Фи-Зи-Ки

( Правдоподобная история с изменёнными именами и фамилиями... )


Сегодня я проснулась без мужа. Как это здорово, вы узнаете только тогда, когда у вас его не будет. Конечно, в любой момент можно закрыть глаза и представить, что мужа у вас нет и никогда не было, но это ведь не правда! А вот когда и глаз закрывать не надо – совершенно другое дело. Так вот, всё началось три года назад, когда я усиленно учила немецкий, посещав школу так называемых медсестёр. Я перестала готовить ужины, пылесосить, мыть балкон, стирать и гладить мужнины рубашки. Я страшно уставала и домой приходила никакая, а он сидел за компьютером, клоцал клавишей «старт», и едва услышав мои шаги, начинал открывать рот, как желторотик, прося какого-нибудь червячка. Червячки для людей готовились часа два. Это вам не тот желторотик, который будет есть сырые червячки, уютно примостившись на краю гнёздышка какого-нибудь лиственного дерева. Муж мой потерпел год, а потом нашёл себе «столовую» с «грелкой». В комплекте. Можно, конечно, описать эту трагическую историю с «искоркой и задоринкой», но рассказ совсем не обо мне, а о физиках, а посему от темы отходить не будем. Про свою жизнь я когда-нибудь напишу не рассказ – sondern роман и будет он называться «Похождения бравой медсестры Шейки». Да, и кстати, женщина я — угрюмая, без юмора, политически не устойчивая, (то к правой партии примкну, то к левой, а то вообще за «Зелёных» проголосую), морально практически разложившаяся, не люблю хранить уют и вести домашнее хозяйство.
Во второй раз муж ушёл уже навсегда, к девушке, намного моложе меня, но не намного красивей. Это Я так думаю. Видела их на фотографии – два голубка абсолютно одинакового роста. Причём, она – без каблуков. Представляю, как они будут смотреться, если она каблуки заимеет. Терпеть не могу мужчин-коротышек и женщин-дылд... Это у меня от Ленки. Или само по себе. Так вот, на чём я остановилась? Я проснулась в общежитии, на седьмом этаже. Ушла я, оставив мужу всю мебель, музыкальные причиндалы, гарнитуры, цветы и даже кастрюльки. Готовить я никогда не любила, а теперь – тем более не буду. Ур-а! Буду ходить по ресторанам... Вещи мне помог перевезти новый знакомый Андрей, он, в отличии от других мужчин, имеющих на меня определёные виды, в этот день был «на колёсах» и «на выходных». Вещи без кастрюль, только книги, кассеты и одежду, мы перевезли в два захода. Я оставила ключ на кухонном столе и вышла из подъезда даже дверью не хлопнув на прощание – спокойно, тихо, уверенно, как будто свершилось великое открытие...
В Германии какие-то интересные законы. А люди какие интересные! Живу здесь уже восемь лет и всё мне интересно. Здоровые, абсолютно дееспособные детины получают от государства пособие по безработице, музыканты без работы поют и играют на улицах, предварительно оплатив своё «место дислокации», алкоголики приходят в диетическую столовую и их кормят «за копейки», а «копейки» эти они получают от "благотворительного социального общества». Чтобы развестись, нужно прожить в рразных квартирах ровно год, после чего можно подавать документы на развод. Документы рассматриваются семь-восемь месяцев, после чего нужно заплатить такую бешенную сумму в «адвакатскую кассу», как будто это не развод происходил, а фильм снимали... американский... в немецких условиях... «Титаник» в Германии» называется...
Итак, переучилась я на ДРУГУЮ профессию достаточно перспективно, благополучно, нашла работу как медсестра. В реаимации. А решила «взять» именно эту Beruf только потому, что люблю делать укольчики в пухлые мужские попки и брать кровь из вены. Кровь... кровь... кровь... Но в данный момент приходится не укольчики делать, а в большинстве случаев, из клинической смерти вытаскивать посредствам своей положительной энергетики и хорошей профессиональной подготовки.
Три года я морочила голову всем «залётным» хирургам, время от времени появлявшимся в нашем отделении. Они были чистокровные «гебельсы» и поэтому, практически, все вламывались в мою душу и сердце без перспектив. А как только «нарушались границы юридического неприкосновения личности», я сувала под их горбатый нос безымянный палец правой руки и говорила: «Ich bin verheiratet!»
