Карточный домик Сокол

Карточный домик (Сокол).
Реальная фантастика. Или…, но чтобы это ни было это реальность.
- Что ты это делаешь? Зачем? – воскликнул он в очередной раз. Я поднял на него глаза, я привык к этим постоянным возгласам и почти не реагировал на них. Вокруг меня, сколько хватало глаз, были домики. Да - детские домики из кубиков с выжженными на них буквами алфавитов разных стран. Эти строения возводили все женщины и мужчины, дети, подростки и взрослые люди. Домики были разноцветные и различались по внешнему виду и по размерам. Некоторые были низкие и покосившиеся. Их хозяева были несчастны. Но были и огромные небоскрёбы, и их владельцы были известны, потому что эти дома были далеко видны.
- Что ты делаешь? – повторил он свой вопрос. – Ты посмотри на свой дом. Это же хрен знает что.
- Это не дом. Это лестница.
- Да иди ты со своей лестницей. Все люди - как люди, строят дома, а ты?
- Я строю то, что мне нравиться.
- Дурак! Ветер подует и не станет твоей лестницы.
- Но пока не дул, если никто его не порождал сам. Если лестница и ломается, то только по моей ошибке или после чужого вмешательства.
- Никто кроме тебя не строит лестниц. Зачем она тебе?
- Чтобы подняться наверх, - сказал я и встал так, чтобы видеть конструкцию сверху. Она представляла из себя винтовую лестницу, построенную из игральных карт. Виток первого уровня стоял наземле, а каждый последующий опирался на карточные треугольники, стоящие на предыдущем витке. На верху лестницы был знак вечного источника света – СОЛНЦЕ.
- Подняться наверх, - повторил я и поднял голову и посмотрел на небо. Над головой была синяя бездна. То, что она была синей, я только лишь догадывался, нечто синие я видел изредка через густые тёмные облака. Люди называли это НЕБОМ и некоторые говорили, что там, за этими облаками, есть яркое и прекрасное СОЛНЦЕ. Но это знали точно, только немногие обладатели небоскрёбов. Я же жил слухами об этом. – Наверх к солнцу, - закончил я фразу.
- Все хотят туда попасть. Туда, где они никогда не были, да и не будут. Построил бы себе домик в пару этажей и жил бы спокойно.
- А что в этом доме? – спросил я. – Между этажами те же лестницы. Так зачем маскировать эти лестницы, не лучше ли взять и построить сразу одну и большую.
- Дурак, с домом спокойней. Лестницу сломают ещё чего. А дом - авось пронесёт.
- Вот так ты и живёшь, так и пройдёт вся жизнь. Всегда на первом этаже дома в несколько этажей и всегда наготове, что кто-то придет и сломает. Жалкая жизнь.
Он рванулся ко мне и в миг оказался передо мной. Его глаза были полны ужаса, губы дрожали, и я чувствовал на себе его прерывистое дыхание.
- А ты хочешь кончить, как она? Да? Когда она шла к солнцу, - прерывисто шептал он, почти неслышно шевеля губами, - лестница рухнула под ней. Она была высоко, очень высоко. Она упала и разбилась. Насмерть разбилась. И всё! Её нет. И лестницы нет! Конец!
Так же резко он отпрыгнул назад и добавил уже спокойным голосом:
- Это слишком опасно.
Да, я слышал что-то про людей, которые, так же как и я строили лестницы, но их было слишком мало. Иногда я даже не верил, что эти люди есть, но говорили… И вдруг я испугался. Испугался, что мои сны воплотятся в жизнь, испугался людей, испугался их домов, вдруг оказавшихся такими огромными, испугался шума, испугался всего. Зажмурился сильно, сильно. Открыл глаза и ничего страшного. Все, как и всегда. Дома опять стали маленькими, шум привычным, и люди вроде бы те же. «Или не те же?» – подумал я. Страх отступил, и снова появилось то неутолимое желание света, солнца, жизни. А значит надо строить дальше. «Работа не должна останавливаться. Никогда не должна останавливаться», – так говорил отец, до самого последнего дня. Он всегда учил меня этому. «Ты решил построить и ты выполнишь это, чтобы не случилось. Ты понял!?»
