху их ждала маленькая, но тёплая и уютная комната. Всё было прекрасно, и он уже планировал, как завтра они придут к своей цели.
Утро встретило их ласковыми лучами солнца. Он встал. Потянулся. Пару раз набрал ладонями воды из таза и, фыркая, ополоснул лицо. Она приподнялась на локтях и посмотрела на него. Её взгляд, её глаза были полны нескончаемо глубокой любви и нежности. Боже, как она его любила, как сильно она его любила, она любила его, так как никто больше не любил. Он выпрямился, повернулся к ней. Их взгляды встретились. Он нагнулся к ней и поцеловал. Провёл рукой по её щеке.
- Нам пора идти, - тихо сказал он.
- Да, - ответила она так же тихо. Она встала и, прикрываясь простынёй, направилась к тазу, где ещё колыхалась вода. Он был переполнен самыми нежными чувствами к ней. Их чувства друг к другу не возможно описать, можно лишь попытаться и сказать, что это «Любовь», но этого будет слишком мало.
После хорошего завтрака они вышли на улицу. По сравнению с вечером сейчас на улице появились некоторые люди, но всё равно их было мало, и улицы оставались всё ещё мертвыми. Они вышли на дорогу и направились к  своей цели. На встречу им появился человек. Он был одет в чёрное. Он шёл им на встречу, и они не собирались сворачивать, там, в конце улицы был выход из города и они шли к нему. Когда они поравнялись, вдруг в руке мужчины, что-то блеснуло, и он ударил этим её в живот. Она охнула, согнулась пополам и упала, если бы он не подхватил её вовремя. Он поднял глаза и посмотрел на человека. А человек смеялся диким, сумасшедшим смехом прямо ему в лицо. Он сжал кулак и попытался ударить его, но кулак прошёл сквозь человека, совершенно ничего не почувствовав. Недоумение и испуг проступили у него на лице, и он сделал шаг назад. Этот человек стал миражом. Чёрный мираж смеялся и смеялся,  пока не исчез совсем. Вместо него появился маленький столб песка. Ветер закружил его, и пошёл по улице то ли смеясь, то ли напевая песенку.
Он опустился на землю и аккуратно положил её голову к себе на колени. Её белое платье пропиталось кровью. Вдруг шок спал с него как пелена с глаз, и он крикнул, что было силы:
- Врача, врача!
И сию же секунду из-за угла улицы появился человек с чемоданчиком в руке. Он медленно шёл по улице к ним.
- Быстрее, ну быстрее же! Она умирает! – кричал он. И казалось прошла вечность, прежде чем человек медленно поставил свой чемоданчик на землю и опустился рядом.
- Вы врач? – спросил он, но вместо ответа услышал:
- Ножевое ранение в живот. Глубокое. Её нужно в госпиталь, - говорил он тихо, осматривая рану, и слегка повысил голос лишь, когда сказал:
- Санитары.
- Ну что доктор? – спросил он.
- Здесь я ничего не сделаю, - последовал ответ.
Грохот колёс кареты скорой помощи прекратился, когда за окном появилось здание с красными крестами. Санитары вытащили носилки и направились к двери. Все их действия были медленными, слишком медленными и это бесило его.
Врач с санитарами и носилками скрылись в какой-то комнате, а он остался в коридоре. Он сел и заплакал. Как, как он мог допустить, что это случилось? Как? Почему именно с ними это случилось? Он не знал и от этого плакал ещё сильнее. Сёстры в коридорах останавливались и удивлённо смотрели на него. А он всё плакал.
Не знаю, сколько прошло времени, но врач вышел из комнаты, посмотрел на него и сказал:
- Мы сделали всё что могли.
Он поднял на врача красные раздражённые глаза. Кажется, его глаза налились кровью. Он сжал зубы и сказал:
- Не смейте говорить так.
- Но это так.
Он отпихнул доктора, вошёл в комнату. Санитары медленными движениями собирали инструмент.