...А тут, не успев переехать в общежитие и получить официальный развод, нашла какого-то физика. Как? Случайно. Во второй день прибывания на новом месте, открывая свой почтовый ящик, бегло просмотрела фамилии и, о, неужели! – увидела чисто русскую фамилию. Портнов. К фамилии были дописаны две маленькие буквы – «Dr.», что означает – «доктор». На немецком, конечно. Я сразу же позвонила своей Ленке, вспомнив, что у неё был тоже физик, но он жил не далеко, а ОЧЕНЬ далеко и поэтому её знакомство с ним ограничивалось только наискучнейшими рассказами о его первой жене, о его достоинствах и о физике, в которой Ленка ну ни бум-бум была. Встреч и прощаний не было, поэтому ленкин физик был неинтересен. «У меня будет всё по-другому!» — думала я, набирая ленкин телефон...

— Слушай, так он, наверное, хрыч! – она имела в виду – «старый хрыч».У Ленки была весёлая особенность выдёргивать слова из устойчивых словосочетаний. Например, она говорила при случае – «в тумане», вместо — «ёжики в тумане», или «это не рыба», вместо – «это не заливная рыба», или «когда я ем, я нем», вместо – «когда я ем — я глух и нем».
— Почему? – не удивилась я. - Думаешь, лет 50-60?
— Нет, лет 50-40...
С нашими годами этот возраст никак не вязался, хотя героиня фильма «Москва слезам не верит» утверждала, что в сорок лет жизнь только начинается.

— Давай устроим ему профильтровку?
— Давай! – затравилась Ленка. Она легко взбуждалась. - А как?
— Я пишу ему записку, мол, здравствуйте, уважаемый физик! Я – ваша единственная русская соседка и живу двумя этажами выше. Если у вас в два часа ночи кончатся спички или понадобится утюг, вы можете мне позвонить в дверь. Мой звонок – 35-46-82... Потом я кидаю эту записку в его почтовый ящик и жду звонка по телефону... Заодно и чувство юмора проверим. Ну, как? Классно я придумала?
— Потрясающе... – округлила Ленка глаза. Конечно, по телефону такие круглые глаза вряд ли увидишь, но я почувствовала. – А потом? – задала Ленка вопрос по существу.
— ...действуем по обстоятельствам, в расчёте на суровые будни военного времени...
Через три дня Ленка мне позвонила сама, и быстро прохрюкав какой-то непонятный «привет», уже, практически, смертельно бледная от любопытства, спросила:
— Ну?... Ш-ш-то?...
— Капец! – я захлебнулась от улыбки. – Что было!!! Что было!!! Представляешь, таки позвонил! Я ему говорю: « А сколько вам лет, физик?» А он: « Двадцать восемь.» А я ему: «Такой молодой и уже физик?» А он мне: «Я ещё и петь могу... » Представляешь, наши балконы друг над другом висят. Я на седьмом этаже, он – на четвёртом. Я ему говорю: «Выйдите на балкон, физик, я хочу на вас посмотреть!»
— И что?
— Хм... вышел!
— И что?
— ...вылитый физик... только без лысины и без очочков... вылитый!!! Нос острый как у орла, в меру упитанного телосложения, высокий, глаза очень глубоко посажены, очень глубоко... голубые...
— Ты с балкона цвет глаз рассмотрела?
— Нет, я потом по телефону уточнила... Два раза вокруг общаги круги наматывали... Вчера ходили в греческий ресторан... Я тебе сразу же позвонила, на всякий пожарный, тебя дома не было! Как полагается – заплатил... Я тебе говорила, что буду в ресторанах питаться?... Вот...
Мои пророчества сбывались на глазах. На глазах Ленки. А глаза у Ленки были очень круглые, весёлые, любопытные. Почти красивые, но без ресниц.
— Пошли с нами в китайский ресторан?
— С кем? — Ленка подпрыгнула на стуле. Я не видела, но почувствовала.
— Ну, с нами! С физиками...
— Да ты что? Опять пригласил? Ну, наглый!
— Сам... Представь? Но рот у него не закрывается. Я его слушаю, слушаю, развесив уши, а он всё б-л-я, б-л-я, б-л-я... Я думаю: "Ёлки-палки, да когда ж ты меня поцелуешь?"