- Да отец, я сделаю это, - сказал я.

И вот знаменательный день. Я ступаю на мою лестницу, чтобы идти туда, к солнцу, к свету, к жизни и к голубому небу. Моя мечта вот-вот сбудется. Я увижу это и почувствую это.
Шаг за шагом медленно поднимаюсь над этим необъятным миром, Чувство, что я лечу. Вижу всё больше и больше домов. Я чувствую здесь лёгкое приятное дуновение ветерка. Вот я уже высоко. Выше всех. Я стою на краю моей лестницы, Я смотрю вперёд и вижу, что миру нет конца, Я чувствую прилив свободы, Я поднимаю голову, чтобы увидеть это чудо называемое «синим небом» и солнце в этом «синем небе». Но вдруг лестница подо мной начинает раскачиваться. Всё сильнее и сильнее. Сморю вниз, и вижу сотни, тысячи людей обступили лестницу и раскачивают её. Слышу их крики, доносящиеся до меня:
- Смерть ему.
- Убить гада. Камнями его закидать.
- Ишь ты, решил солнце увидеть. А другие что, не люди что ли?
- Слезай, сволочь. Кто тебе позволил выше меня строить дом?
- Нет, у меня выше дом, и я тебе приказываю, убирайся отсюда.
- Нет! Не надо! - кричу я, но уже поздно, карты падают, и лестница рушится. Я чувствую, как ноги подкашиваются, и я падаю.
- А-а-а! – крикнул я и вскочил, но тут же ударился об одну из карт над головой. Это привело меня в чувство. Я заснул под одним из карточных треугольников моей лестницы.
- Что, опять кошмар? – спросил он. Он стоял и смотрел на меня. Рядом лежало несколько кубиков. «Наверное, наращивает верхний этаж», – решил я.
- Как всегда, - ответил я, потирая лоб. «Шишка, наверное, будет», - мелькнула мысль.
- Шишка будет, - сказал он задумчиво, переводя взгляд с кубиков на верхний этаж и обратно.
- Будет.
- У тебя всегда шишки появляются, если ты спишь там. Вот ещё один минус твоей лестницы – кошмары.
- Это не повод не строить её.
- Упрямый ты, прямо как отец. Я помню, что ты сказал вчера. Опять дал это обещание. Глупо. Отец научил тебя тому, что погубило его и мать. Научил, чтобы и ты погиб в этой бессмысленной борьбе. Глупо.
- Он научил меня тому, как с минимальными затратами времени и сил построить оптимальный путь к солнцу.
- Да сколько тебе раз повторять, нет этого пути, нет! Нет и твоего солнца! - закричал он. Подождал немного и добавил: – По крайней мере, для тебя и меня этого не существует.
- Ты забываешь. Я и ты, - сказал я, постарался сглотнуть комок, подступивший к горлу. – Мы, он… - бормотал я отрывисто. – Он научил нас одному и тому же. Мы одинаковые, - произнёс я, прекрасно осознавая, что он это тут же отвергнет. Просто сорвалось и всё.
- Нет, - пробормотал он и виновато опустил взгляд. - Это... это... это ложь! – вдруг крикнул он. Его руки сжались в кулаки, и он закричал, что есть силы: - ЛО-ОЖЬ! Ты слышишь, ложь! Нас абсолютно ничто не объединяет. Мы разные, разные! Понимаешь? Я давно забыл, чему он меня учил! Я забыл всю эту дребедень и перестроил своё знание! Всё до последнего кирпичика перестроил! Так что нас ничто не объединяет!
