Under Construction

Сегодня был первый весенний дождь в этом году.
Как-то неуверенно поморосил и исчез.
В городе теперь пахнет сырой землёй и мокрым асфальтом, положенным пару дней назад.

Асфальт кладут по всему городу. Шумят фрезы, сухо трещат отбойные молотки, раскатисто рычат компрессоры, ошалело вываливаются из зимнего запоя прорабы, ныряя в весеннее похмелье.
А прохожие робко печатают пыльные следы своих ботинок на совсем свежей, ещё липкой иссиня-чёрной поверхности тротуаров.

…Я ходил по этому бульвару тысячи раз, я знаю каждую выбоинку на асфальте.
Вот у этой, необычно круглой, я как-то раз прождал два с половиной часа, и полтора из них искал в её неровных краях сходство с лунным кратером Тихо, а вот об эту ямку споткнулся, когда мне бросили под ноги одно лишь внезапное слово... А здесь разлеглась тонкая полоса, о длине которой мы с тобой спорили, меряя её сначала шагами, потом - подскоками, потом - ладонями и даже линейкой.
В самом начале бульвара на сером, линялом асфальте разлеглась клякса белой краски, которая, как мне однажды сказали, очень, очень похожа на меня, но сердитого. Я, впрочем, всегда отшучивался и говорил, что до такой степени меня ещё не злили, но внутренне соглашался - мы и правда с ней чем-то похожи.
А вот у этой отметины на асфальте почти два года назад я выслушивал твои нервно стакаттирующие слова, не понимая их смысла, но улавливая какие-то виноватые интонации, и смотрел себе под ноги. Ты сбивчиво говорила минут двадцать, а потом вдруг замолчала, тихо назвала меня по имени. Я рассеянно поднял взгляд на тебя, и, указывая на выбоину, сказал - "Правда, странная?.."
Ты расплакалась...

Сейчас я стою, опираясь о чугунную ограду, и наблюдаю, как на недавно фрезерованную поверхность - сплошь продольные жёлобки, как будто слой старого асфальта сняли тёркой для сыра, - кладут новый, дымящийся, кладут поверх моих воспоминаний, выцветших, как старые фотографии, выдержанных, как запечатанные воском в тёмных бутылях вина, отплясавшихся в моих не раз темневших глазах тысячами мерцающих точек – спутников и радости, и боли…


… А дальше будет бесшабашная весна.
        Одним мигом пролетит легкомысленное лето…
            Осень стряхнёт пожелтевшую листву с деревьев…
                Заморозит москвичей колючая зима, чтобы потом осыпаться с продрогших крыш мартовскими сосульками, и первый весенний дождь будет сбегать беспечными струйками грязной воды по потрёпанному прошедшим годом асфальту, покрывающемуся сеткой свежих морщин, а я буду стоять неподалёку, облокотившись о чугунную ограду промокшего бульвара, и, глядя на умытый город, молча размышлять о том, что ни прошлое, ни воспоминания о нём невозможно снять вместе со слоем асфальта, покрытым выбоинами, трещинами и давно отзвучавшими шагами ушедших, но не забытых людей.