— И что? — Ленка затаила дыхание. — Поцеловал?
— Нет, конечно... Всё про свою физику любимую рассказывал. Так вот, завтра, в 22.30, "под зонтиком".
— А чего так поздно-то?
— У меня вторая смена.

— Слушай,— испугалась Ленка,— а ты сказала, что я замужем?
— Нет, не сказала.
— А ты сказала, чтобы он друга захватил для компании, а то мне скучно будет?
— Сказала...
— А ты сказала обо мне... Что ты вообще сказала обо мне?
— Поэтесса... Сказала, что ты пишешь рассказы, песни, пародии, сказки для взрослых и стихи...
— А он?
— Спросил, издаёшься ли или для себя пишешь... в стол...
Ленка почти умерла, так дыхание прервала.
— Я сказала, что у тебя вышло уже несколько книг...
— Ну, ты дурочка! Издеваешься, да?
— А что? Подумаешь, не вышло пока, но выйдут ведь! Вый-дут!!!
Ленка хлюпнула носом и на несколько минут улетела. Наверное, она улетела туда, где яркий свет рамп, смокинги с «бабочками», золотые «Оскары» для Нобелевских лауреатов. Наверное, она замечталась о том, как поставит свои издания в один ряд с писателями-эмигрантами Цветаевой, Довлатовым, Алешковским, Буниным, Рудиной...
— Лен, ты где? — мой голос выдернул Ленку из облачной пыли.
— А? А-а-а-ааа... Слушай, не вздумай проболтаться, что я — замужем. А то, как тогда получится!
— Не переживай... У вас всё по-прежнему? – голос мой погрустнел автоматически. - Неофициальный развод под лозунгом — "Сексу – нет!!!"?
— ...до завтра!
Наступило долгожданное завтра. Этой знаменитой фразой начинали свои знаменитые рассказы Антон Павлович Чехов, Александер Куприн, Кафка... И я... Я позвонила Ленке с работы, чтобы уточнить её состояние. Ленка сказала, что её состояние в хорошем состоянии, что она нервничает немножко, но нервничает в хорошем настроении. На улице шёл дождь, крапал на мою шубу из ламы и чёрные замшевые сапоги. Капал, потому что я зонтик не взяла. Прохожии были в серых куртках и плащах, а я в шубе, жёлто-песочного цвета. Это был мой маленький протест. Конечно, на этом самом месте можно заняться описанием природы или лирическими отступлениями, но описания природы в романах я не любила с детства, пролистывая,
( Чего её описывать? Человека надо описывать – с ним всё не ясно. А природа, - вот она, - как на ладони!), а от всех лирических отступлений уже давным-давно отступил Лермонтов. Одна моя «литературная» знакомая сказала, что роман можно написать в сплошных диалогах и этого способа будет достаточно, чтобы донести до читателя весь эмоциональный и информационный заряд. Так вот, я и начну с нашего диалога под «зонтиком». «Зонтик» - это место встречи, в самой сердцевине города, где мы живём, работаем и процветаем. Всё в огнях и красках. По правую сторону «зонтика» - супемаркеты, дрогераи, булочные; по левую – МагдональДс, витрины, витрины, витрины... и мы с Ленкой... «Зонтик» построили совсем недавно, на одной из остановок. На самый верх, тоесть на крышу, привинтили электрочасы, которые показавают помимо времени – температуру воздуха и радиационный фон. Крыша «зонтика», как огромный вентилятор, только перевёрнутый, мог укрывать не только от дождя и снега, но и от ветра. Встанешь, бывало, и наблюдаешь, как
Люди, постоянно куда-то спешащие и непрерывно что-то жующие, всё-таки люди, но совершено чужие. Совершенно чужие немецкие люди.

- Нин, а ты сама за себя платить будешь? – спросила наконец Ленка, когда мы закончили обсуждать моего бывшего мужа.
- Зачем же я с ним в ресторан иду? – удивилась я. – Поэтому и иду...
- Нин, а ведь после посещения, автобусы уже ходить не будут...
- На такси...
- А кто платить?
- Они... Тебя завезём, потом меня, а потом они за нас расчитаются...
Ленка начала уже переминаться с ноги на ногу. Замёрзла.
