Медовый месяц фантасмагория

"Искусно нагнетаемая автором
атмосфера сверхестественного ужаса
держит читателя в напряжении вплоть
до кошмарной развязки "

Издатель



Если бы не молодая жена, Габи Коэн никогда бы не ввязался в эту авантюру.
Лея Кениг была первой красавицей. Широко расставленные глаза с приподнятыми уголками и чёрными ресницами, узкие тёмные брови в форме перевёрнутой буквы "М", маленький пухлый ротик с короткой верхней губой и чуть выпяченной нижней.
Мужчин особенно привлекал этот ротик, все они утверждали с игривой улыбкой:
- Ну не знаю - глазки у тебя, конечно, сексуальные, но ротик, ротик и подавно...
Однако до этого лета ни одному мужчине пока не удавалось овладеть её длинным, стройным телом, и мужскому рту ещё не приходилось целовать её маленькие упругие груди, а её гладкий, крепкий живот никогда не испытывал тяжести мужского тела. Мужская рука не скользила по её округлым ягодицам, белая кожа которых мягче самого мягкого атласа.
И всё же избранник Леи оказался совсем не интересным. Габи Коэн был молодым человеком, не на много старше Леи - маленького роста и очень хрупкого телосложения, робко глядевший на неё сквозь очки в стальной оправе.
Независимо от того, как часто они встречались, Габи мастурбировал почти каждый вечер, с думой о своей избраннице. "Любовь - святое чувство" - как говорят поэты, но секс - это какое-то сумасшествие, которое охватывает тебя всего, лишает разума, заставляет полностью отключиться от окружающего мира.
И Габи занимался онанизмом, понимая, что на большее надеяться ему не придётся. Однако решающую роль в их отношениях сыграли деньги. Папа Габи был директором одного из филиалов банка "Леуми".
Лишь после свадьбы молодой человек полностью осознал древнюю народную мудрость - девчёнки становятся взрывоопаснее динамита в шестнадцать лет и очень часто превращаются в толстозадых, тусклоглазых мамаш с тремя детьми к двадцати трём.
До детей, конечно же, ещё было далеко. Но когда отгремели свадебные мелодии и тосты за здравие молодых, Лея, вполне конфидециально, заявила, что желает провести "первую брачную ночь" и последующий медовый месяц в таком месте, где бы их никто не беспокоил.
Беднягу Габи охватила паника, холодная и безнадёжная, как у пациента после медицинского заключения "рак", когда молодая жена, один за другим, отвергала предлагаемые варианты. Один за другим были отброшены и Багамские острова, и Майами, и Швейцария, и ещё множество всевозможных мест.
Уже на второй день Габи начал подумывать: «А не развестись ли мне, к чёртовой матери?!» Но по ночам, лёжа в пустой постели, он чувствовал, как любовь воет в его сердце, подобно осеннему заблудившемуся ветру.
Положение спасла реклама в газете "Маарив":

Только у нас Вы сможете
испытать всю гамму чувств
любовной страсти!
Только у нас Вы сможете
снять старинный особняк
в стиле восемнадцатого века!
Только у нас Вы сможете
уедениться!
И вас не будут смущать
посторонние и шумы
большого города.
Спешите! Спешите! Спешите!

Таким образом, назревавший конфликт сам собой разрешился.
Вооружившись всеми финансовыми атрибутами Габи Коэн отправился по указанному в рекламе адресу.
Реклама не врала. Особняк «в стиле восемнадцатого века» действительно существовал. По крайней мере, фасад трёхэтажного здания в стиле "ампир" говорил о больших претензиях его строителей - высокое крыльцо с вазонами, портик с колоннами и витая чугунная решётка с латинской надписью над входом - ego te absolvo ( лат.- я прощаю тебе грехи.)
Но место и впрямь было замечательным. Здание располагалось на невысоком холме, с противоположной от главного входа стороны начинался живописный спуск к реке Ха-Яркон. Окружающий дом старый парк, хоть и выглядел изрядно запущенным, всё же смог сохранить былое величие. Чёрные пики елей, шеренгой вытянувшихся по обе стороны подъездной аллеи, резко контрастировали с оранжево-красными клёнами перед фасадом, пологий холм напротив правого флигеля почти до подножия зарос кумаником (кустарник семейства розоцветных). Правда, было хорошо заметно, что кусты вдоль дорожек не подстригали уже многие годы, а из скамеек сохранились целыми только те, что стояли в прямой видимости от входа. Но зато, таким образом, создавался не передаваемый более ничем колорит запущенного дворянского гнезда где-нибудь в Англии.
Припарковав свой «кадиллак» напоминающий «роллс-ройс», страдающий геморроем, Габи подошёл к проржавевшей ограде и толкнул низенькую калитку. Старые, насквозь прогнившие петли хрустнули и затрещали, словно поленья, брошенные в костёр. Однако калитка всё же открылась.
Габи сокрушённо покачал головой и направился к дому по истёртой каменой дорожке.


