Ворон

ВОРОН

Ворон сидел на высокой спинке грубо сколоченного стула и через плечо Хозяина смотрел на стопку ровно обрезанных кусочков выделанных кож молодых телят. Хозяин безбожно пачкал их малоприятной на вкус черной жидкостью и эти его действия вызывали недовольство Ворона.
Ворон с большим удовольствием помацал бы в клюве эти кусочки - ему помнился их приятный нежный запах и вкус. Но Ворон был уже стар, очень стар, и давно привык к тому, что некоторые вещи и забавы, доставляющие удовольствие ему, вызывают у Хозяев только раздражение. А раздражать Хозяев было накладно - можно было не только остаться без очередной кормежки, но и получить чем-нибудь увесистым по крыльям. Попасть в голову Ворона ни один из его Хозяев так и не смог, а вот два перелома крыла запомнились Ворону надолго. Лечили его, конечно, те же Хозяева, но месяц без полетов - это кого угодно выведет из себя. А Ворон не любил выходить из себя. Ему больше нравились покой и уют. А как можно создать себе покой и уют, если даже взлететь на шкаф нельзя? Да и перевязанное крыло не дает толком нахохлится.
Ворон терпел. За пару столетий вполне можно научится терпению. Ворон и научился. Но он за всю свою жизнь так и не смог понять, зачем Хозяева пачкают кожу телят и какой находят в этом занятии смысл. Но, видимо, тайный, скрытый от Ворона, смысл все же был, иначе для чего сменявшим друг друга Хозяевам – а сколько их было за долгую жизнь Ворона! – изо дня в день заниматься этим, в сущности никчемным занятием?
Ворон терпел. Тем более, что терпеть оставалось недолго: скоро Хозяин встанет со своего стула с высокой спинкой, аккуратно сложит испачканные листы, отделив их от чистеньких, в стопочку, положит в красную папку, запрет в шкаф, чистые уберет в другой, поставит в ящик стола емкость с черной жидкостью и отправит за нею лебединые перья, бережно завернув их в старенькую тряпочку. И после этого позовет Ворона.
Ворон не понимал языка Хозяев. Он просто научился по времени, предшествующим событиям и по интонациям распознавать, что хотят ему сказать. Вот после всех этих действий Хозяин позовет его есть. Ворон честно заработал сегодня пищу: он не сжевал ни кусочка кожи теленка, даже самого завалящего, не опрокинул в полете емкость с черной жидкостью и, вообще, совсем не шумел, не летал по комнате, а тихонько сидел на высокой спинке стула за спиной Хозяина, иногда подкурлыкивая в ритм скрипа Хозяйского пера.
Но время шло и Ворон начал беспокоится – Хозяин не стремился закончить то, что делал.
Он продолжал сажать маленьких черных червячков на лист и делал это довольно торопливо. Ворон видел, что сегодняшние червячки значительно менее красивые, чем те, которые Хозяева рисовали обычно.
Срок, когда Хозяин должен был позвать Ворона лететь есть, давно истек, обеденное время подходило к концу. Хозяева, и Ворон вместе с ними, ели всего два раза в день. А если опоздаешь в большую залу, где все собирались для еды, практически ничего вкусненького не достанется. Набегут коты и собаки, издавна жившие при кухне и по каким-то неведомым причинам любящие друг друга, и начнут эти твари гонять Ворона, не давая ему толком насладиться полученными кусочками. А то и сподобятся отобрать часть пищи, как уже не раз бывало.
Ворон решил напомнить Хозяину об обеде и о себе. Он потянулся и с шумом взмахнул крыльями, издав настоящее воронье карканье. За такое попрошайничество ему было стыдно перед самим собой. Все-таки Ворон был стар, очень стар.
Хозяин вздрогнул от близкого крика, раздавшегося за самым ухом в тишине комнаты, которую раньше нарушал только скрип лебединого пера. Он обернулся и внимательно посмотрел на Ворона своими глубокими, мудрыми глазами. Ворон подумал, что Хозяин по человеческим меркам так же стар, как и он, Ворон, по меркам своего вороньего племени. Вон как избороздили мелкие морщинки его когда-то гладкое лицо. Да и цветом оно стало темнее, что ли?
Хозяин что-то сказал, что именно – Ворон не понял. Но угадал, что раздражения в голосе не было. Значит и не будет Хозяин кидать в него тяжелые предметы, состоявшие из тех же кусочков кожи телят, но сшитых вместе; эти предметы, в изобилии лежавшие как на столе у Хозяина, так и стоявшие в окружавших стол шкафах, действительно были тяжелые и обычно Хозяева кидали в Ворона именно ими.
Хозяин еще что-то сказал, отвернулся, встал и подошел к окну. Постоял несколько минут, глядя в мутную плоскость стекла, подошел к Ворону, неподвижно сидящему на своем месте и, протянув руку, погладил того по голове. Ворон не протестовал против такой фамильярности и не отдернулся, когда Хозяин перестал его гладить и просто положил руку на его голову.
Ворон продолжал думать о скором обеде, когда Хозяин свернул ему шею.