Он всегда так кричал, когда я говорил, что мы одинаковые. Он страшно бесился по этому поводу, потому что не хотел иметь с отцом ничего общего. Но я знал и он тоже знал, что перестроить знание невозможно, так как тебя научили, когда строили тебя, так ты и будешь строить и никак иначе. Мы оба знали это, и от этого он бесился ещё больше. Он также не хотел иметь ничего общего со мной, но вот уже десять лет он строил свой дом рядом со мной, десять лет мы разговаривали, и все эти долгие десять лет он пытался перестроить мое знание и ругал мою лестницу.
Но я помню, как однажды он прогнал толпу от ещё только начинавшей строиться, лестницы. Когда я спросил, зачем он это сделал, он отвернулся и ушёл за свой дом. Мы не разговаривали несколько дней. Его тогда сильно избили за это.
- Это ты так думаешь. Ты просто боишься правды. Ты злишься, потому что понимаешь, что страх сильнее тебя. На самом деле я знаю, как тебе было тяжело привыкнуть к такой жизни.
- Ничего-то ты не знаешь. Маловато у тебя опыта для этого.
- Как сказать. Помнишь её?
- Кого? Её?
- Да. Ты тогда ушёл на год. Целый год ты странствовал везде. Ты вернулся с ней. И она тогда строила лестницы, так же как я сейчас. Именно она окончательно убедила меня в том, что строить лестницы надо. Я помню это. Я помню, как ты защищал её. Потом ты ушёл и жил с ней, и мы знали по слухам, что скоро ваша лестница будет, видна и у нас. Но потом ты вернулся, и мы узнали, что, когда она была на самом верху, лестница рухнула. Она умерла. А мы так и не увидели вашу лестницу и вас наверху у самого солнца.
- Да. Я помню это, - ответил он, глядя в землю. – Во всём виноват он. Он жил через несколько домов от нас. Это была полуразвалившаяся лачуга. Он всегда кричал на нас, что мы ему чем-то вредим. Он очень злой человек. Однажды я ушёл далеко от дома. Вдруг услышал её крик. Обернулся. Она была на самом верху. Она крикнула ещё раз, но слабее и тут же как будто провалилась. И её тонкая фигура, и лестница обрушились на землю. Когда я прибежал, она была мертва, а люди говорили, что она решила пройти по лестнице к самому солнцу, и боги наказали её за это. Подул ветер, и лестница упала. Но это был он, я знаю, я уверен.
- Видишь, ведь ты сам верил, что тебе мешает воскресить веру сейчас.
- Боль! Боль потери. И ещё страх перед тем, что это повториться.
Я встал, чтобы размять ноги. Прошёлся. Подошёл к нему, положил руку на плечо и сказал:
- Страх и боль можно побороть.
- Эти нельзя, - ответил он. – Они сильнее меня.
- Нет ничего сильнее твоей воли.
Он помолчал. И вдруг стряхнул мою руку и отошёл в сторону.
- Да что ты знаешь об этом. Ты испытывал такую боль хоть раз? Нет! Так что не учи меня, как переносить это.
- Я этого не испытывал, но я знаю это – отец рассказывал.
- Отец старый дурак! – крикнул он. – И ты дурак, что идёшь по его стопам! А я дурак, что говорю с тобой! Все мы идиоты и дураки! – закричал он. Я молчал. Он постоял немного, что-то пробубнил и пошёл. Удивительно, но сейчас он шёл туда, где раньше была их лестница, туда, где погибла она, и где был он.

Его не было несколько дней.
А кошмары всё снились.
Я снова стою у подножья лестницы. Смотрю наверх. Ступаю на неё и поднимаюсь всё выше и выше. А вокруг дома, дома, дома и… и яркий свет мне в лицо. «Вот оно! Наконец-то! Я пришёл!» – думаю я. Поднимаю голову и вижу нечто непонятное, не имеющее формы, глубокое и синее. И вот это начинает открываться мне, но мне слышится какой-то шум сзади. Оборачиваюсь. О УЖАС! Люди нескончаемой рекой, горным потоком текут, мчатся к лестнице. Вот первые люди ступают на неё, а за ними ещё и ещё и им нет конца.