Обрушившийся, невесть откуда взявшийся ветер, протяжно и угрожающе завыл. Деревья задрожали отего порыва и зашелестели полуоблетевшими кронами. В душе у Габи неприятно заныло, словно от предчувствия страшной опасности.
В следующий момент ветер снова взвыл и, как кнутом, хлестнул парня по лицу. Воздух наполнился тихими зловещими голосами:
- На-а-шшшш! На-а-шшшш!
Габи вздрогнул и зябко поёжился. Сердце у него сжалось, а по спине побежали мурашки.
Остаток пути Габи проделал ускоренным шагом. Влетев по лестнице под навес он нажал кнопку звонка.
В то же мгновение оглушительно взревел гром, заставив задрожать стёкла огромного дома. Крупные капли дождя сплошной стеной накрыли землю. Вода принесла странный запах давно замоченного, но ещё не выстиранного белья.
Габи оглянулся назад, чтобы посмотреть на оставленный автомобиль и не увидел, как открылась входная дверь. Она лишь тихо скрипнула, её мёртвый зёв  приоткрыл черноту - черноту, где таилось нечто шерстистое, с острыми зубами, пахнущее кровью и гнилью. Внезапно Габи почувствовал, как к его шее прикоснулись чьи-то холодные костлявые руки и втянули во внутрь...


Дождь лил не переставая, словно непроходимая стена, от которой так и веяло каким-то враждебным холодком. Габи прикрыл голову курткой и бежал, бежал по бесконечному саду. Каменая дорожка извивалась, заворачивалась, изгибалась "восьмёркой" и ей не было конца.
Габи бежал до тех пор, пока его лёгкие не начали пылать, а ноги одеревенели и перестали ему повиноваться. Когда до спасительного крыльца оставалось совсем немного, из-за ближайшего дерева выглянул безобразный старик. Кошмарные красные прыщи размером с чайное блюдце покрывали его подбородок, шею и руки. Чирьи поменьше покрывали щёки и лоб, нос был усыпан крупными угрями с чёрными головками. Желтоватый гной сочился между этими буграми всех размеров, кое-где вытекала струйками кровь. Глаза его были совершенно мёртвыми, как у восставшего из гроба трупа.
Старик открыл рот и прошипел своим протухшим голосом:
- Да очнитесь вы! Вот, чёртово дерьмо! Очнитесь!


Габи открыл глаза и судорожно глотнул спёртый воздух.
- Какого хрена, в конце-то концов, как говаривал Моше Даян, - радостно пробормотал он, но старик действительно стоял рядом и ожесточённо тряс его за плечо.
Это был пухлый человек лет пятидесяти. Толстые щёки лоснились от тщательного употребления хорошего мыла. На нём болтались мятые брюки, потёртые и мешковатые. Его карие влажные глаза были, казалось, постоянно обращены в прошлое, в них отражалась тоска по ушедшему времени. Дыхание его было напряжённое, с подкашливанием, как у астматика.
Увидев, что Габи пришёл в себя, старик хихикнул, словно водил ржавым гвоздём взад-вперёд по стеклу, и потёр сухие руки. Молодой человек потряс головой, но наваждение не исчезло. Старик действительно имел место быть и даже протягивал рюмку коньяку.
- Ну и напугали же вы меня, - заскрипел он.
- Что... Что это было? - выдавил из себя Габи.
Его пальцы сжались в кулак. Нижняя губа отвисла. Он стал похож на описавшегося младенца.
- Я же не знал, что вы так испугаетесь, - стал оправдываться старик. - На улице дождь хлещет как из ведра, я и подумал, что в доме-то будет значительно лучше, и втащил вас.
- Так значит, это были вы? - спросил Габи, начиная немного успокаиваться.
- Конечно же. Кто ещё-то?
- А мне показалось, что какой-то мертвец хочет затащить меня к себе в склеп.
- Нет, - улыбнулся старик, - тут нет никаких засранных мертвецов, - и тут же громко пукнул. - Кроме меня, конечно.
Он предложил ещё рюмку коньяку. Габи не отказался.
- Вы, собственно говоря, как здесь оказались? - поинтересовался старик.
- Ах ты, сука! - Габи выразительно хлопнул ладонью себя по лбу. - Совсем из головы вылетело! Я же по объявлению.
- По какому объявлению?
Выражение лица старика стало таким, будто его пыльным мешком по голове огрели. Габи усомнился в своих умственных способностях - а был ли мальчик? - то есть объявление?
Старик принял из рук молодого человека газетную вырезку, и некоторое время внимательно изучал её. Потом совершенно серъёзно спросил:
- Может быть, поищете что-нибудь другое?
- Что вы! Что вы! - испуганно замахал руками Габи. - Если я вернусь ни с чем, мне просто оторвут голову и засунут её в мою же задницу!
- Ладно, - проговорил старик, после небольшой паузы, - везите свою жену, тогда и поговорим обо всём.
- Я бы только хотел... - попытался, было сказать Габи.
- Завтра, всё завтра, - пробурчал хозяин и бесцеременно вытолкнул молодого человека наружу.
Грохнула металлическая дверь, щёлкнул внутренний замок и всё стихло.
Габи недоумённо озирался по сторонам, ещё не совсем придя в себя от «гостеприимства» хозяина и ощущая себя куском дерьма. Дождь продолжал хлестать, но его стена немного поредела.
- Да, господин... Господин ... - пробурчал Габи, натягивая куртку на голову. - Вот ведь редкостный ублюдок этот старик, он даже не представился! Ну, да хрен с ним. Надеюсь, он умрёт от рака в какой-нибудь Богом забытой дыре, где неизвестен морфий!
Габи прикинул расстояние до спасительной машины и стремительно рванулся вперёд. Однако он словно бы увяз в этом дожде. Холодная вода лезла за шиворот, находя невидимые лазейки, попадала в нос, в рот. Дыхание обжигало лёгкие, как горячая жидкость. Тело еле двигалось в плотных струях.
Всё же, каким-то чудом, ему удалось добраться до ограды и перемахнуть через калитку. Вернее, перевалиться через неё. Сил осталось ровно на это. Казалось, все мышцы были полны битого стекла.
Здесь Габи ждала новая непонятная ситуация. Всё тело вновь покрылось мурашками, холодный пот потёк со лба, и он почувствовал себя на грани сумасшествия.
На улице никакого дождя не было и в помине. Солнце, круглое и багровое, висело над горизонтом, напоминая баскетбольный мяч, окрашенный кровью.
Способности размышлять и анализировать странную ситуацию уже не осталось. Габи с трудом добрался до автомобиля, немного отдышался после бешеной гонки и вернулся домой.


