Рассказ тамады-самоучки

  Никогда не думал, что молодёжь двадцать первого века так легко будет вступать в
браки. Если бы молодым парам кто-нибудь объяснил, что брак – это полёт самолёта
авиаконструктора А.Н.Туполева ТУ-154, где они, молодые супруги, к двухместному сидению пристёгнуты одним ремнём, причём, взлетев однажды, самолёт уже никогда не приземлится и выпрыгнуть из него на высоте пять тысяч метров без парашюта практически невозможно, - то я бы спал спокойно и видел цветные сны. А так...
У меня опыт небольшой. Я провёл всего лишь девять свадеб, но каждый раз, заглядывая с интересом в глаза молодожён, тщетно пытаюсь ответить на один и тот же вопрос: «Зачем?»
Я не хотул бы хвастать своими триумфами, но после каждой свадьбы, целую неделю названивают «поклонники» и спрашивают, где их девушки. Я, конечно же, всегда
отшучивался, типа: «Выпьем за то, чтобы вычеркнуть из памяти наши потери!» или
«Когда занял – знаю, когда отдам – не знаю!», или «Что Петру, то и Павлу!», сыпал остротами, предлагал разгадать пару шарад, но парни были далеки от юмора и предупреждали обычно, что если что, - всю жизнь на лекарства... Во время танцевальной программы без дела никогда не сидел: то на фокстрот пригласит длинноногая крашенная блондинка, то на танго – старушка в мощном теле, то паренёк
какой-нибудь, изрядно нализавшийся захочет выйти покурить или выпить на брудершафт... После свадьбы обычно поднимали тост за тамаду, тоесть за меня... и все пили... все без исключения... оставшиеся... человек пять-шесть...
Всякое случалось. Иной раз приходилось работать в невыносимых условиях. Однажды, помню, пригласили вести украинскую свадьбу... Ну, не то чтобы все с Украины были... отец жениха только... но свадьбу попросили провести по лучшим бендеровским традициям. Такую свадьбу отгрохать для меня – три раза плюнуть (в начале, середине и конце), потому как сам я – еврей по-национальности, шутки у меня кавказские, манеры французские, музыкальный репертуар – цыганский, а внешность – чеховская, тоесть истинно-русская. Так вот, что интересно, на этой свадьбе, с самого начала, стали происходить необъяснимые вещи...
  Войдя в зал деловым трепещущим шагом и кинув небрежно плащ на одну из спинок
пластмассового стула, я стал расставлять столы в положенную позицию: один, с вазами для цветов и карточным дворцом с прорезью для денежных подарков вместо бокового
«шифера» - у самого входа, другой – на подмостках сцены – для призов, дипломов, шляп, плакатов и для других принадлежностей, игр и развличений. Я вывешал на входе простынь с нарисованным огромадным сердцем, для того чтобы молодые это сердце вырезали и вошли в него, расклеил картонные следы по всему коридору и стенам, чтобы жених, без проблем взял невесту на руки и по этим следам дошёл до самого карточного дворца, построил родителей и предварительно разлив по фужерам обыкновенную Н2О, добавил в один сахар, а в другой – соль. Много соли. Что и вручил потом дружкам. Вдруг кто-то закричал: «Едут! Едут!» Я мысленно собрался с настроением и приготовился к прыжку в праздник... Здание было шикарное, под старину, входов-выходов в праздничный зал бесчисленно, одних окон, до самого пола – шестнадцать насчитал. И вот я, в смокинге, с бабочкой из чёрного атласа, в позолоченном рюриксом шляпе-целиндре стою с микрофоном, нежно расплываюсь в подготовленной улыбке и вижу на противоположной стороне, за моей спиной какое-то странное столпотворение... Раступается столпотворение, недоумённо изъедая взглядами мою фигуру, и заходят торжественно нарядные, не марширующие, и, совсем одинокие жених с невестой. И мы все: я, родители с хлебом и солью, дружки с длинющими фужерами и остатки гостей под марш Мендельсона и красный огонёк работающей камеры несёмся как кони, действительно, как кони на встречу, к мечте... Я успеваю только подумать: «О, карлосончики! О, дорогие! Как хорошо, что вы прилетели! Но почему вы влетели с торца, а не с общего входа? Чёрт вас раздери!» - и на ходу выпаливаю шаблонный текст Эдуарда Асадова:
- Любовью дорожить умейте! – за мной кое-как поспевают родители с хлебом и дружки с фужерами,
- С годами – дорожить вдвойне... – я взмахом правой руки намекаю гостям, чтобы они построились в полукруг, а не стояли, разинув рот ломанной пунктирной линией,
- Любовь не вздохи на скамейке... – дрожащим пальцем включаю наконец микрофон,
- И не гулянья при луне...