- Холодновато. И время... На пять минут опаздывают... – Ленка села на скамейку. Прошёл четырнадцатый автобус. В смысле – номер. – А как же они тебя дамой завезут? Вы с Портным в одном подъезде живёте... Вдруг приставать начнёт?
Я достала новую пачку сигарет, быстро размотала ленту. Закурила.
- Ничего, отобьёмся! – не засмеялась я. - Лен, что-то случилось может? Мне это не нравится... Пошли!
- Да ладно... Давай подождём... Может на автобус опоздал или испугался...
- Да, - выпустила я одно колечко дыма, - тебя испугался! Сказал, что никогда не видел настоящих поэтесс...
- ...а я – настоящих физиков...
Мы захихикали не договариваясь.
Прошло пятнадцать минут и я, умирая с голоду, потащила Ленку в МагдональДс... Ленка упиралась, боялась «посадить физиков на фонарь».
- Не переживай, никуда они не денутся... Сядем у окна... Одного я знаю в лицо.
Не успела я купить булочку и колу, не успела подойти к окну и поставить разнос на стол, как Ленка заявила:
- Ну вот, вечер пропал...
- Смотри!!! Стоят! – засмеялась я. Голуб-киии...
- Пошли! Пошли скорей!
- Ничего, подождут... Опоздали на двадцать пять минут... пусть теперь побегают...
- А как второй выглядит? – сгорая от нетерпения шептала Ленка.
- Коротышка...
И тут на Ленку напал смех... Мы стали смеяться как две идиотки и я чуть не поперхнулась...
- Так, - Ленка встала в позу, - я с Коротышкой не пойду!
- Покушаем и домой... Какая тебе разница?
- Мне есть разница, - продолжала бунтовать Ленка, - я – принципиальная...
- Ну, хочешь, я тебе своего физика отдам? Мой высокий... метр восемьдесят...
- Нет, - засмеялась Ленка с надрывом, - мне чужого не надо... добра... – Ленка даже забыла свою весёлую особенность выдёргивать слова из устойчивых словосочетаний. – Давай не пойдём?
- А кушать? Я кушать хочу! Нужно просто вовремя смыться вот и всё... – Я уверенно встала из-за стола и направилась к выходу. За мной бежала Ленка и орала в ухо:
- Давай на дискотеку в русский ресторан смоемся? Ты ведь к Официанту хочешь, я знаю!
Я резко развернулась и добавила, сдерживая смех:
- К Андрею...

... Муж Ленки постоянно ставил условия. Ленка была весёлой и отзывчивой, а все недостатки мужа, от которых я давно бы уже удавилась, описывала посредством анекдотов. Над последним анекдотом я не смеялась, потому что было не смешно.

- Если ты не похудеешь, я тебя брошу! – сказал Дмитрий.
- Ой, - обрадовалась моя Ленка, - наконец-то!
Муж-Дмитрий нахмурил-ся и поправил-ся:
- Если ты не похудеешь, я тебя НИКОГДА не брошу...
И Ленка расстроилась... Потому что она никогда не сможет похудеть и следовательно её никогда не бросит муж-Дмитрий.
Я всегда говорила Ленке, ну, что ты его слушаешь? Он ставит тебе условия, а ты ему – свои и побольше... Например, он тебе говорит: «Если ты сегодня вечером не постираешь мои светлые брюки и к утру не высушишь, я не буду делать в эти выходные тебе литературную страничку!» А ты ему в ответ: « Если ты и сегодня, не убирёшь после себя со стола, я не буду стирать твои светлые брюки и дуть на них всю ночь феном, чтобы они высохли!» Например, он говорит тебе, лёжа на диване с бутербродом, который ты пять минут назад ему принесла на полусогнутых, на блюдечке: «Налей мне чай с лимоном и сахаром!», а ты ему в ответ: «Налью только в том случае, если ты сейчас сбегаешь в магазин и купишь лимоны и сахар...»
Ленке не нравился муж-Дмитрий, но уйти она от него почему-то не могла... А я ушла. И Ленку склоняю.