- Убирайтесь отсюда, - приказал он. Санитары посмотрели ему за спину, на врача и, помедлив, покорно вышли из комнаты. Он хлопнул дверью. Повернулся к кровати. Она лежала такая хрупкая и беззащитная. Он подошёл к ней. Провел рукой по холодной щеке. Она приоткрыла глаза и посмотрела на него. Её взгляд, не смотря на боль, всё так же был полон, всё такой же нескончаемой любви и нежности. Он нагнулся и поцеловал её.
- Всё будет хорошо, - сказал он.
- Да, - ответила она и прижала его руку к своим губам.
Он долго сидел так возле неё, но она умерла раньше. А он всё сидел и смотрел куда-то вдаль, в никуда. Из этого состояния его вывело, внезапно возникшее странное чувство. Он посмотрел на дверь в комнату, и ему показалось, что он увидел, через матовое стекло фигуру  врача. Он разговаривал с кем-то. Он вслушивался в то, что говорил врач, но разобрал только:
- Зовите их.
- А, теперь хотите за меня взяться, - прошептал он. – Нет, так просто вы меня не возьмёте.
Через несколько минут дверь в комнату открылась, и на пороге появился врач. Он окинул взглядом комнату, нашёл глазами его и сказал:
- Нам нужно забрать её.
- Нет. Вы не заберёте её, - прошептал он. Его глаза заблестели ненавистью и жаждой крови.
- Что вы сделали, чтобы остановить кровотечение?
- Перевязку.
- Ну, да.
- Санитары, заберите её, - сказал доктор, отступая назад и освобождая проход. В комнату вошли два санитара. Но тут он сжался как пружина и прыгнул на них. Не знаю, что больше испугало их: этот прыжок или выражение его лица, но они отпрянули назад. Дверь захлопнулась. И он засмеялся в матовое стекло.
Больше ни доктор, ни санитары не пытались проникнуть в комнату, и он скоро заснул. Проснулся он, когда кто-то тронул его. Он открыл глаза. Это была она. Вот она хрупкая и беззащитная стояла перед ним и гладила его нежно по щеке.
- Но… - начал он.
- Тсс. Тихо, - перебила она его шёпотом. – Уходи из этого города. Это страшное место. Все люди здесь холодные, безразличные, эгоистичные. Уходи.
- А ты?
- Не беспокойся. Просто уходи из города. Со мной всё хорошо. Я обещаю, я всегда буду с тобой. Уходи. И будь осторожен, берегись человека в чёрном.
- Но я не хочу уходить от тебя.
- Обещаешь уйти из этого города? Обещаешь?!
- Я не…
- Уходи, - сказал она, и в последний раз поцеловала его.
Кто-то тронул его за руку, и он открыл глаза. Это был врач. Он что-то хотел сказать, но прежде из его горла вырвался хрип, он сорвался со своего стула и бросился на доктора. Он успел ударить его один или два раза, прежде чем на него обрушился страшной силы удар. Он согнулся по полам и отступил. Чьи-то руки усадили его назад на стул.
- Успокойтесь. Всё в порядке, - сказал доктор. – Сейчас вам сделают укол и, всё пройдёт.
- Укол?
- Да. Маленький укол.
Его голову держали сзади, но он всё же смог скосить глаза вправо, чуть повернув голову, и увидеть, что кровать пуста. Она исчезла. И тут в нём проснулись все таившиеся долгое время силы. Он рванул руки вперёд и, пересилив боль, высвободил одну из них. Ударил локтем кого-то сзади, и вторая рука получила простор. Дёрнулся и вырвался из клешней, державших его. Встал во весь рост. Теперь он поистине был страшен. Вены на руках вздулись от напряжения. Глаза дико блестели. А ненависть так переполнила его, что на лице это отобразилось ужасной гримасой. Зубы его скрежетали так сильно, что казалась, вот сотрутся в порошок.