Габи Коэн тихо закипал.
Он начинал ненавидеть свою жену примерно так же, как арабы ненавидят еврейскую нацию, и, вероятно, будь он председателем суда, то с удовольствием приговорил бы Лею к смертной казни, если бы она попалась на мелкой краже в супермаркете. По всей видимости, она собиралась взять с собой весь гардероб. Габи с ужасом смотрел на всё это нагромаждение чемоданов и сумок.
- Неужели ты всё это возьмёшь с собой? - поинтересовался он.
- Да, - ответила Лея с вызовом подбоченясь. - А что, ты бы хотел чтобы я провела медовый месяц в чистом поле и с голой жопой?
- Ну что ты, - пошёл на попятную Габи. - Просто мне думается, что все эти вещи не влезут в автомобиль.
- Значит нужно купить другую машину, - заключила Лея и вернулась к упаковыванию вещей.
Вскоре ещё одна сумка пролетела через всё помещение и шлёпнулась в общую кучу, как дохлая крыса.


Уже по знакомой дороге Габи уверенно добрался до старинного дома, не дома, но и до собняка он не дотягивал. Габи развернул машину и припарковался поближе к чугунной калитке.
Лея повернулась к нему всем корпусом и внимательно посмотрела на мужа. Юбка приподнялась, и взору открылись прекрасные линии её бедра.
- Ну? - спросила Лея.
- Что, ну? - переспросил Габи.
- Ты мне всё рассказал?
- О чём?
- О своём разговоре со старым ублюдком с этой роскошной свалки?
- Естественно, - скис Габи. - Он велел приезжать с тобой, чтобы обговорить какие-то детали...
- Почему же твои руки дрожат, словно ты сидишь жопой в холодном кофе?
- Просто сказывается напряжение последних дней, - попробовал отговориться Габи.
Он поспешно выбрался из машины и нервно закурил.
- Я надеюсь, этот район спокойный? - продолжила свой допрос Лея, мгновенно оказавшись рядом с мужем.
Настойчивость, которой молодая женщина задавала вопросы, напоминала кружение мух над свежим трупом.
- Да, вещи можно оставить в машине, пока мы договоримся с хозяином, - кивнул головой Габи.
- Надеюсь, что их не сопрёт какой-нибудь задрюченный ворюга, - последнее слово всегда оставалось за женщиной.
Лея взяла Габи под руку, и супружеская чета направилась к дому. Лишь он ступил на отшлтфованные камни дорожки, необъяснимая и гнетущая тяжесть навалилась на плечи. Здравый смысл подсказывал - отказаться от этой безумной затеи пока ещё не поздно, но ноги продолжали нести тело вперёд.
Дом выростал впереди, покрытый кровавой пылью судьбы.
По голубому небу торжественно скользили пышные облака, и солнце вычерчивало повсюду длинные острые тени.
- А здесь довольно-таки мило, - прощебетала Лея, с любопытством поглядывая по сторонам. - Только вот сад немного запущен.
Постепенно тучи на небе сгущались, поднялся ветерок, набирающий силу, и кроны деревьев грозно задвигались. Габи был просто ошеломлён, непонятный ужас начал овладевать им, но он чувствовал, что необходимо довести эту игру до конца.
- Я что-то не слышала, что сегодня ожидается дождь, - озабоченно пробормотала Лея, прячась под навес.
Габи хотел что-то сказать, но в последний момент решил повременить с выводами.
Находиться под старым навесом во время дождя, было всё равно, что забраться в большой африканский там-там как раз в разгар ритуальных плясок. Габи поднял руку и надавил на кнопку звонка.
На сей раз дверь отворилась довольно-таки быстро, будто старик находился непосредственно за ней. Молодожёны без лишних приглашений вошли в дом.
- Добро пожаловать в мои аппартаменты, - осклабился старик, разведя руки в стороны, хотя лицо его было холоднее могильного камня.
- У вас здесь очень мило, - повторила Лея, морща нос от резкой смеси запахов плесени, гнили и крысиного помёта.
Жавшийся у дверей Габи наконец проговорил :
- Это моя жена...
Голубые глазки Леи яростно блестнули в его сторону и, казалось, могли бы вы сечь искры, будь на пути что-нибудь металлическое.
- У нас ещё будет время познакомиться, - опять усмехнулся старик, болезненно кривя лицо, будто хотел в сортир или у него болела селезёнка. - Пока осматривайтесь, привыкайте, а потом поговорим о делах.
Скрипнула входная дверь, дохнув в спину Габи прохладной дождливой погодой. Он сделал шаг в сторону, вообразив, что это кто-то ещё, кто живёт в этом огромном доме...
Но в комнату упорно никто не проходил.
Габи резко развернулся.
Страх навалился на него, как холодная перина. Как безнадёжное предчувствие смерти. Все многочисленные вещи из багажника автомобиля непостижимым образом находились уже здесь.
Габи хотел поинтересоваться у старика, но тот опередил молодого человека:
- Я вижу, вы не намерены выслушивать бредни старого маразматика. Так что прошу к столу.
Когда все расселись за огромным обеденным столом, на мгновение воцарила странная тишина. Казалось, что пустые коридоры дома зазвенели от неё.
В течение этого мгновения глаза старика были устремлены на молодых. Красные и воспалённые. Из уголков сочилась какая-то жидкость. Казалось, что хозяин плачет клеем.
- Начнём с того, - наконец сообщил старик, - что у меня к вам есть небольшое условие...
- Очень интересно, - вызывающе откликнулась Лея.
Её грудь яростно вздымалась под белыми чашечками блузки. Габи попытался урезонить жену, положив руку ей на колено под столом.
- Отстань, урод, - зло зашипела она.
- Я предоставляю вам свой дом в полное распоряжение, - продолжил старик, не обращая внимания на перепалку между супругами. - Вот ключи... ( На белоснежную скатерть легла внушительная связка). Но большая просьба, ни под каким предлогом не покидайте приусадебный участок...
- Может быть, мы и пукнуть не смеем без вашего позволения? - вспыхнула Лея.
Она никогда не любила просьб, отдаваемых в приказном порядке. Её охватила такая злость, что желудок стянуло тугим, ноющим узлом. На ум стали приходить самые грубые словечки, сбегаться, как толпа зевак на место катастрофы...
- Я повторяю, - терпеливо сказал старик, придавив девушку мрачным взглядом. - Ни под каким предлогом не покидать пределы сада. В противном случае может случиться непоправимое.
- Но как же мы будем покупать продукты? - пролепетала Лея.
Весь запал её куда-то исчез. Волна страха накатила на неё.
- Вам ничего не придётся покупать, - успокоил её старик. - Все необходимые продукты вы сможете найти в подвале. Лестница в конце коридора, возле кухни.
- Как вас зовут? - наконец вставил свою реплику Габи.
- Зовите меня просто Саймон.
- На какое время вы предоставляете своё жилище, пердун старый? - деловито спросила Лея.
Она уже пришла в себя после лёгкого шока и говорила с таким изяществом, что в её устах даже ругательства звучали красиво.
- Сегодня шестнадцатое июня, - задумался Саймон. - Значит, шестнадцатого июля я приду за ключами.
- А разве вы будете жить не здесь? - с тревогой спросил Габи.
Ему было неудобно за бестактность жены. К тому же, как ему показалось, глаза Саймона стали вдруг похожи на глаза бездомного или осиротевшего человека.
- Я предпочитаю не мешать своим постояльцам.
- И какова же плата за всё... Это? - поинтересовалась Лея, обведя вокруг себя руками.
- Вопрос об оплате, - мгновенно откликнулся Саймон, - я бы хотел оставить открытым. Пока.
В воздухе повисло тягостное молчание, граничащее с оцепенением. Если бы дом сейчас внезапно провалился сквозь землю, подумал Габи, мы,  скорее всего, узнали бы об этом из завтрашних газет.
Саймон медлено поднялся и направился к выходу. Перед дверью он остановился, оглянулся через плечо и сказал:
- Желаю вам приятно провести медовый месяц.
Габи показалось, что на лице старика мелькнул страшный оскал и невероятная ярость в покрасневших  глазах. Поэтому он испуганно-поспешно выпалил :
- Куда же вы? Ведь дождь...
- Плевать, - отмахнулся Саймон и вышел наружу.
Хлопнула входная дверь, и в воздухе повисла какая-то тревога.
В груди у Габи снова возникло ощущение удушья. Ощущение, что сердце вместо крови нагнетает воздух. Но кроме боли в груди и смятения он чувствовал ещё и испуг. С уходом этого странного старика растворилась ниточка, связывающая этот дом с внешним миром.