Помимо странной привычки выдёргивать слова из стойких словосочетаний, у Ленки была ещё одна – придумывать клички. В принципе, занятие безобидное, если бы не ленкино умение «прилипить кличку так», что потом фиг оторвёшь. Когда мы первый раз пошли в русский ресторан на дискотеку, а случилось это буквально на днях, Ленка тут же докапалась до одного парня, который носил на своей голове таблеткообразную тюбетейку.Он явно был русским, но в тюбетейке он был похож на еврея. Русский в еврейской тюбетейке был пьян, как русский и высокомерен, как еврей. Но это не помешало Ленке вставить пару слов в ответ на одну его нечленораздельную фразу. Перебранка, увенчавшаяся поражением русского еврея, Ленке не помогла. Её не спасли даже рядом сидящие я и Андрей-Сосед. Русский еврей достал длинный пластмассовый предмет в виде шальтра от телевизора или видика и покрутил перед ленкиным носом... Ленка не испугалась. Она даже, помнится, сказала: «Давай, коли! Я – очень грустная поэтесса и всегда мечтала о смерти!» Всё закончилось удачно. Но после инцидента русский еврей стал называться в нашем узком кругу – «Электрошок». И сам виноват... На той же дискотеке мы познакомились с двумя Андреями, один работал официантом и рьянно охранял нас от разных пьянчужек, а другой оказался ленкиным соседом. И что вы думаете? Угадали! Сразу же после дискотеки, к Андреям были «приклеены» замечательные кличконы – Официант и Сосед. Теперь, даже если Сосед переедет в другой город, он останется по жизни Соседом, а Официант, поменяв работу на шофёра или медицинского брата, останется... Официантом...
Те две минуты, пока мы шли к нашим физикам, мы смеялись как ненормальные. Портнов так и остался Физиком, а второй превратился в... Коротышку...
- Терпеть не могу маленьких мужчин и огромных женщин... – Сказала я, перед тем как поздороваться.
А Ленка, давясь от смеха, пробубнила:
- Хорошо, что я свои сапоги на каблуках не надела... а то был бы номер...
В китайский ресторан поднимались гуськом. Самый первый шёл мой Физик. У входа в основной зал мой Физик спросил у меня:
- Ты палочками есть умеешь?
Я развернулась к Коротышке и повторила вопрос Физика:
- Ты палочками есть умеешь?
Коротышка что-то там ответил, но повернув голову к Ленке, тоже спросил:

- Ты палочками есть умеешь?
Ленка, идущая в самом конце, сказало чётко и ясно:
- Нет!
Коротышка дёрнул меня за шубу и сказал не чётко и не ясно:
- Нет...
- Нет... – сказала я своему Физику, который уже снимал куртку и вешал её на плечики.
- Будем учиться...
Про «Будем учиться» я передавать никому не стала.
Мы прошли через весь зал и сели в самый угол. В глаза мне сразу бросились огромадные аквариумы с малюсенькими рыбками, цветы непонятной формы, видать, ручной работы, экибана на столиках и высоких полках и длинный узкий стол, типа шведского, с разными салатами и приправами. Я села напротив своего Физика, Ленка – напротив Коротышки. Не успели нам принести меню, не успели мы его открыть, меня прорвало:
- Ой, какое интересное колечко!
Ленка захихикала. Нужно заметить, что она всю дорогу смеялась. Она смеялась, когда я ушла под зонтик к своему Физику, смеялась, когда её Физик просто шагал впереди неё по лужам, смеялась, когда мы входити в ресторан и теперь вот сидит и опять смеётся. За Ленку мне стало стыдно.
- Да, кольцо... – невозмутимо отреагировал Коротышка. – А что?
- Ничего... Красивое колечко...
Ленку унять было просто невозможно. Она смеялась.
- Так, значит, мы женаты?
- Кто «мы»?
Ленка стала краснеть от смеха и её могло спасти только чудо. Этим чудом была я.
- Лен, ты что-то хочешь сказать?
- Не хочу, но скажу, - сквозь смех и слёзы выдавила Ленка. – Оригинальный товарищ... идёт на свидание с девушками... поздно вечером... в ресторан... и надевает обручальное кольцо...
- Что б не приставали, Лен... Женщины ведь разные бывают... Не нам чета...
Уже не ленкин Физик спокойно молчал, уткнувшись в меню. И Ленка, перестав смеяться, серьёзно посмотрела на своего бывшего Физика:
- Уважаю таких людей... Нет, действительно, уважаю...