Он сделал шаг к доктору, ещё шаг. А врач пятился, не спуская с него глаз. Его лицо было искажено от страха. Он пятился и пятился задел стол, уронил несколько книг, потом зацепился за шкаф, а потом упёрся в стену. А он наступал на него, наступал как неудержимая лавина. Его сердце билось в диком темпе и с неимоверной силой, и казалась сейчас выскочит из груди. Сзади донёсся какой-то шорох. Он обернулся и тут же выкинул вперёд руку. Кулак как снаряд вылетел и раздробил челюсть санитару. Второй удар в живот отбил у остальных, какую-либо охоту продолжать наступление на него. Он снова повернулся к врачу такому жалкому комочку в углу, куда он был зажат. Комочек дрожал и хныкал, когда поднимался над ним здоровенный кулак. Но вдруг его, что-то пробило, он выпрямился, запрокинул голову и, издав хриплый крик, рухнул на пол. В комнате некоторое время сохранялась гробовая тишина, а потом санитары с криками выскочили из комнаты и побежали сломя голову по коридору.
Врач снял очки. Отошёл от его трупа, лежавшего на той же постели где всего около часа назад лежала она. Теперь врач излучал уверенность и отвагу. Но на самом деле он боялся этого здоровяка на кровати не меньше чем, когда он дрожал от страха там, в углу. Его коленки тряслись, когда он подходил к телу. Ему даже не верилось, что вчера в их город пришёл небольшого роста молодой человек с девушкой, падающей от усталости. «Почему сейчас он выше, чем вчера? Или не выше? Может мне кажется? Да нет же. Он выше и здоровее. Он сейчас больше похож на здоровую обезьяну. А лицо, это же не лицо, морда, звериная морда. Хищный оскал зубов. А глаза, того и гляди, молнии будут метать. Откуда все эти мышцы, огромные руки. Нет, это не возможно! Но он же здесь лежит?! Нет, не знаю, просто не знаю».
- Что скажите, доктор? – прервал его мысли голос. Доктор дёрнулся и резко обернулся.
- О, нет, нет, не пугайте меня так, пожалуйста! - выкрикнул он.
- Видно он вас сильно испугал. Так что с ним случилось? – спросил человек в чёрном, стоявший у двери.
- Я не могу точно сказать, но, кажется, там это называется «любовь».
- Любовь? – спросил человек, сдвинув брови. – Красивое слово.
- Да и опасное. Как видите, это может быть даже смертельно. Видимо его сердце не выдержало, но источник всёго это любовь. Я бы поставил диагноз смертельная любовь.
- А что это такое «любовь»?
- Это что-то из области душевных переживаний. Соответственно источник этих переживаний душа и сердце, но сердце в другом понимании этого слова, в их понимании, - говорил доктор.
- А что такое душа?
И доктор начал говорить, точнее нет, не говорить, а рассуждать. Знаете, как рассуждают о погоде или моде? Вот, вот, примерно так рассуждал и доктор. С видом профессора в области души, сердца, чувств и особенно в области любви, он стоял в белой комнате, возле трупа и объяснял убийце, что такое любовь, душа, сердце, чувства. И на лице его отображалось презрение, брезгливость и…
Человек выслушал его длинные рассуждения, посмотрел на труп и спросил:
- Что вы советуете сделать?
- Я посоветовал бы всем горожанам, у которых проявятся признаки этих страшных болезней: любви, чувств, сердца и души, - чтобы эти горожане немедленно обращались ко мне.
- Я согласен. Известите горожан, - сказал человек и собрался уходить, но вдруг остановился. Повернулся, подошёл к трупу на кровати. Посмотрел на него.
- А тебе это будет уроком. Не груби мне больше, мальчик, - сказал он и издал звериный рык, перешедший в скрип дерева. Он развернулся и направился к двери. И вдруг засмеялся и начал таять, таять и таять. Пока не превратился в мираж, смеющийся чёрный мираж, который исчез. На его месте появился маленький столб песка и, вращаясь, он пошёл вдоль по коридору то ли смеясь, то ли напевая песенку.
В ночь со 2 июня на 3 июня, 3 июня 1999г. Начато без музыки, продолжал писать под «Сплин» «Фонарь под глазом».