Пока Габи разбирал и распаковывал многочисленные узлы и сумки, Лея ни на мгновение не прекращала зудеть:
- Какой ты у меня всё-таки кретин, мать твою так!
- Почему же? - удивился он.
Габи даже перестал возиться со шмотками и посмотрел на жену.
- Вместо того, чтобы проявить инициативу, жилку делового человека, поговорить с этим старым говнюком о деньгах, обо всех деталях и нюансах нашего пребывания в этом доме, ты вместо этого занимаешься онанизмом.
- Но я только хотел... - попробовал оправдаться Габи.
- У тебя на все случаи найдётся отговорка, - отмахнулась Лея. - Обо всём только я должна думать!
"Глупая сучка. Всё, что ты умеешь, - это скалить зубы и вертеть задом!"
- Для меня остаётся странным тот факт, - сказал Габи вслух, - что наши вещи из машины каким-то образом переместились в дом.
- Ничего удивительного в этом нет, - отрезала Лея. - Пока мы чесали языками, старик проявил иннициативу. Вероятно, у него есть какие-то помощники.
- Но я не видел, чтобы в дом кто-то входил.
- Да ты дальше своего носа, засранец скрёбаный, ничего не видишь, - отмахнулась Лея. - Начитаешься всякого дерьма собачьего, а потом становишься одним из многих дураков, у которых вместо мозгов - дерьмо жидкое.
Габи пожал плечами и ничего  не ответил.
Он распаковал последний узел и вышел из спальни. У него возникла мысль посетить подвальное помещение и оценить доброту Саймона.
- Ты куда, мать твою, направился? - поинтересовалась Лея, отловив мужа уже в коридоре.
- Хочу провести ревизию наших запасов.
- Смотри, не напейся там, как сволочь, - строго наказала жена. - Я пока приму ванну и прилягу. Сучий денёк выдался.
Габи утвердительно мотнул головой,
( Вшивая блевотина!)
и направился к лестнице.