В ресторане мы много ели и совсем чуть-чуть выпивали. Ленка вообще не ела. Она сказала на полном серьёзе, что в её жилах течёт марокканская кровь, а у марокканцев сегодня пост и кушать им нельзя... Нельзя пить... Нельзя с женщинами... Но Ленка пила красное вино, потому что любила. Пила, растягивая удовольствие. А мы наворачивали за себя и за того парня, за Щипакова... Щипаков – это третий физик, который, как мы поняли по рассказам, кому-то из «наших» физиков наступил на любимый мазоль, но не смотря ни на что, оставался и физиком с большой буквы «Ф», и другом...
Я уже не помню, с чего всё началось, но между нами и физиками возник непонятный спор. Я не скрою, что физику не люблю и всё, что с ней связано – не понимаю, поэтому в споре участвовали только двое. Догадайтесь, кто?
Мой Физик сказал:
- У нас есть одна знакомая. Тоже физик. Мы вместе в университете учились. Так вот эта женщина до того физику боготворит, до того на ней помешана, что практически близка к совершенно неприглядному определению – физик-монстр. Ужасно фанатична!.. Вы, наверное, знаете, а если забыли, я напомню, что физика подразделяется на физику элементарных частиц, физику атомных ядер, физику атомов, физику молекул, физику твёрдого тела и так далее. Физика твёрдого тела – это область физики, в которой изучаются физические свойства и структура твёрдых тел и разрабатываются теоретические представления, объясняющие эти свойства. Так вот. Эта наша знакомая, зовут её Наташа, приходит на кафедру и говорит:
- Я хочу заниматься физикой твёрдого тела.
- Там группы уже давно переполнены... Возьмите себе, пожалуйста, другое направление...
Наташа, конечно же, упала на профессорский стол, нехотя разбросав все листы и скоросшиватели по всему кабинету, забилась в истерике, изрыгивая проклятья и матерясь по закону Кюри – зависимость магнитной восприимчивости от температуры и стала бездоказательно доказывать то, что, мол, только она, и именно она, создана для физики твёрдого тела. На что профессор ей невозмутимо ответил:
- Дорогая, вы – женщина. Вы должны заниматься только мягкими телами.
Ленка захихикала, а я опять не въехала в анекдот с первого раза, и всем заявила:
- До жирафа не дошло.
- Вот видишь, - усмехнулся мой Физик, обращаясь к другу, - она только красивая, - и после небольшой паузы, - а её подружка - ещё и умная...
- Лен, - обиделась я, обращаясь только к Лене, но громко, чтобы слышали все физики, - как они определили размер твоего ума? Ты же за весь вечер ни одного технического постулата не выдала. Смеялась себе и только. Или?
- У меня лоб широкий, как у Ленина или как у Ломоносова.
- Давайте о чём-нибудь интересном? – сменила я тему.
- О любви, например, - серьёзно сказала Лена, глотнув своего невкусного разбавленного французкого вина - ведь в китайских ресторанах нет китайских вин - хотя прекрасно знала, что может начаться так-о-о-о-е...
- Давайте о любви, - поддержал Физик, - к искусству... Например, моя любимая картина Ильи Репина «Бурлаки на Волге».
- А моя любимая картина, - добавил Коротышка, - «Письмо турецкому султану». И ещё мне нравится – «Демон» Врубеля и «Голубые танцовщицы»...
- А «Дама в голубом» Ка. Сомова похожа на мою двоюродную тётю по папиной линии, – сказала Ленка достаточно язвительно, чтоб было понятно, что здесь что-то не чисто...
Ленка не унималась:
- И так – вся школьная программа. Нин, в каком классе у нас обязаловка на рисовальню была? Шестой-седьмой? Мы ещё, помню, два урока обсуждали «Купание красного коня». Наша молодая учительница ненавязчиво пыталась вбить в наши атеистически- пустые головы принципы демократического централизма. А красный цвет коня – цвет крови, цвет борьбы.
Физики молча наворачивали утку из моего блюда.
