СОН

Сон – разделительная линия между днями жизни, ее фрагментами. Пускай, сон не подобен смерти, но все же некое сходство меж ними имеется.
А – обычный человек. Как все остальные, он спит, ест, работает. И снова: спит, ест, работает. Его сутки состоят из этих трех процедур, они начинаются и заканчиваются сном. Хотя кто-то может возразить, что с таким же успехом его сутки с обеих сторон ограничиваются поглощением пищи или работой. Однако сам А все же считал, что границами фрагментов его жизни является как раз таки сон: на него уходит больше всего времени, после сна он просыпался обновленным, словно новорожденный, а, ложась спать, ощущал на себе невыносимую тяжесть прожитого дня. К тому же он, кажется, где-то читал, что сон, как стрелки часов, отмеряет человеческую жизнь
Сколько А себя помнил, он всегда уделял сну положенное время, ибо по рассказам матери знал, что, недосыпая, человек лишает себя второй жизни (в сновидениях), а физически это может завершиться головными болями и истощением. Так как А не относился беспечно к своему здоровью, он старательно соблюдал режим сна и поглощения пищи. У него не было все расписано по часам, однако, есть он старался три раза в день, чтобы, не дай бог, от голода не заболел желудок. На сон отводилось восемь-девять часов. Таким образом, А надеялся прожить долгую жизнь здорового человека.
Однако, с некоторых пор он заметил, что стал уставать, чего раньше никогда с ним не случалось. А не привык спать в какое-то другое время суток, кроме ночи. Но теперь восьми-девяти часов ему явно не хватало. Усталость душила его. Приходя с работы, он сонный ходил по квартире, пока, в конце концов, не засыпал. Причем заснуть он теперь мог где угодно: перед телевизором, на стуле, за ужином.
Наконец А решил, что дальше это продолжаться не должно, и увеличил обычное время сна. Теперь он будет спать чаще, пока усталость не улетучится. Он сдался сну и, казалось, победил хроническое недосыпание. Если раньше его день был однообразен: сон, еда, работа, сон, - то теперь он щедро сдабривался сном, потеряв утомляющую однообразность. А и решил, что причиной его усталости была именно она. Теперь его сутки состоят из следующих компонентов: несколько часов сна ночью, завтрак, работа, сон, обед, работа, сон, ужин и опять сон. Нынешний сон непродолжителен: около четырех-пяти часов. Иногда перед последним сном он что-то читал или смотрел телевизор. Сон перестал был разделительной линией между фрагментами жизни, сутки как таковые исчезли, жизнь стала полнее. По крайней мере, А так думал.
Иногда у него мелькала мысль, что его сутки не исчезли вовсе, а просто укоротились, но А гнал эти мысли прочь и беззаботно жил, путая день с ночью.
Однажды взглянув в зеркало, А обнаружил на лбу сеть новых морщин, от крыльев носа к краям рта пролегли две глубокие складки. Волосы на висках подернулись сединой. «Наверное, так всегда и было, - подумал А. – Просто надо чаще смотреться в зеркало». И пошел спать.
Теперь со сном усталость не проходила, а лишь утихала, замирала на время, постоянно напоминая о своем присутствии частыми зевками и легкой апатией. «Если раньше я спал вдоль дня, то сейчас мой сон стал поперечным, - думал А». Он ни в чем не винил сон, но отчего-то стал чаще о нем размышлять.
А начал наблюдать за изменениями своего лица, внутри его организма просыпались новые ощущения: боль, неудобство, жжение. А прошел обследование у врача. Последний, внимательно проглядев результаты тестов, посоветовал пациенту больше времени уделять отдыху и произнес странную фразу: «В вашем возрасте уже нужно держаться за внуков, а не надеяться на собственные силы… Вы хорошо спите?» А, конечно же, спал хорошо. И врач, удовлетворенный положительным ответом, выпроводил его из кабинета.
А застрял на странной фразе насчет возраста. Придя на работу, он принялся расспрашивать знакомых, не изменилось ли в нем что-нибудь. Те, с удивлением на него посмотрев, неизменно отвечали: «А каким ты был раньше? Наверное, не изменился». Впрочем, А так мало общался с сослуживцами, что, исчезни он вдруг, никто бы, наверное, и не заметил.
Как-то, коротая обеденный перерыв, А записал на листе бумаги начальные буквы названий месяцев года. Получилось следующее:

