Мираж

Утро освещалось волынками и казалось на удивление живым, и еще как-то странно щемило сердце, словно предчувствовало нечто особенное в этом дне, нечто, что должно случиться. Я непроизвольно сжала рукой крестик, подаренный некогда любимым человеком, и решительно переступила через порог. Прохладный ветер начинающейся осени взъерошил мои волосы, беззастенчиво пролез в щели между пуговицами, прогулялся по бьющемуся в такт шагам теплому металлу, теплому… нет, даже горячему, так, словно бы одна точка в груди горела, ярким отчаянным светом…
На перекрестке еще издали я заметила маленькую сгорбленную старушку с палочкой, и приближаясь, хотела стать слева от нее, но что-то подсказало мне остановиться справа. Буквально через пару секунд она дотронулась до моей руки, я поспешно сняла наушники, и услышала:
- Деточка, не переведешь меня на ту сторону? Я боюсь одна.
- Конечно, - я улыбнулась и неловко пристроилась к бабушке.
Вскоре загорелся зеленый, старушка взяла меня за руку и мы неспеша перешли улицу, но все то время, пока мы шли с ней рядом, я чувствовала, как еще сильнее накалился крестик на моей груди, казалось, он словно ожил и начал светиться.
- Дай тебе Бог счастья, - сказала бабушка, отпуская мою руку и уходя по тротуару в противоположную сторону.
- Спасибо, - растерянно бросила я ей и побежала дальше, но мысли в моей голове закрутились взбунтовавшимся роем, а беспокойное ощущение усилилось.
День прошел как всегда, с обычным кофепитием, постоянными назойливыми звонками клиентов, пребрасыванием стандартными шутками… и ничего не случилось, совсем ничего, только вечером мой старый друг вдруг сказал, что Он вернулся в город, мой человек вернулся в город… А я и не знала, я так давно не видела его и не слышала о нем абсолютно ничего, что даже не знала, что он уезжал. Но как странно – я каждый раз ощущала это странное тревожное чувство внутри, когда все дрожит и холодеет, когда он возвращался в город. Как странно… я усмехнулась, вспомнив о словах старушки, от них мне стало еще грустнее, потому что, я в очередной раз поняла, что счастье без него для меня не имеет смысла, превращается лишь в пустой звук.
Пару раз выходила из комнаты, чтобы никто не видел набегавших вдруг слез. Они и так смотрели с опаской на мою расшатанную психику последнее время. А я… я не могла успокоиться, потому что «он вернулся в наш город».
Доработав свой день, я тихонько прикрыла дверь, и пошла домой. В голове моей вспыхивали и таяли образы шотландцев, зеленых гор с прохладным ветром, волынки нежно пели в ушах и на душе. Я отдавала им всю свою тоску о несбывшемся, им было легко открыться, ибо они в своей жизни слышали тысячи таких историй, и грустных и веселых, и тысячи душ храбрых шотландцев шептали мне сквозь их звучание: «Не сдавайся! Борись, как боролись мы! До последней капли крови, до последнего вздоха!» И с победным криком шотландцев и ревом волынок я шла, раздвигая тьму светом своего сердца.
Пусто, так пусто и темно воруг, а сердце бьется все сильнее с каждым шагом к дому. Но почему?
- Марго!
Я пошатнулась от звука этого голоса, и увидела в темноте едва различимый силуэт, двинувшийся мне навстречу. Я так и осталась стоять, не в силах пошевелиться, взорвавшаяся всеми мыслимыми эмоциями… и только когда он подошел ко мне, все что смогла – протянуть руки, обнять его и плакать, плакать безудержно на его плече.