Я отворачиваюсь

В комнате. Вокруг зеленые стены (но не ядовитого цвета). Гладкие. Кое-где краска облупилась, и тихо сыпется штукатурка. Потолок – белый, освещен ярко лампами дневного света. Лампа во втором ряду справа помаргивает и неровно жужжит. Но не отвлекает. Скорее сосредотачивает. Тишина, не похоже на больницу, запах другой. Скучно как-то пахнет, вещами, не обжито. Линолеум на полу кое-где уже треснул. Рваные края загнулись и торчат. Обычный линолеум, только давно не мытый. Окна стеклянные, огромные, как ни странно, чистые. За ними наш мир, притягательный с высоты птичьего полета. Возле окон – парты, много парт. Низкие и неудобные, как тот стол в библиотеке. Лавки жесткие и на вид противно влажные. И парты, и лавки покрашены в темно-зеленый, кое-где перемежающийся серым (жвачки) и синим (чернила). На одной из стен – коричневая доска, вся словно исчерканная гвоздем. Лежит мелок. Перед доской стол, на столе лакированная кафедра, на кафедре – часы и тетрадь. Графин с водой. Вода чистая, поверхность едва колеблется. Кафедру слегка раскачивает человек, стоящий за ней. Он открывает рот. Вылетают слова. Рот закрывается, и становится слышно как скрипят ручки. Люди за партами замерли, высунув языки, и наморщили лбы как обезьяны. Усердно пишут. Холодает, но в комнате все так же душно и тесно. Свободного места мало. Везде вещи. Везде слова. Я отворачиваюсь.
За окном над рекой – разноцветный закат.