- Стойте! – кричу я. – Она не выдержит.
Но они не слышат или не хотят слышать. На их лицах я вижу зверские выражения. Слышу крики:
- Солнце, свет! Хочу света.
- Не жидись, поделись с другими.
И тут кто-то кричит:
- Это святая лестница, я прозрел.
Тут люди окончательно озверивают. Они рвутся вверх ко мне, хватают друг друга за ноги, поджимают под себя и давят. Лестница качается, нижние карты подкашиваются и всё рушиться куда-то в бездну.
Я нервно вздрагиваю во сне и тут же просыпаюсь. Лоб покрылся бусинками пота, а я весь дрожу, меня сильно знобит. Выбираюсь из своего укрытия. Всё какое-то серое, черное. Такое чувство, что вечная ночь наступила. Вытягиваю руки вперёд. Делаю несколько шагов и падаю. Все конечности сводит, и я уже не могу двинуться, а только лишь нервно дёргаюсь. Впадаю в беспамятство.
Темно, очень темно или… «… или я ослеп. О нет, только не это!» - мелькнуло в голове. Пытаюсь сделать шаг, но не могу. Ноги вросли в землю. Пытаюсь высвободиться. Падаю. Встаю. Ноги ватные, но свободные. Бегу. «Куда? Зачем? От кого?» – думаю я.
- Беги! – кричит кто-то, и тут же его голос переходит в незнакомый крик.
Темнота разрывается на куски. Свет, яркий болезненный свет. Снова падаю и опять встаю. Вокруг всё бело, но сквозь эту белизну проступают трава, необычно зелёная, редкие деревья и, что-то синее надо мной. «Небо!»
- Да! Ты прав это и есть небо, - кричит кто-то, потом его голос переходит в какое-то щёлканье. И снова кричит:
- Это то к чему ты должен стремиться. Это твоя жизнь: её смысл, её цель. Конец твоей жизни – это свобода.
- Кто ты? – кричу я. Осматриваюсь кругом, никого.
- Я тот, кто придет к тебе только в самый последний момент, когда ты не сможешь больше бороться. Я единственный обитатель неба. Я его властелин.
Тут высоко в небе я замечаю птицу. Придания упоминают их. Птица летит, широко раскинув крылья. Она планирует так легко, словно это единственное, что она делает в своей жизни. Несколько взмахов крыльями и снова не двигается. Это прекрасно. Это непостижимо. «Эта птица зовётся Сокол. Он один в небе и он царь неба. Он справедлив и суров, он карает тех, кто живёт неправильно, и забирает в свой мир достойных», - так говорили старики, и в это верили все. И все очень боялись Сокола.
Вдруг птица складывает крылья и срывается камнем вниз. С жутким, пробирающим до костей криком она несётся к земле, выкидывает лапы, чуть цепляется за траву и тут же взмывает ввысь. В когтях она уносит что-то серое.
Это другой мир, мир животных. По приданию животные умерли в естественной борьбе с человеком. Произошло это из-за того, что людей становилось всё больше и больше. Но здесь животные не только живы, но и сосуществуют в гармонии.
- Гармония – вот высшая ценность жизни. Истинная гармония в девственном лесу, в прозрачной реке, в чистом поле, - кричит Сокол. – Человечество  этого никогда не вернёт, если не прекратит основывать смысл жизни на строительстве этого смысла. Это глупо. Иди и скажи это людям. Ты знаешь, как это сделать, - крикнул сокол. Природную тишину расколол его крик. Вместе с тишиной раскололся и свет, и лес, и трава. И снова темнота.
Кто-то тормошил меня, и что-то кричал, и я не мог понять кто это.
- Эй, проснись. Всё прошло.
- Кто здесь? – воскликнул я. – Ничего не вижу. Что это? Почему вокруг темно?