Старик не обманул.
Подвальное помещение было необычайно огромное и, очевидно, занимало площадь всего дома. Непонятно каким образом, в подвале стоял чертовский холод: стены покрывала белёсая изморозь, изо рта валил пар, ноги деревенели от прикосновения к промёрзшим каменным плитам. Но самое главное, здесь было полно продуктов.
Некоторое время Габи бродил среди нагромаждений ящиков с консервами, морожеными фруктами, спиртными и прохладительными напитками. Лицо у него в это время было почему-то безумным и одновременно алчным, его глаза, казалось, искали чего-то, чего здесь недоставало.
Наконец он прихватил из ящика бутылку виски и двинулся в обратную сторону.
Габи казалось, что он идёт правильно по этому искусственному лабиринту. Но, повернув налево он наткнулся на стелаж с брикетами декстрозы.(*)



- Что за ублюдство! - вырвалось у Габи.
В это же время он вздрогнул всем телом. Ему показалось, что за спиной что-то прошуршало и ушей коснулся издевательский смешок. Габи резко обернулся, но в проходе никого не было.
Он попытался вспомнить для подходящей ситуации какую-нибудь молитву. Потом плюнул через левое плечо и направился в обратную сторону.
Теперь уже явственно чувствовалось, что в подвале присутствовал кто-то ещё. Воздух постепенно сгущался, в нём явно угадывалась пульсация, вибрация какой-то посторонней энергии.
Слышались лёгкие шаги, шуршание одежды, какие-то смешки и приглушённые голоса. Несколько раз Габи чудились то повешенный с позеленевшей физиономией и высунутым языком, то какая-нибудь гадость под стелажом. Но все эти видения исчезали до того, как он пытался разглядеть всю эту мерзость получше.
Покружившись с полчаса Габи совершенно выбился из сил. Усталость невидимыми гирями повисла у него на ногах. Он сел на какой-то ящик, прислонившись спиной к коробкам.
Минут через пять Габи почувствовал, что начинает замерзать. Веки налились такой тяжестью, словно их залили бетоном.
Чтобы окончательно не превратиться в ледяную глыбу Габи откупорил прихваченную бутылку с виски и сделал значительный глоток. Через мгновение горячительная жидкость растеклась по застывшим жилам, неся долгожданное спасительное тепло. На лице появилось выражение, чрезвычайно напоминающее первый оргазм подростка.
Мысли Габи, после принятия спиртного, заработали значительно лучше. Он вскочил на ноги и вновь принялся кружить по закалдованному лабиринту из продуктов.


Ванная комната располагалась на втором этаже и была похожа на небольшую лужайку с бассейном посредине.
- А этот старик умеет жить, - восхищённо проговорила Лея, но тут же сморщила свой носик; она разглядела в дальнем углу зелёной площадки, среди использованных презервативов и фантиков от жвачки, мирно лежащую дохлую крысу. - Он что, засранец, трахался в этом бассейне?
Лея обнажилась и критически оглядела себя. Что ж, груди хоть и большие, но упругие. А вот мышцы живота, быть может, чуть-чуть вялые.
Она перешагнула через край бассейна и погрузилась в тёплую воду.
- Интересно, - пробурчала девушка. - У этой старой манды есть наследники или нет?..
Лея не успела, как следует обмозговать эту интересную мысль. В центре бассейна вода забурлила, заклокотала и окрасилась в кроваво-красный цвет. Выпучив глаза Лея, непонимающе смотрела на всё происходящее.
Неожидано она почувствовала, как что-то легко коснулось её левого бедра, слегка прошлось между ног, пошевелило растительность и погладило ей живот. Лея завизжала, стремительно выскочила из бассейна и бросилась в смежную спальню. Здесь она забралась под простынь и забилась в самый дальний угол.
Через открытые двери она с ужасом наблюдала, что творится в ванной комнате.
Вода в бассейне продолжала бурлить и пениться, выплёскиваясь через край прямо на пол. И, наконец, из недр вод вынырнуло что-то огромное, бесформенное, чёрного цвета.
Раскрылась кровавая пасть, как рана, обнажая надгробия зубов, торчащих из голых дёсен. Хохот, похожий на вопль, или вопль, похожий на хохот, вырвался наружу.
Лея пронзительно вскрикнула и накрылась простынью с головой, с ужасом ожидая скорейшей развязки. Спазм схватил живот изнутри; ей показалось, что рвоты не избежать.
Что-то загромыхало в комнате, прокатилось по полу. Лея сжалась в комок, когда тяжёлые шаги раздались совсем рядом. Кто-то натуженно сопел, а потом плашмя упал поперёк кровати.
Кричать уже не было сил. Простынь сползла с глаз. В последнее мгновение, перед тем, как окончательно лишиться чувств, Лея увидела на постеле... своего пьяного мужа.
Губы растянуты в разные стороны в глупой ухмылке, язык вывалился изо рта...


