Хобби

ХОББИ.

Этот человек был для меня загадкой. Мы учились в Художественно-Промышленном Университете им. С.Г. Строганова, он уже готовил диплом, а я еще сдавала сессию на втором курсе. Прежде, чем нам суждено было встретиться, я узнала  о его хобби.  В аудитории под партой, я случайно обнаружила фотоальбом с его работами. И позволила себе не только пролистать альбом до самого конца, но осталась в помещении, ожидая  неизвестного фотографа. Его звали Кирилл: высокий, худой парень с болезненно бледным лицом, но удивительно красивыми черными волосами. Первые несколько минут он сверлил меня взглядом. Позже я поняла почему. Он - коллекционер. И был настолько  поглощен своим увлечением, что привык на все и всех смотреть через призму своего хобби. Кирилл работал в фотостудии и помимо того, что делал снимки для желающих, втайне коллекционировал портреты людей,  черты лиц которых напоминали животных. С ним было легко общаться, он много знал, его жизнь за двадцать пять лет была настолько разнообразной, что он смог бы написать о себе огромное количество книг, единственно чего бы ему ни хватило это собственного существования. Клички его друзей напоминали мне зоопарк, меня же Кирилл называл «Сиамской кошкой», мою сестру считал «Пантерой».
Оксану, как старшую и первую дочь родители любили больше,  чем меня. Когда она неделями пропадала у кого-нибудь из своих парней, ее неожиданному приходу радовались так, словно она была в долгом отъезде. Оксана ненавидела Кирилла, считала его «чокнутым наблюдателем», но сдержала свою неприязнь, попросив сделать для нее несколько снимков. Я упрашивала, чтобы он ей отказал, но жалкий  несчастный коллекционер –  согласился! Желание получить новый экземпляр в свою коллекцию стало для него важнее, чем наши отношения!

Был апрель. Погода капризничала: то баловала еще недостаточно теплым солнцем, то совершенно неожиданно проливались дожди, обращая не стаявший снег в грязное соленое месиво, или наступал мороз, держался дня три и ослабевал. Она приехала  к нему в фотостудию к концу рабочего дня. Кирилл ждал ее. Когда Оксана предложила ему поехать загород, чтобы сделать снимки, он взял фотоаппарат и сел в автомобиль. Они ехали по трассе около сорока минут, потом свернули на другую, свободную от машин, дорогу.
- Ты давно знаком с Яной? – спросила Оксана.
  -     С конца прошлого года. – Кирилл сфотографировал девушку за рулем.
- У вас пока нежности или дело дошло до постели? – продолжала она.
  -  Дело дошло … - он говорил спокойно, и щелкал фотоаппаратом, улавливая нужное ему выражение лица Оксаны.
Она не мешала ему и снова сказала:
-     Вы трахались.
-     Это допрос?
          -   Я же не требую ответа, зачем тебе так много моих снимков. Ведь я просила только о трех кадрах.
  Машина остановилась, и они вышли из салона. Вокруг была полная тишина, основное шоссе проходило в двух километрах от этого места. Падал мокрый снег. Прошлогодняя листва затвердела от холода, белые хлопья  уходящей зимы ложились на  нее и не таяли. Запах влаги, плесени и подгнившей древесины больше напоминал о поздней осени, а не о весне.
- Ты красивый парень, даже при всем том, что худоват немного. Яне всегда нравились смазливые мальчики, она не брезгует, если они чудаковатые или полные шизофреники. Мы с сестрой похожи, и я  не контролирую себя со смазливыми...  -  она прикрыла рукой объектив, устремленного на нее, фотоаппарата и притянула голову Кирилла к своему лицу.
Между двумя взглядами молодых людей образовалось облако теплого пара, которое порывисто выдыхали их полуоткрытые рты. Оксана с силой прижалась к его губам, и он ответил ей мгновением близости.
-  Но мне не все равно, если у него не в порядке с головой! – и она выдернула из рук Кирилла фотоаппарат, оттолкнув его от себя.
Направляясь к машине, Оксана достала пленку, и засветила ее:
- Ты должен привыкнуть к неприятностям прежде, чем знакомые и родственники нашей семьи привыкнут к тебе. Сегодня холодновато, самое время для прогулки.
Оксана села в автомобиль и бросила фотоаппарат на землю. Машина пронзительно загудела, и девушка уехала. Кирилл бережно поднял пленку и, умиленно нашептывая что-то, поцеловал испорченные кадры.