- Нет, нет! Это не темнота. Скоро ты увидишь всё. Лежи и не двигайся. Скоро, скоро всё пройдёт.

Я вскочил как ужаленный. И как всегда тут же ударился о карту.
- Ну, наконец-то. Проснулся. Я уж думал тебя Сокол забрал.
- Сокол? – спросил я рассеяно. Вокруг было непривычно ярко светло.
- Глаза отвыкли от нашего света, - сказал он спокойным тоном.
- Нашего света? Что это значит? Ты когда пришёл?
- Пять дней назад. Тебе повезло, я вернулся как раз вовремя.
- Что это было?
- Яд.
- Яд? От кого?
- Не волнуйся, это не имеет значения.
- Как это…! - возмутился я, но он оборвал меня:
- Тсс. Это не важно. У тебя есть цель, и тебе к ней надо идти. Прямо сейчас.
Я хотел задать ещё вопросы, но не задал. Наши глаза встретились, и впервые за всю жизнь я увидел в его взгляде нечто невиданное доселе. Это было непривычно для этого мира, но я узнал этот взгляд, взгляд всевидящих глаз сурового и справедливого хищника.
Несколькими днями позже я узнал сразу о двух смертях. Один из убитых был тот самый, кого он подозревал в том, что рухнула лестница и погибла она. Второй был мой сосед в нескольких домах от меня. Он дико ненавидел меня и считал, что обязан избавить этот мир от таких как я. Оба они были найдены с разбитыми головами. Говорили, что их убил сам Сокол.

Я всё чаще поднимался на лестницу в моих снах. Наяву я лишь ходил вокруг неё кругами. «Он сказал, что я знаю, как сделать это, но я не знаю», - думал я. Думал и злился на себя, что не знаю.
В который раз я ступил на лестницу. Пошёл вверх. Горизонт снова раскрывался передо мной. И вдруг я весь сжался, не знаю отчего, словно током пробило.
- Иди и скажи это людям. Ты знаешь, как это сделать! – крикнул голос.
- Сделать, сделать, сделать! – прогремело эхо, постепенно затихая, и его раскаты были слышны везде.
- Прямо сейчас, - добавил он.
- А-а-а! – закричал я, и без сил свалился на карточные ступеньки. Меня пронзила дикая боль, казалось, все молнии всех Богов нашего мира пробили меня.
- За что?!
- Спеши. У тебя мало времени! – крикнул голос и тут же перешёл в клёкот.
Боль отступила. И я встал. И теперь я точно знал, что делать. Посмотрел туда, в даль.
- Лестница, - прошептал я. И действительно, далеко, очень далеко виднелись очертания точно такой же карточной дороги к небу.

Сегодня была последняя ночь, когда я спал под лестницей. Я покидал её. Надолго ли? Я не знал. Может навсегда.
Он ничего не сказал, и даже не оторвался от своего дела. Он ничего не сказал и даже не посмотрел на меня, даже головы не повернул. Но когда я уже был далеко, он вдруг громко крикнул:
- Я позабочусь о ней.
Он крикнул это громко, но услышал только я. И я кивнул ему не оборачиваясь.

Я шёл долго. Останавливался в домах – это в удачные дни. А обычно ночевал на земле. Я сделал открытие, что на самом деле дома тянутся не до горизонта. И они тоже кончались, и вместо них появлялись поля. На этих полях росла красивая зелёная трава, и возвышались деревья. Это было прекрасно. Проходя через «города», так, кажется, они называются в летописях, я чувствовал себя загнанным зверем, потому что приходил из неоткуда и уходил в некуда. Люди бросали косые взгляды, перешёптывались и предпочитали уйти с моего пути.