Габи проснулся глубокой ночью на полу и долгое время никак не мог сообразить, где же он находится. Голова трещала неимоверно; во рту был неприятный привкус, будто там ночевал полк конной полиции, и Габи пришлось всю ночь сосать железные шпоры. Желудок был словно набит булыжниками, и в нём препогано урчало. Ему казалось, что у него отбиты все внутренности, а тело нестерпимо ныло, словно его хорошенько отделали дубинкой.
Габи пошарил возле себя, обнаружил бутылку с остатками виски и допил её. Шум в голове постепенно затих, и вообще улучшилось общее состояние.
Он встал на четвереньки и добрался до кровати, где мерно посапывала Лея. При свете полной луны, заглядывающей в окно, как белый выпученный глаз мертвеца, Габи удивлённо обнаружил, что жена абсолютно голая. Он увидел соблазнительные упругие груди и почувствовал твёрдый, как камень, член начал распирать ему штаны.
Где-то в глубине души ворочалась ревность. Габи решительно толкнул Лею в плечо.
- А?.. Что?.. - встрепенулась она, вскакивая с ложа.
- В чём дело, любовь моя? - сердито нахмурился Габи. - Ты, почему голая?
- Поцелуй меня в задницу! - презрительно фыркнула Лея. - Я его тут жду, а он нажрался где-то и допрос мне учиняет. Подонок грёбаный!
Габи виновато понурил голову и вертел в руках полупустую бутылку. Он хотел что-то сказать в своё оправдание, но все слова куда-то подевались.
- Если так будет продолжаться и дальше, то никакого медового месяца у нас просто не получится...
Неожидано дом потряс душераздирающий вопль, нарастая, октава за октавой, пока не замер на верхней точке регистра. После чего стал снижаться до басового звука, напоминающего жужжание громадного шмеля.
- О, Господи! - простонала Лея и с головой зарылась в подушку. - Похоже, мы в заднице!
- Что это? - прошептал Габи.
- Старая болтливая стерва ничего не сказала нам о том, что дом напичкан привидениями, - глухо отозвалась Лея из-под простыни.
- Сейчас я всё выясню, - сказал Габи, и решительной пошатывающейся походкой направился к двери.
- Не надо! - воскликнула Лея. - Не оставляй меня одну! Мне страшно!
- Самое лучшее, что можно сделать с плохим днём, - глубокомысленно изрёк Габи, - это покончить с ним. Ложись и спи, я скоро буду.
Он вышел из спальни и поплёлся вдоль коридора. Если бы не слабый отсвет ночника, выползавший из-за спины, в доме царила абсолютная темень. Хмель окончательно выветрился из головы, и Габи пожалел, что так опрометчиво поступил.
"Самый большой болван из всех, созданных Богом", - ругал он себя.
Но гордость и чувство собственного достоинства не давали ему сбежать обратно в спальню.
Подгнивший деревянный пол прогибался под тяжёлой поступью Габи. Он скрипел на разные голоса, заставляя молодого человека вздрагивать на каждом шагу. Не дойдя нескольких метров до лестницы, ведущей на первый этаж Габи остановился. На фоне окна, освещённого полной луной, чётко обозначился чей-то чёрный силуэт.
- Эй, что там за шлюха на горизонте? - мгновенно охрипшим голосом спросил Габи.
Фигура медленно повернулась к нему, сверкнув жёлтыми глазами, и, так же медлено, двинулась в его сторону. Волосы на голове неизвестного стояли дыбом, из его глотки вырывалось хриплое ледяное дыхание, дикие глаза, смеясь, обещали скорую смерть и крики, которых никто не услышит.
Габи издал сдавленный стон и стремглав повернул обратно, уже нисколько не заботясь о своей репутации. Влетев в спальню, он с грохотом захлопнул дверь и подпёр её тумбочкой.
До самого утра просидели Габи и Лея, в обнимку не смыкая глаз, ожидая чего угодно. За это время они решили, что они ближайшие родственники Иисуса Христа.
А в коридоре что-то ухало, громыхало, визжало и свистело. Кто-то громко топал и пытался выломать дверь спальни. К счастью старое дерево достойно выдержало это испытание. Время от времени по дому проносился долгий, полный ужаса вопль. Так, наверное, кричит женщина в агонии...
Казалось, что здесь сегодня ночью собралась вся нечисть и учинила шабаш.


- Всё! С меня хватит! - воскликнула Лея. - Ноги моей здесь больше не будет!
- Но послушай, дорогая... - попробовал урезонить её Габи.
- Ничего не хочу слушать! Или ты хочешь увидить меня в следующий раз, когда я буду в длинном ящике с шёлковой подушечкой под головой?
- Что ты такое говоришь?!
- Сейчас же уезжаем отсюда! От этого дома воняет, как от целого ящика тухлых яиц!
- А вещи? - спросил Габи, пытаясь оттянуть неизбежный момент отъезда.
Ему всё же хотелось разгадать загадку этого необычного дома.
- Плевать на все вещи, - отмахнулась Лея; она была настроена решительно и отвергала все попытки мужа. - У меня этих шмоток больше, чем было в твоей жизни оргазмов!
Габи ничего не оставалось делать, как последовать за женой.


