Любимая и единственная

«Чем порадовать сердце?»
Олжас Сулейменов

«Нужно просто очень любить этот лук.»
Генри Лайон Олди

“Or watch the things you gave your life to broken,
And stoop and build "em up with wornout tools;”
Rudyard Kipling


Любимая женщина уходит к другому.
Банально.
Банально до ужаса.
Совершенно незачем садиться за клавиатуру – мыльных опер и без тебя достаточно.

Чем порадовать сердце?

Открыткой.
Простенькой электронной открыткой.
Я не очень-то слежу за нееврейскими датами, а Вика не очень-то увлекается открытками. Тем более радостно было получить от нее открытку ко дню Валентина.
Там под веселую музыку плюшевый мишка лез на небо и говорил:

I’d Pluck the STARS for you

Затем он сидел у аквариума и продолжал:

make the Fishes Talk

Слушал пение лягушки и продолжал:

make the Frogs Sing

И затем заканчивал:

just do about anything…
to let you know how much you mean to me
Happy Valentines Day

А затем было написано:

Я желаю Вам много счастья, много света. Мир Вам и всем тем кто Вам дорог и кого Вы любите.

- Victoria

За целый год она не сказала мне столько теплых слов, сколько сказала этой открыткой. Я уж подумал – лед тронулся.
Я ошибся.

Целый год.
Это даже нельзя назвать ухаживанием. Я просто вошел в ее жизнь и взял на себя почти все повседневные заботы. Учитесь, девочка моя, учитесь, будут Вам и завтрак, и ужин, и тренажеры, и бассейн. И заниматься будем: программированием, ивритом, английским. И петь Вам буду, и играть на органе.
И когда-нибудь Вы меня полюбите.   

Каждую пятницу я покупаю ей цветы. Рыжая из цветочного магазина любит подначивать:
- Этак у вас дело скоро до свадьбы дойдет. Жаль.
- Почему?
- А после свадьбы вы перестанете покупать ей цветы.
- Не перестану никогда.
- Все так говорят. А я вижу, что постоянные клиенты делятся на две группы: те что покупают цветы до свадьбы, и те что покупают после.
- Вот увидете: я буду покупать и после.
- Посмотрим, посмотрим.

Уже не посмотрим.

Я всегда знал – и не хотел знать – что есть какие-то другие. Но я понимал, что это несерьезно – у нее просто не было времени, так мне казалось. А я все повторял себе: нужно просто очень любить эту женщину.

Чем порадовать сердце?

Она все еще здесь. Вернее, я еще здесь, а другой пока там. Но мне придется уйти. Но я ей все еще нужен, очень нужен. И поэтому я буду здесь пока смогу.
Я весь переполняюсь светом, когда я ей нужен.

Чем порадовать сердце?

Светом.
Великим первозданным Светом.
Каббала учит, что мы все стремимся к Свету, даже не осознавая этого. Деньги, женщины, успех, всевозможные удовольствия – это всего лишь фильтры Света или средства его достижения. Или – заменители, суррогаты, нередко довольно опасные сатанинские игрушки.
Удивительно, но она мне пожелала «много счастья, много света». Наверное, Свет водил ее рукой.

Невозможно стремиться к Свету для себя самого. Свет динамичен и на месте не останавливается. Но если стремишься к Свету ради другого, то становишься проводником Света. И тогда есть Свет в тебе. 
Нужно просто очень любить эту женщину. И тогда в тебе будет достаточно Света и для нее, и для тебя.

Любимая женщина уходит к другому.
Банально.
И больно.
До ужаса!
 
* * *

Тринадцатого февраля двухтысячного года в Израиле приземлился рейсовый самолет из Ростова-на-Дону. Среди обычной российской публики по трапу сошла необычная женщина. Она была одета элегантно, но не броско, то есть с отменным вкусом. У нее было интеллигентное лицо, но без интеллигентского надрыва. Она была красива и стройна, но никто не назвал бы ее красавицей (во всяком случае, стражи израильской нравственности, натасканные на статных блондинок, спокойно пропустили высокую кареглазую брюнетку). Больше всего она напоминала отдыхающую аристократку.
Как она не походила на основную массу репатриантов, туристов и прочих визитеров – хотя сама была репатрианткой.
Позади остались обеспеченная жизнь в Ростове, тяжелая личная драма, любимые родители, впереди – желание влиться в ряды израильского High-Tech’а.
Ей было тридцать три года – «возраст Иисуса Христа», но она выглядела гораздо моложе.
Глядя на ее спокойное, полное достоинства лицо, никто бы не поверил через что она прошла – а мы упомянем лишь Белград под американскими бомбежками.
Она носила королевское имя – Виктория.