Я испытал всё: боль во всех её проявлениях. Однажды меня избили почти до смерти толи за то, что я был чужой, толи взгляд мой не понравился, а, скорее всего за мой вид. Я оброс, у меня была длинная борода, не расчесанные и немытые волосы, а в руках не известный никому предмет – посох. «Наверное, они не читали летописи», – думал я и прощал им это. Самая же страшная была душевная боль от оскорблений, а больше всего от повадок, инстинктов и нравов людей. Все это варьировало в самых широких пределах; от хороших до примитивных и диких. Люди жили в разных домах и городах, одни города были чистыми, и люди были там приветливые и добрые, другие же, лучше было бы вообще не посещать. Но я шёл вперёд.
Испытал я и голод, и жажду, и сумасшествие. Помню, пол дня бежал от каких-то чудовищ, шарахался от домов, людей, хватался за голову, рвал волосы. А если падал, то вскакивал на ноги и бежал, бежал, бежал, пока опять не падал. Ночью это всё отступало. Я спал. Но утром начиналось снова. Я бредил, шёл куда-то без направления, всё равно куда. Падал от жажды, голода и зноя. Впадал в беспамятство. Потом приходил в себя где-то совсем в другом месте, и не помнил, как я туда попал.

«Всё! Это конец», - подумал я, но на самом деле я так не думал. Я вообще не думал. Ноги почти не двигались. И вот я упал. Горячий песок обжигал грудь через рубашку, но мне даже не хотелось двигаться, это было невозможно. Я не чувствовал жара и боли, я вообще ничего не чувствовал, кроме пристального взгляда. Дальше я ничего не помнил.
Первым вернувшимся ко мне ощущением был слух.
- Как вы себя чувствуете? – услышал я мягкий женский голос.
Я хотел спросить что-то, но меня накрыла густая темнота.
Когда я опять пришёл в себя, прошло уже много времени. Вокруг было темно, но я был на улице. Дул лёгкий ветерок, да и воздух здесь был какой-то необыкновенный: чистый, сладкий и приятный. Я попытался пошевелиться, но не смог. Все конечности просто отказывались двигаться. Попытался крикнуть, но вместо крика из горла вырвался жалкий хрип. Я лежал неизвестно где беспомощный и еле живой.
Потом ко мне подошла она.
- Как вы? – услышал я её мягкий, приятный голос. – Я нашла вас в пустыне, далеко отсюда. Вам сильно повезло, что я была там.
- Что произошло со мной? – прохрипел я.
- Вы решили пересечь пустыню без воды и еды. И чуть не умерли там, - сказала она и почти сразу мягко добавила:
- Но теперь вы в безопасности и вам надо отдыхать.
Потом она встала и ушла назад в темноту. А я ещё долго лежал и думал. Надо мной нависал уголок, чего-то красивого и приятного. «Звезды!», - вспомнил я летописи. «А значит здесь и небо есть», - мелькнуло тут же в голове.
Я засыпал с мыслью, что я дошёл и нашёл то, что искал.

Через несколько дней я уже ходил. Я чувствовал себя почти дома, лестница была точно такая же. Но здесь всё было намного приятнее: воздух, трава, ветер, свет. Всё жило и развивалось. И не было никаких домов. От горизонта до горизонта поля и деревья. Это была сказка. И я не мог поверить ни своим глазам, ни своему нюху, ни своему слуху, ни её словам. Она говорила, что много лет назад она предложила группе людей уйти из города. Они все строили лестницы, и она мечтала об одной огромной лестнице, построенной несколькими людьми вместо маленьких и разрозненных лесенок. Они собрались и пошли. Люди кричали им вслед, свистели, кидали камни и палки, но ни один из них не решился выйти за черту города. А они всё шли и шли. Шли туда, где их никто не мог найти, шли к жёлтой жаркой пустыне. Там многих из них настигла смерть от жажды, голода, жары. Дошли до новой земли единицы. Но здесь им пришлось биться за жизнь с незнакомыми болезнями. Не многие выжили, но и они вскоре умерли от слабости, истощения. И только лишь она выжила. Она построила эту лестницу. И она жила здесь уже многие годы. Жила и ждала, когда Сокол заберёт её.