Сад встретил супругов необычайной тишиной. Ни ветерка, ни малейшего шороха не доносилось до слуха. Даже многочисленные птичьи стаи притихли.
Габи почувствовал какую-то леденящую, гнетущую тревогу. Острыми осколками льда она вошла в его тело, сконцентрировалась и поползла вверх, замерев в горле. Он понял, что сейчас должно что-то произойти.
И действительно ...
Пройдя половину пути супруги, почувствовали лёгкое головокружение. Словно окружающий мир перевернулся и занял исходное положение. Габи глупо заморгал и увидел, что впереди находится дом, из которого они только что вышли, а спасительная калитка - за спиной.
Лея судорожно вцепилась ему в локоть и прошептала:
- Замечательный трюк - куча дерьма и всё на нашу голову.
- Попробуем ещё раз, - отозвался он.
Супруги развернулись на сто восемьдесят градусов и предприняли новую попытку.
Однако через несколько метров всё повторилось. Заколдованый дом не хотел отпускать своих "гостей".
Лея обессиленно опустилась на жёсткий гравий дорожки. Лицо её расползлось, как тряпка, и она стала беззвучно плакать.
- Скажи, что я заснула и мне просто приснился этот пидорестический дом, - сквозь слёзы проговорила она.
Габи с неприязнью покосился на свою "лучшую половину". Сейчас у неё было сморщенное, измученное лицо. В жёлтых глазах светилась тоска. И страх.
( Проклятая шлюха!)
- Вставай, - произнёс он вслух.
- Зачем? - всхлипывая, спросила Лея.
- Ты так и собираешься здесь сидеть?
- Делай со мной  что хочешь, но в дом я не пойду! - сообщила она и показала мужу средний палец.
- И будешь мокнуть под дождём?
- Нет же никакого дождя...
Когда они покидали пределы дома, ярко светило солнце, но сейчас оно спряталось за тучи и небо окончательно нахмурилось. Последнии слова Леи заглушил удар грома и на них обрушился поток воды.
Габи схватил жену за руку, силой заставил подняться на ноги и потащил к дому. Но на пороге силы опять покинули Лею. Она обмякла и села.
Женщина была в шортах, одна штанина поползла по шву, что
стали видны жёлтые трусики.
( Сука неопрятная!)
Пока Габи раздумывал, ударить жену или нет, ему помогла природа. Упругие струи усилили свой напор и изменили направление. Теперь вода попадала и под спасительный козырёк крыльца.
Габи взялся за ручку, отворил дверь и втащил упирающуюся Лею в дом.


Шабаш, очевидно, был в самом разгаре. Из гостиной слышалась лёгкая музыка, шуршание одежды, шарканье ног и приглушённые голоса. Однако весёлые танцевальные мелодии не могли скрыть тот факт, что из динамиков доносилось не что иное, как похоронный марш.
- Кровопийцы грёбаные, - простонала Лея и обессиленно сползла на пол.
Вооружившись тяжёлой кочергой из камина Габи решительно направился к закрытой двери. Лишь на мгновение он задержался, а затем стремительно распахнул обе створки.
Гостиная была наполнена множеством людей в белых одеяниях. Все они кружились в лёгком вальсе под громкие звуки музыки. Габи опустил своё орудие, понимая, что оно бессильно против призрачных фигурок.
По рядам танцующих прошёлся "ветерок", и все они ринулись на Габи. Он даже не догадался посторониться и лишь боязливо прикрыл глаза в ожидании, что его сметут, растопчут, разорвут на мелкие части.
Страшная судорога свела его лицо в уродливую гримасу, глаза вылезли из орбит, рот растянулся в беззвучном вопле. Сверлящая боль вонзилась ему в сердце, и Габи задохнулся в смертельной муке, стараясь поймать непослушными губами хотя бы глоток воздуха.
И всё исчезло.
Будто ничего и не было.
Габи вздохнул полной грудью, прислушиваясь к себе. Горло было будто обвито мягкой тканью. Слюна свернулась тугим комком. Он судорожно глотнул и обвёл взглядом помещение. Всё находилось на своих местах, словно бы и не было никакой шумной компании.
Развернувшись, Габи направился обратно и на пороге остановился, схватившись за косяк двери, чтобы не упасть. Живот скрутило, словно тонкая игла начала прощупывать очертания желудка.
Леи в коридоре не было!
- А-а-а!!! - Габи издал душераздирающий крик.
Кочерга в его руках обрела необычайную силу, превратившись в грозное оружие.
- Поцелуйте меня в задницу!
Словно бесноватый Габи носился по дому, круша всё на своём пути.
- Хочешь дерьмеца попробовать?
Осколки стекла брызгали во все стороны, деревянные перегородки трещали под мощными ударами.
- А ну, куси меня за зад!
Расколотив в щепки попавшуюся по пути закрытую дверь Габи неожидано очутился в небольшой чистенькой комнате. Всю стену занимали множество телевизионных экранов, расположенных за хитроумным пультом.
Оказавшись перед таким скоплением электроники Габи растерялся и не сразу обратил внимание на вращающееся кресло, в котором кто-то восседал.
- Кто здесь? - спросил Габи, не выпуская своего оружия из рук.
- Ваш старый знакомый, - раздался скрипучий смех.
Кресло повернулось вокруг своей оси, и Габи увидел перед собой Саймона - хозяина дома.
- Вы? - только и смог выдавить из себя Габи.
- Да, это я, - снова улыбнулся старик, его язык вывалился изо рта розовой тряпкой. - Вас это немного удивляет?
Спросить так - всё равно, что сказать, будто Гавайи - это такое место, где не нужно носить пальто.
- Ах ты, сволочь, сукин сын! - тихо закипал Габи, окидывая взглядом экраны и пульт. - Дерьмо вонючее!
- Я сейчас всё объясню, - успокоил его старик. - Присядьте.
Лицо - гнилое яблоко. Лоб изрезан глубокими морщинами, губы потрескались и запеклись, глаза глубоко запали. Эдакий Бэггинс*.
Но Габи уже понял, что с этим псом лучше не шутить, если не хочешь остаток жизни проходить с пришитой задницей. Поэтому он подчинился тихому приказу и опустился на жёсткую табуретку.
- Вы когда-нибудь были в Диснейленде? - поинтересовался Саймон.
- Давно. Но какое отношение всё это имеет?..
- Самое прямое! Там есть такой аттракцион "Зачарованный замок". Вот я и решил превратить своё жилище в своего рода живой эксперимент. При помощи электроники и системы зеркал я воссоздаю прообразы привидений, вампиров и мертвецов и отправляю их бродить по дому.
- Так значит все эти ужасы не настоящие? - наконец сообразил Габи.
- Конечно же! - усмехнулся старик. - Это всего лишь объемное кино!
- Ах ты, старый козёл! - зловеще сказал Габи. - Так ты ищешь простачков, чтобы пощекотать им нервы, а заодно и самому удовлетвориться?!
- Подождите, - поднялся старик на ноги. - Я сейчас всё объясню!..
- Замолкни, мать твою! - рявкнул Габи. - Я тебя, пидор вонючий, к едрёной матери пришью!..
Габи обнаружил, что до сих пор сжимает в руках каминную кочергу. Словно ужаленный он вскочил на ноги и бросился на Саймона.
Не смотря на свой преклонный возраст, тот проявил необычайную прыть и отскочил к стене. Тяжёлое орудие опустилось на спинку кресла, сплющив его.
Вновь подняв кочергу Габи опять пошёл в атаку.
- Постойте, - не на шутку перепугался старик, стараясь спиной попасть в проём двери. - Давайте спокойно поговорим...
- Жопа! Говна кусок ! Мне не о чем с тобой разговаривать, хрен старый, - отозвался Габи.
Разгадав замысел противника он отогнал его обратно к пульту.
Железное орудие ещё раз попыталось настигнуть старика, но попало на край пульта. Брызнули разноцветные искры, экраны несколько раз мигнули и погасли. Запахло чем-то горелым.
- Что вы наделали?! - воскликнул Саймон, схватившись за голову.
Видя, что противник замешкался, Габи поднял кочергу и не промахнулся. Череп старика издал хлюпающе-крякающий звук и Саймон растянулся на полу.
Габи посмотрел на творение своих рук. Старик предстал перед ним с наполовину снесённым черепом, в рубашке, покрытой кашицей из крови и мозга.
Кочерга выпала из рук и Габи устало опустился на табурет. В ногах и руках появилась противная слабость, к горлу подкатил тошнотворный комок.
Хватаясь за стену Габи спустился с чердака и прислонился лбом к огромному зеркалу в коридоре.
Холодная полированная поверхность стекла остудила воспалённый мозг Габи. Беспорядочные мысли вернулись в своё обычное русло. Он достал из кармана сигареты, закурил и прошёл в гостиную.