я ф м а м и и а с о н д

Затем вычеркнул повторяющиеся буквы:

я ф с о н д

В глаза бросилось слово «сон», крайние литеры сложились в «яд».
«Кажется, это довольно странно, - подумал А. – Опять сон.  Но с другой стороны, если верить всем манипуляциям с буквами и цифрами, будет страшно сделать и малейший шаг».
Эпизод вскоре выветрился из мозга А, как, впрочем, многое в его нынешнем состоянии. Гипотетическая емкость, в которой хранятся воспоминания, казалось, сжалась до размеров детского кулачка, и даже ближайшие события достаточно быстро забывались.
Но несмотря на неудобства, приносимые новым, постоянно меняющимся состоянием А, появились и некоторые приятные, доселе не изведанные им моменты.
Ранее он никогда не задумывался. Ни над чем. Конечно, А размышлял о том, сколько спать, сколько съесть. В этом смысле он являлся человеком разумным. Просто у А не было привычки надолго застревать мыслью на какой-то  одной теме, постоянно к ней возвращаться, испытывать тревожное возбуждение и нетерпение оттого, что мысль скользит где-то рядом, но никак не желает раскладываться по полочкам. Этот процесс проходил весьма болезненно, но в то же время лихорадочность и новизна придавали ему своеобразное очарование, и А с радостью ему отдавался.
Единственным и неизменным предметом его мысленного кружения был сон.
А думал о сне и сном, он видел и говорил сном. Будь он сумасшедшим, он бредил бы сном.
После долгого скитания по кругу беспорядочные мелкие мысли о сне уступили место одной великой идее: «Сон – это яд». А понял, что его меняющееся состояние, одряхление тела и слабеющая память связаны с участившимся сном.
Ведь сон когда-то отсчитывал дни его жизни, пока не превратился в простой элемент существования; но на самом деле он так и оставался метроном, выстукивающим его время.
Когда А понял это, он решил сократить количество сонных периодов до минимума, вернуться к продольному сну. Но ни кофе, ни амфетамины, ни что-либо иное не могло погасить усталость, которая самолично отключала его от бодрствования.
Недолгая борьба сна и человека окончилась поражением последнего. Промежутки незамутненного сновидениями сознания сокращались.

Кажется, все вокруг расплывается все больше и больше. Читать, конечно, давно уже невозможно, однако, теперь стало трудно узнавать знакомые лица.
Однажды А спутал свою квартиру с чьей-то другой. Какая-то сердобольная женщина отвела его домой, терпеливо дожидаясь, когда А, наконец, вспомнит свой адрес.
Очутившись дома, он ощутил такой прилив одновременно нежности к своему жилищу и ужаса оттого, что он мог его не найти, что решил его отныне не покидать.
Вопрос о пище как-то не беспокоил А. Во-первых, холодильник не был пуст, а, во-вторых, его теперь не интересовали такие мелочи.
А вспоминал величие былых дней: продолжительный сон, яркие сновидения. Наверное, он стал величайшим сновидцем всех времен. Он мог бы многому научить современную молодежь, но вылезать из-под одеяла, вставать с постели, искать кого-то… это ведь не является первейшей необходимостью. Нет ничего важнее сна. Однажды его сон перестанет прерываться мгновениями бодрствования, а похудевшему телу с покрытой старческими пятнами кожей можно будет со спокойной душой беспрерывно нежиться в постели.


Рецензии
Да сон это как перуустановка windows, заново после сна человек, просыпаеться, но вдруг если вы не поспали, то все жизнь кажеться не удалась, какая то боль начинаеться, нервы психоз законы людей против законов природы, не чего противопоставить не могут человека карты предугаданы, природой, и биты все козыри человечества.

Роман Щевцов   21.07.2012 11:52     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.