- Но зачем мне идти с тобой? – спросила она в очередной раз, когда я пытался убедить её идти со мной назад. Этот вопрос, уже в который раз преграждал мне путь.
- Ты нужна мне там, чтобы подняться к небу. Мы должны показать людям небо, мы должны дойти до него. Я один не могу это сделать. Как ты не понимаешь, чем нас больше, тем сложнее нас победить, только так можно сломать строительство домов. Мы должны вернуться и подняться по лестнице. Пусть все люди видят, - сказал я. И в этот момент мне стало страшно, я вспомнил все мои сны. Я испугался, что это действительно произойдёт.
Вдруг она сказала:
- Хорошо, я согласна идти с тобой.

Я полюбил это место, и в тот день мне было жалко уходить оттуда, но выхода не было. Я вдохнул последний раз этот сладкий воздух, погладил мягкую траву, почувствовал лёгкий ветерок и сказал:
- Прощай.
Мы снова шли через эту пустыню.
Город встретивший нас по ту сторону жёлтого океана был не очень приветлив. Люди кричали, бросали в нас камни. Это было тяжело, но мы прошли через город. И мы вышли на тропу, по которой я шёл сюда и мы пошли по ней назад, к моей лестнице и к неизвестности.

Он стоял около своего дома и о чём-то думал. Он был так увлечён своими мыслями, что не заметил нас. Я стоял около лестницы и смотрел на него. Почему-то мне вспомнился Сокол. Но я отогнал эту мысль и сказал:
- Я вернулся.
Но он даже не двинулся, а только лишь тихо сказал:
- И вернулся он из далёких странствий, и был не один, а было их трое: он, она и их вера. И вера, рождённая в стремлении к правде и чистоте, направила их на последний путь. И пройдя этот путь, превратились они в двух белоснежных голубей. И вечно летали в небе и приносили они в людские сердца веру, надежду и любовь. А охранял их верный и храбрый  страж - Сокол.
Я узнал эти строки из летописей. Там говорилось о возможности спасения людей и о возврате к жизни. А он только лишь вздохнул.
Теперь было темно, и мы решили подняться по лестнице на следующий день.

В этот день люди почему-то оживились. Все они как-то искоса смотрели на нас. Мне казалось это странным. Но он был совершенно спокоен и не обращал на это внимания, а только лишь напутствовал:
- А теперь идите. Просто идите и ничего не бойтесь. Просто идите. И делайте то, что вам подскажет сердце. Сердце это то единственное, что поможет вам дойти и исполнить свою миссию. Идите! – в очередной раз повторил он и отвернулся от нас. Теперь он смотрел туда, где были люди и дома. Его взгляд словно искал что-то. Люди всё сильнее волновались, и никто уже не работал, а все смотрели на нас и неуверенно переминались с ноги на ногу. В их глазах появился какой-то неизвестный мне блеск. И взгляд стал каким-то странным. «Волчий взгляд, - почему-то вспомнил я летописи. – Это волчий взгляд». Я не знал этого, но я был уверен в моей правоте.
Мои ноги отказывались двигаться, а взгляд не мог оторваться от пустых, диких глаз людей. Но мы всё же сделали первый шаг на лестницу, потом ещё шаг, потом ещё. Я не знаю, сколько прошло времени, и сколько шагов мы сделали, но вдруг вокруг наступила полная тишина. Мурашки побежали у меня по коже, но я не желал оборачиваться. Я старался идти вперёд, ведь каждый шаг для меня был неимоверно тяжелым. Я ничего не видел, кроме чего-то белого впереди, и ничего не слышал, кроме тяжёлых ударов сердца. Но вдруг и тишина и удары моего сердца раскололись на тысячи мелких кусочков, и расколол их дикий вой. Я резко обернулся. Мы были уже достаточно высоко. И я видел дома очень далеко отсюда, очень много домов. И среди этих домов я видел реку людей, стекавшихся со всех сторон к лестнице. Все они бежали к первым ступенькам. Я, кажется, слышал, как они кричали, и я всё отдал бы, чтобы не слышать их криков.