Первое время Виктория поселилась в Ришон-ле-Ционе. Здесь она столкнулась с одним из главных врагов новых репатриантов – с одиночеством. Оно преследует всех, но разные люди по-разному справляются с ним.
В прошлом она обычно была частью широкого круга, и проблемы общения просто не возникало. Поэтому теперь она почувствовала себя рыбой, вынутой из воды.
Израильтяне в массе своей оказались обыкновенными восточными самцами, знакомыми еще по Нахичеванскому рынку в Ростове. У «русских» сознание резко менялось – у каждого по-своему – определяясь новым бытием. Старые знакомые оказались разбросанными по разным городам.
Эти летние и осенние месяцы принесли ей немало разочарований. Но, так или иначе, она учила иврит, познавала ближневосточную ментальность и строила планы на будущее. В октябре она переехала в крохотную квартирку в Реховоте, а в ноябре начала учиться на курсах программирования. План был прост: учиться, учиться и учиться, а все остальное – побоку.

Как-то вернувшись домой и проверяя автоответчик, она обнаружила сообщение от одного из своих прежних ухажеров – Виктора. Этот Виктор признавался ей в любви по телефону, писал ей неплохие стихи, и даже сделал ей экскурсию по северу Израиля, причем оказался хорошим экскурсоводом. Вообще человек он был, конечно, интересный, но общаться с ним было тяжело – громкий резкий голос, непонимание собеседника, нередко бестактность.
И вот он просит перезвонить. Почему бы и нет?
Виктория перезвонила. Виктор был любезен и просил о встрече, предлагая в ближайшую субботу вечером. А Виктория, неожиданно для самой себя, попросила о встрече назавтра.
Виктор встретил ее у выхода с курсов. Он был очень мил, преподнес цветы, извиняясь за опоздание подарил ко дню рождения сборник Сент-Экзюпери, и пригласил в кафе.
Они ужинали и разговаривали. Виктор рассказывал, что четыре месяца разлуки ничего не изменили, что он любит ее еще больше, чем раньше. Виктория не очень-то слушала всю эту романтику. Но, с другой стороны, он хороший человек, а хорошими людьми следует дорожить.
В какой-то момент Виктория спросила:
- А какое сегодня число?
- Тринадцатое февраля.   
- Так, пятнадцатого я должна быть... Стоп! Сегодня же ровно год как я в Израиле. Я совсем забыла!
- Вот видите, – улыбнулся Виктор, – какое удачное совпадение! Вот мы и отпраздновали!

Прошел еще один год.
Виктория с головой ушла в учебу, а Виктор (сменивший к тому времени имя на Эйтан) изо всех сил помогал ей.
Но тучи сгущались. Палестинцы развязали настоящую войну, High-Tech затрещал по всему миру, по стране прошли массовые увольнения (уволили и Эйтана), и о прежних надеждах не могло быть и речи. Виктория пошла на курсы иврита и английского от министерства труда, Эйтан под ее руководством учил C++ и Java. Оба рассылали свои резюме куда только возможно. Но если Эйтана – системного администратора с четырнадцатилетним стажем – хотя бы приглашали на интервью, то о неопытной Виктории говорить не приходится.
И вдруг – удача! Друг ее родственников нашел ей работу!

Посмотрим на Викторию на исходе ее второго года в Израиле.
Она одной из лучших окончила курс. Она подтянута и спортивна – тренажеры и бассейн сделали свое дело. У нее строгая короткая стрижка. Она нашла работу по своей новой специальности.
И она устала. Она смертельно устала.
Она училась без выходных и без перерыва. А надежды рушились.
Ей повезло – возле нее оказался настоящий друг, верный помощник. Жизнь сводила их все ближе и ближе, они планировали снять вместе квартиру – чтобы не бегать ежедневно друг к другу. Но еще в далеком прошлом, в самом начале их знакомства, она вычеркнула его из списка претендентов – и не видела причины менять свое мнение. Но с ним ей было хорошо.
А он – надеялся. И продолжал помогать ей чем только мог.

Он не заметил, что у нее начинается нервный срыв – который он же и предсказывал.
Он не заметил, что она начала терять вкус к жизни.
Он не заметил, что она могла часами сидеть с книгой и не быть в состоянии прочесть хотя бы строчку.
Он не заметил, что она была не в состоянии выполнять собственные решения.
Он не заметил в ее глазах сгущающуюся тьму.
И он не знал, что уже появился другой.

* * *

Нужно просто очень любить эту женщину.

Если человек с утра до вечера занимается программированием, то как он может заниматься по вечерам ивритом?
Петь песни.
Я взял сборник песен Наоми Шемер. После ужина мы разбирали текст очередной песни, а затем вместе пели. И новую песню, и предыдущие.
Это было так светло.