После долгой паузы, Ленка подозрительно тихо поставила фужер возле моей тарелки и многозначительно добавила:
- Не понимаю, как можно говорить - «моя любимая книга», «моя любимая картина», «моё любимое блюдо» или «моя любимая песня»? Я, допустим, люблю картины маслом и грифелем – это техника. Люблю абстракцианизм – «Чёрный квадрат» Малевича и сюрреализм - картины Сальвадора Дали. Пабло Пикассо. Перечисленное - это направления в искусстве, жанр. Кстати, Дали люблю за непостижимость мазка, за правдивость изображения предметов округлой формы и ирреальное виденье мира. Его «Предчувствие гражданской войны» нарочито имеет углы и острые предметы. Искажение человеческого тела. Мутация. Мигель де Сервантес, автор известного испанского «Дон Кихота» и Колумб умерли в нищете. Поэтому Дали решил для себя - нужно стать поскорее «мультимиллионером», а для этого следует отказаться от всего простого и реального. Он стал крикливым, вызывающим, скандальным художником своего времени... стал кривлякой...
Ленка глотнула ещё вина и убедившись, что все её слушают, подвела итог сказаному:
- Отсюда и следует, что я могу любить как минимум десять-двадцать картин различных десяти-двадцати художников... Но любить ОДНУ картину?
Физики молчали черезчур долго. Им нечем было крыть.
- Ну, хватит, - не перебила я.
- Да, хватит... – подстроился под меня мой Физик. Он вытер рот салфеткой и обратился к Коротышке. – Помнишь, ты говорил, что любишь двух женщин? И Иру любишь за её лёгкий и весёлый характер, и Любу - за хозяйственность, философское отношение к жизни и ненавязчивость?
Коротышка утвердительно хмыкнул:
- Да, девчонки, вы правы... Одного любить – удел однолюбов. Много ли их осталось на планете, однолюбов этих?
Мой Физик поднёс стакан к нижней губе и собрался допить пиво до конца.
- Мы – в туалет! – соскочила я с места и потянула Ленку за собой.
Физик чуть не поперхнулся.
В туалете я достала хэнди, задала определённую программу.
- Что ты делаешь, Нин?
- Сейчас увидишь... Пора «делать ноги»...
- А вообще, интересно с ними, да? – захлёбывалась словами Ленка. - Мне понравилось! Твой Физик...
- Интересно, интересно, - задумалась я. – Только я к Андрею хочу...
- К Официанту из русского ресторана что ли? Ну ты и наглая! – обожающе посмотрела Ленка мне в правый глаз. – Как будем действовать?
- Положись на меня, - хихикнула я и дёрнула туалетную дверь.
За стол сели как ни в чём не бывало.
- А у вас есть дети? – поинтересовалась Ленка для общего развития.
- Двое, - сказал мой Физик. - На двоих.
- А лет вам... на двоих – шестьдесят?
- Нет, - улыбнулся Физик, - пятьдесят шесть.
Ленка не унималась. Поддерживала и поддерживала разговор. Наверное, ей было стыдно за «предательство» и она отрабатывала нашу пока не свершившуюся пакость.
- А разве в 28 лет возможно стать доктором? Мне Нина сказала, что у вас на почтовом ящике...
- Может и возможно... Щипаков стал... Но у немцев так, если вы слышали, докторская степень приравнивается к нашему кандидату наук...
- Вот как? – сказала я и не успев сказать ещё что-нибудь, чтобы показать размер своего ума, зазвонил мой хэнди.
Ленка замерла и мне пришлось лягнуть её ногой, чтобы она вышла из этого состояния.
- Да... Да? Танюшка? Мы в ресторане... Ты чего ревёшь?... Да ты что?
Я посмотрела на Ленку и мне стало не смешно, потому что с ней нельзя идти ни в какую разведку. Она завалит любую операцию. Ленка надула щёки, стиснула плотно губы и безпрерывно смотрела в мою тарелку. Она, конечно же боялась, что её зажатое «хи-хи, ха-ха» выплеснется наружу и забрызгает многоуважаемых физиков. Я ещё раз, под столом, повторила своё «па».
- Не переживай... мы сейчас приедем... Тань, успокойся... минут десять-пятнадцать... Ну, всё! Пока.
Я нажала о-кей и засунула телефон обратно в сумку.
- Что случилось? – участливо поинтересовался Физик.
- Да, так... У подружки какое-то там несчастье... Мы сейчас к ней... А вы куда?
- Мы домой...
Я посмотрела на своего Физика и мне стало его даже жалко. Он погрустнел на глазах.
- Автобусы не ходят... Закините нас на такси на Juliuspromenadestrasse?