- Сто-о-ой!
- Слезай, я тебя загрызу.
- Ав-ав-ав, трус, ав, ты не уйдёшь от меня. Ау-у-у!
Я буквально оцепенел. Среди людей было много каких-то серых существ, волки кажется. У них были ужасные клыки. А люди бежали с камнями и палками. Некоторые люди хватали детей и пытались спрятаться в домах, кому-то это удавалось, а кого-то забивали, затаптывали и загрызали насмерть. Слышались крики:
- Трусы!
- Все трусы!
- Что вы прячетесь от нас, всё равно не уйдёте от возмездия.
А у подножья лестницы стоял он, совершенно спокойный и невозмутимый. Он стоял и смотрел на всю эту толпу ревущую, рвущую, топчущую всё. Толпу, которая летела на него.
- Идите, идите быстрее! – крикнул он и заглушил весь этот гвалт.
- Я пришёл! – крикнул он и бросился навстречу толпе. Несколько раз он взмахнул руками, и вдруг они превратились в крылья, а он оторвался от земли, поджал лапы и полетел. Толпа тут же смолкла, остановилась, а потом хором завопила:
- СОКОЛ!
Он быстро набрал высоту. Издал победный клич. Сложил крылья и камнем бросился вниз, на них. Он ворвался в толпу. Толпа тут же отпрянула, оттуда доносились крики о помощи, вопли, вой. А он снова взмыл вверх и снова обрушился вниз. Толпа ринулась в стороны, сметая всё и вся на своём пути. Толпа топтала сама себя, давила сама себя. Сокол врывался в кучки людей и волков. Он бил их лапами, крыльями, клювом. И не было конца этой бойне, земля, стены домов были забрызганы кровью. На пути отступления людей оставались сотни трупов, вся земля была в трупах. А Сокол всё атаковал и атаковал. Всё падал и падал на них.
- Быстрее! – услышал я её крик. Крик дошёл до меня откуда-то издалека. Я обернулся к ней. И тут же побежал. И ничто не могло меня остановить. И вот мы стояли на самом верху, вокруг были видны дома во все стороны и… трупы, трупы, трупы. Сотни, тысячи трупов. Сейчас Сокол летел высоко. Он гордо парил и созерцал своё кровавое творение.
- Люди! Вы верили, что дойти до неба невозможно, так смотрите же, как это просто в действительности, - крикнул он.
Вдруг прямо над нами расступились облака, и я впервые в жизни увидел небо, под которым прожил всю жизнь, и к которому стремился всю жизнь. Оттуда сверху спускался золотой свет. Этот свет согревал и притягивал.
- Летите! – крикнул Сокол.
Я сделал несколько взмахов руками, и это получилось у меня так, словно я всю жизнь летал. Я оторвался от лестницы и поднялся в воздух. А рядом со мной была она. Её белые перья блестели на свету, и она сияла. Она была прекрасна. Теперь мы летели высоко в небе и осматривали всю землю. А Сокол сделал ещё один круг и крикнул:
- И каждый, кто сам построит свою лестницу и взойдёт по ней, получит вечную свободу и жизнь. А кто не сделает этого, будет вечно жить защитой Сокола и верой, надеждой, любовью Голубей.

«И летают с тех пор в небе Сокол и два белых Голубя. И приносят они в дома людей защиту, веру, надежду, любовь. А многие люди всё пытаются повторить то, что сделали они», - так записали наши предки в летописях.
Начато в ночь с 5 на 6 декабря и закончено в ночь с 20 на 21 декабря. Написано под песни Алисы с альбома «Дурень» («Печать зверя», «Дурак и солнце», «Мама»). Отчасти в основе лежит фильм «Карточный домик» США.