А когда я остался без работы, Вика взялась обучать меня. По вечерам мы занимались с ней ивритом и английским, а на день она давала мне задание по программированию. Только благодаря ей я овладел основами C++ и Java. Спасибо Вам, Вика!

Я ей нужен.
Мое сердце радуется, что я ей нужен.
По вечерам мы разбираем ее работу, мой опыт оказался очень кстати, да и ее срыв при этих занятиях понемногу отступает.

Трудно поверить, но в ней есть врожденный аристократизм. При этом никаких голубых кровей или, хотя бы, соответствующего воспитания – она из самой простой семьи. А держится королевой.
Шутя, она назвала себя принцессой на горошине. И пусть! Я, потомственный российский интеллигент с плебейскими замашками израильтянина, снимаю шляпу перед настоящей принцессой!

Нужно просто очень любить эту женщину.

Что бросило меня к ее ногам?
Не знаю. Она меня не поощряла, скорее наоборот.
У нее врожденный хороший вкус, я многому у нее научился. Теперь, нередко, прежде чем сделать какой-то выбор, я спрашиваю себя: а что сказала бы Вика?
Редко она говорила мне теплые слова. Зато какие светлые!

Она уходит к другому, но радости не видно у нее в глазах. Она понимает, что расставание со мной неизбежно, и явно сожалеет об этом.
Недавно, прочтя «Моя дорогая В.», Вика сказала:
- Знаете, хотя я и считаю, что женщин нужно завоевывать, но Вы лучше оставайтесь самим собой.
Это очень серьезные слова.

Нужно просто очень любить эту женщину...
Она назвала мою любовь к ней эталоном любви.
Что ж, эталон любви останется в одиночестве. Как, впрочем, и любой другой эталон.

Чем порадовать сердце? Куда вы меня завели, поиски Света?

* * *

- Куда вы меня завели, поиски Света?
- К Свету.
- И где же Он?
- Тебе стоит только протянуть руку.
- Куда?
- Это ты должен найти сам.
- Пятый десяток тычусь.
- Но только год, как ищешь всерьез.
- И весь этот год я был уверен, что Свет ведет меня. Пусть по тяжелой и длинной дороге, но – по дороге Света.
- Ты и в самом деле шел по дороге Света.
- И куда же я пришел?
- Ты это скоро узнаешь.
- А пока что получается, что я год шел за ложной целью.
- Нет, ты шел как надо.
- То есть как?
- Допустим, ты построил дом. Добротный хороший дом. Живешь в нем, щедрый гостеприимный хозяин. Ты выкладываешься изо всех сил, чтобы дом был как надо. И вдруг – война, землетрясение, пожар – и нет дома. О чем это говорит?
- Что закончился этап, связанный с этим домом.
- Вот именно. И начинается следующий. Но для того, чтобы попасть на следующий этап, нужно пройти этот выкладываясь изо всех сил.
- Но как можно выкладываться на изо всех сил ради любви не будучи уверенным, что это самый последний этап?
- Любовь должна быть безусловной. Она не должна зависеть от твоей уверенности.
- Тогда откуда же взять силы?
- Свет даст тебе силы. Столько, сколько нужно, и даже больше.
- Да, силы я получил. И какие, самому с трудом верится. Но зачем?
- Ты очень хотел пройти этот этап. Ты очень любил эту женщину.
- Я и сейчас люблю ее.
- Значит, этап еще не пройден. По крайней мере, для тебя.
- И что же делать?
- And stoop and build "em up with wornout tools. Изо всех сил – прошлых, настоящих и будущих.

- Куда вы меня завели, поиски Света?
- К Свету.
- И куда же я пришел?
- Ты это скоро узнаешь...

* * *

Развязка.
Должна быть развязка.
Я обещал ей, что не будет ни петли, ни психушки, ни запоя. Я достаточно силен чтобы выполнить это обещание.

Ну что ж – я уйду.
Это необходимо мне самому в первую очередь.
С самого начала мне не на что было надеяться. Так что нечему удивляться.
Но я пошел на это. Любить – так любить без оглядки при любом раскладе. И я ни о чем не жалею.
Во всяком случае, ей действительно была нужна моя помощь. А добрые дела, как и злые, когда-нибудь возвращаются.

Любимая и единственная, мне остается только процитировать собственные слова, сказанные при нашем первом расставании в позапрошлом году:
«Мне трудно поверить, что кто-нибудь когда-нибудь будет любить Вас так, как люблю Вас я.»
«Будьте счастливы.»

К о н е ц


Реховот, 14.3-12.4.2002