Бильбо Бэггинс - главный герой популярной повести Дж. Р.Р.Толкина "Хоббит".



По мере того, как сигаретный дым успокаивал его нервную систему, как степной пожар его привычные мысли и ощущения неожидано возросли. Габи пытался сосредоточиться на думах о жене, но что-то ему мешало. Наконец он сообразил - дом погрузился в мёртвую тишину.
- Твою мать, - пробурчал Габи. - Где же Лея?
Он хотел, было подняться, чтобы отправиться на её поиски, но словно приклеился к стулу.
Противоположная стена вспухла и с треском лопнула, обдав Габи мелкой пылью и щепками. В образовавшемся проломе возникла огромная зелёная голова на скелетообразной шее. На безобразной, покрытой буграми и отростками морде, красным огнём светились кровожадные глаза. На подбородок из уголков рта сползала желтоватая слюна.
Чудовищная голова распахнула свою пасть и из неё пахнуло неописуемым запахом, диким и мёртвым. От неожиданности Габи подскочил на стуле и пукнул.
- Спасибо тебе, - раздался замогильный рык. - Ты уничтожил оптическую ловушку, держащую нас в плену у этого сумасшедшего... Теперь мы свободны и ты можешь нам приказывать...
- Ч-ч-что при-и-иказывать? - заикаясь, выдавил из себя Габи.
- Мы можем исполнить одну твою просьбу или желание...
- Где Лея?
- Она находится у себя дома и спокойно спит...
- Почему дома?
- Мы специально отправили её отсюда... Иначе бы ты не смог убить ЕГО и освободить НАС...
- Подождите, мне нужно подумать, - пробормотал Габи.
Он схватился обеими руками за голову, но «собоседник» настойчиво навязывал свою волю:
- Сосредоточься!.. Ты, наверное, хочешь, чтобы мы открыли калитку сада и отпустили тебя домой?!..
- Да, да, именно этого я и хочу! - выпалил Габи.
Он чувствовал, что его собственная голова разваливается на кусочки.
В тот же миг по дому пронёсся, будто многочисленный вздох облегчения. Неведомая сила подхватила Габи и понесла вперёд. Мимо пролетели гостиная, коридор, дорожка сада.
Гонка прекратилась только лишь перед невысокой калиткой, - выход из этого проклятого дома.
Габи очнулся тогда, когда почувствовал на своих ладонях прохладу металлической решётки. Со страшным скрипом калитка дёрнулась и стала медлено приоткрывать свой мёртвый зёв сантиментр за сантиментром.
Лавина воспоминаний, с таким тщением закапываемая в самые недра сознания, вдруг обрушилась на него. Всплыли предостерегающие слова Саймона:
"Нельзя допустить, чтобы открылась калитка, иначе может произойти непоправимая беда..."
Теперь до Габи дошёл смысл этого предупреждения. Он хотел остановиться, но руки уже не подчинялись ему и продолжали начатое.
Вместе с тем он почувствовал, как сильнейший ветер ударил в спину, заставив содрогнуться всем телом. Габи ощутил холодные прикосновения мертвецов и вурдалаков, хотя никого и не видел.
Ветер стих так же неожиданно, как и возник. Красное солнце живым шаром зависло на небе, разбрасывая вокруг длинные разноцветные тени. Был исход субботы и никто, кроме бессильно стоявшего у калитки Габи, не знал, что завтра для большинства не будет.




Январь, апрель    1991,2001,2002