Подробности их встречи я узнала от сестры. Мне было жаль, что Кириллу не удалось поместить фото «Пантеры» в свою коллекцию, с удовольствием бы отдала все  ее фотографии, которые имелись в доме, но он ценил только то, что делал своими руками. Кирилл простыл после того дня, и находился дома. Оксана очередной раз исчезла; родители волновались; она отсутствовала уже целый месяц. Вскоре за городом обнаружили машину Оксаны, внутри салона нашли использованный презерватив и множество начатых баночек гуашевой краски. Я была уверена, что она где-то с кем-нибудь развлекается, такой поступок оправдывает присущая ей легкомысленность. На мою долю выпала обязанность успокаивать мать, но я не выдержала ее слезных причитаний и решила уйти к Кириллу на несколько дней.

Он жил с матерью в большой трехкомнатной квартире. После  долгой разлуки я заметила в нем некоторые изменения: его кожа приняла бронзовый оттенок, глаза потемнели, линяя скул четко выделилась и острый профиль  знакомого лица показался мне чужим. Да, видимо болезнь совсем изнурила моего милого друга.  Под вечер у Кирилла поднялась температура, он лежал в постели, а я листала альбом со старыми фотографиями, который он настойчиво мне предложил.
- Не думаю, что все это твои работы. Ужасные снимки. Пустые, ничем не запоминающиеся, ничего не содержащие, словно сделаны на документ. Что это?!
- Это мой личный альбом, на всех этих фотографиях я, от года и до сегодняшнего дня. Ты права, работы не мои, а разных фотографов.
Нет, вероятно, он шутил надо мной или же хотел проверить мою наблюдательность. На каждом снимке были совершенно разные лица, ничего похожего, ни единой черточки. Я  закрыла альбом, ожидая, что сейчас последует хитрая усмешка Кирилла.
        - Понимаешь, те фотографии, которые сделаны до семнадцати лет, похожи, после же моя внешность стала меняться  до неузнаваемости. Мама привыкла к этому, но ты можешь принять меня за незнакомого человека… – он пытался говорить убедительно,  и я вдруг почувствовала, как внутри меня растет непонятный страх, либо от его безумия, либо от этой фантастической правды.
Возможно, что его внешняя перемена произошла не по болезни. Я внимательно вглядывалась в человека, который лежал, приподнявшись на подушке; что-то в нем было мне давно знакомое и что-то совершенно неузнаваемое: и в голосе, и в движениях, и в лице. Снова передо мной замелькали фотографии из старого альбома; и снова я услышала этого безумного человека; он говорил, а мне казалось, что просто открывает рот, голос же далеким эхом доносился до моего слуха.
- В семнадцать лет я начал собирать фотографии. Мне интересны были не только лица, но каждое движение и привычки (они должны были точно соответствовать тому животному, на которого похож  человек). Именно такими людьми я наполнял свою коллекцию. Я стал фанатом и не замечал, что каждый новый экземпляр меняет мою внешность, и какие-то черты я наследую от него… Я люблю свое хобби, оно дало мне больше возможностей, чем любому другому человеку, и я ненавижу свое хобби, потому что оно столкнуло меня с одиночеством … Еще вчера я думал, что стану ближе к тебе, а сегодня чувствую, как отдаляюсь от тебя. Но я так устал быть один… - неожиданно  и быстро он заснул, хотя его лицо все еще было устремлено на меня.
Я осторожно отодвинулась от него и решила уйти. Мне нужно было только найти лист бумаги, чтобы оставить записку. Хотя я сама еще не знала, насколько дней покину Кирилла. В его письменном столе я обнаружила тетрадные листы, негативы и… фотографии моей сестры. Я смотрела на фото и не могла поверить, что Оксана согласилась на подобные снимки. На ее полностью обнаженное тело был наложен сюрреалистический рисунок. Приглядевшись лучше к фотографиям, я нашла объяснение ее долгому исчезновению, и  поняла, что она никогда не вернется.

Я больше не видела Кирилла. Оксану еще разыскивали. На лето отец увез маму на дачу, я осталась в квартире одна. Мне показалось интересным рисовать с животных лица людей, таким образом, перевоплощая эту низшую тварь в высшее божье создание. Для этого я посещала зоопарк, заканчивая один рисунок, тут же начиная другой. Моими холстами была увешана вся комната, мне это нравилось. Потом я поняла, что куда интересней было наблюдать из окна и с помощью воображения превращать животных в людей и наоборот. Я любила спать на полу или, свернувшись калачиком, на диване; мне нравились солнечные лучи, что проникали в окно и согревали меня; мне был по душе соседский кот, он всегда смотрел, как я мягко хожу по балконным перилам; я уважала тех людей, которые любовались мной снизу и восхищались: «Какая красивая сиамская кошка!».