- Конечно... Rechnung bitte! – мой Физик, по всей видимости, был потенциальным лидером. Он достал кошелёк и строго заявил:
- Я заплачу.
Я удовлетворительно промолчала, а Коротышка добавил:
- Разделим потом...
Когда подошёл официант, вылитый китаец, Ленка заплатила за своё вино сама. А Физик не на шутку возмутился. Ленка аппелировалатак:
- Чтобы не спать... – это был ленкин самобытный прикол.
Таксист оказался русским и каких-то пять минут ничем себя не выдавал, но когда мы принялись как те акыны, по пьяни, обсуждать - «что вижу, то и пою», он сказал на чистом русском языке:
- А вот и не правда! Я вашу названную улицу, сразу понял... Довольно знакомая улица...
И мы все «откинулись» как по команде.
- Вы хоть бы потерпели, - смеялась Ленка во весь голос, - когда мы вас обсуждать начали... Послушали бы о себе правду... Кто ещё скажет?
- Да, неудобно как-то, - улыбнулся таксист и мы с Ленкой увидели в зеркале заднего вида краешек таксистской улыбки.
- А хотите, я скажу вам, кто вы по проофессии? – Ленка была в приподнятом настроении. А когда, в таком настроении, её тянуло давать прогнозы, предсказывать будущее или читать с ладони и с лица, всё сказанное совпадало на все 99%.
- Хочу! – засмеялся очкастый таксист.
- Вы – инженер. Женаты. Двое детей. Работаете на такси уже два года. Вам - лет 38-40.
- Точно!!! Ну, молодец! Инженер... горный... всё правильно...
Физики молча завидовали моей Ленке, а когда мы, немножко поспорив на тему о комплексах, вышли из машины, помахав ручкой, таксист сказал:


- Чего же вы парней оставляете?
- Да... Они нас не берут... – сказал грустный Физик. – Но если вдруг, после своей подруги, надумаете заглянуть к нам, (Нина знает, где моя квартира), мы будем очень рады... у нас есть две бутылки красного вина...
- Ну, так! – сказала я. – Если две бутылки... мы подумаем...
- Мы запишем номер вашего авто-мото-вело-фота и при случае, позвоним... таксисту... он передаст вам...
- Нин, о чём вы под зонтиком разговаривали? – спросила у меня Ленка, когда мы в темноте искали ступеньки в ресторан.
- Да, знаешь, ни о чём... Об игре...
- О какой игре?
Я собралась с последними силами, устала страшно, и процетировала популярный романс:
- «...под маской плюшевого пледа вчерашний вспоминаю сон. Что это было? Чья победа? Кто побеждён? Кто победжён?... Кто был охотник? Кто – добыча? Всё дьявольски наоборот... Так и не знаю, победила ль? Побеждена ль?...»
Ленка уже готова была разреветься. Это был её любимый...
- Значит, и этот уже влюбился?
- Да, нет, Лен, ещё не понятно... Да и какая разница? Конечно, для чувств нужно время... Встречи... А потом что? Постоянная зависимость? Добровольное рабство? Зависимость... Не понятно...
- Я сегодня с Андреем поеду, позволишь? – осторожно спросила я почти растаявшую от моих слов Ленку.
- Конечно... Только позвони, как приедешь, хорошо?
... И я позвонила. В четыре утра.
- Лен, ты не спишь?
- Нет, я в интернете была... Только что из чата вышла. Что у тебя?
- Представляешь, - нежно пропела я, - захожу в подъезд, открываю почтовый ящик, а от туда записка вываливается...
- И что? – Ленка умирала от нетерпения и я решила её помучить.
- Что?
- От кого?
- Что, откого?
- Ну, записка?
- А-а-ааааааа... От Физика, от моего... – я засмеялась сонно и лениво. - Написал два слова, ты же знаешь, он уезжает завтра утром во Франкфурт на какой-то симпозиум физиков... на четыре дня...
- Хорошие физики, да? Мне понравились. Интересно с ними было, да? Ну и?
- Что, ну? – я продолжала издеваться над ленкиным любопытством.
- Что написал?
Я помолчала. Пошуршала фантиком от сосательной конфеты, вздохнула два раза и наконец-то изрекла:
- Написал два слова – НАЧИНАЕМ ИГРУ!!!