Всё будет: слякоть и пороша,
Ведь вместе нужно жизнь прожить!
Любовь с хорошей песней схожа, - вздыхаю тяжело мимо микрофона,
- А песню не легко сложить.
Пока происходят поздравления и вручение подарков, я огорчённо вспоминаю, как всю ночь вырезал картонные следы и рисовал гуащью невостребованное сердце... Хорошо, что добежали и никто не подскользнулся... Паркет – как лёд. Скользский... Это что? Помню, одна свадьба проходила в спортивном зале. Под одним баскетбольным кольцом сидели молодые, под другим – стояли музыкальные установки. А я, как известно, связанный с музыкантами микрофонным шнуром, как мать и сын между собой пуповиной, носился от одного кольца к другому. Только голы не забивал, потому что – без мяча. Зал был очень большой. Особенно, в длинну! И шнур дотягивался только до середины зала. Так я, после свадьбы, три дня лежал бревном, с накаченными икрами как у марафонца и охрипшим голосом, как у Высоцкого.
А одна свадьба мне больше всего запомнилась тем, что я весь день невесту по имени Инна называл Лена. И вот, когда я уже стал замечать, что на меня смотрят косо три брата со стороны жениха, я решил невесту называть просто невестой. И получилось, хочу вам признаться, очень даже пикантно: «А теперь, после того, как мы Олегу вручили Диплом Жениха, вручаем невесте Диплом Невесты! И после того, как Олег произнесёт Клятву Жениха, невеста произнесёт клятву Невесты!» На этой же свадьбе, после восьмого тоста, я заметил, что левая часть п-образного стола, за которым сидят родственники невесты, абсолютно трезвые, тонет в гробовой тишине и равнодушии. Я бросил клич: «Попрошу выйти ко мне всех тех, кто не пьёт, никогда не пил, и пить не собирается! Играют две команды, по шесть человек в каждой! Одна – команда невесты, вторая – команда жениха! Всё справедливо!»
Я приготовил как обычно два столика, на каждом стояла бутылка «Московской», рюмка, свечка, спички, солёные огурцы на тарелке и салфетка. Расклад такой: первый бежит, оббегает стул по часовой и зажигает свечку, второй бежит, оббегает стул и наливает в рюмку водки, третий – пьёт, четвёртый – закусывает, пятый - вытерается салфеткой и шестой – тушит свечку. Процедура повторяется до той поры, пока одна из команд не опустошит бутылку водки. Единственно, что я забыл в тот момент, так это то, что участников должно быть не шесть, а восемь или десять, иначе третьему постоянно выпадает пить... Так после этой свадьбы меня чуть не побила левая часть п-образного стола. Так сказать, месть за нашего непьющего...
...Возвращаюсь в исходную. Наступил момент выкупа туфли. Никогда не думал, что на такой шикарной свадьбе может быть столько жадных людей! Из каждого приходилось буквально вырывать несчастный... стольник. Цыгане, пришедшие пёстрой толпой как бы в помощь, незаметно, - под хи-хи, ха-ха - воровали у гостей вещи и тут же толкали на аукционе. В завершении продали и меня... по очень смешной цене... десять марок!
Очнулся я в чужой квартире, совершенно трезвый, но странно вспотевший. Когда начал вспоминать, чем закончилась свадьба и пили ли за талант тамады, к великому ужасу обнаружил – невесту не выкупал, призы родителям не вручал, ритуал снятия фаты не... – о, боже! Свадебный торт! Пять игр! Танец с метлой! Конкурс небылиц!... Всё – не... Когда стал одеваться в свою одежду, почуял, что галстук и рубашка подозрительно пахнут не моим потом. Из карманов брюк высыпались дорогие вещи – золотые цепочки, браслеты, кольца, часы, серебрянные зажигалки, телефоны на лепестках искусственных роз из свадебного букета невесты. Вспомнил – это я в начале праздника собрал фанты у гостей, чтобы к концу свадьбы провести игру на исполнения желаний. Не успел. «Хорошо ещё, что не изнасиловали!» - подумал я.
«Что красен? – Жениться хочу. – Что бледен? – Женился.»