Синусоида настроения

Я вдохнул свежий весенний воздух и улыбнулся еще холодному, но уже по-летнему яркому солнцу. Настроение было отличным. Только что я поговорил с пожилой соседкой из квартиры напротив. Она больше не будет вызывать милицию, когда я врубаю d’n’b по ночам. С любым человеком можно договориться. Даже если это ядовитая старушка, для которой ругань стала смыслом всей жизни.

Воздух был пропитан запахом наступающей весны. Казалось, он исходил от людей, весело идущих по улице, распахнув куртки и не обращая внимание на сильный ветер, пытающийся разогнать тепло и вернуть холодную зиму. Я шел, нет, летел по утреннему городу, улыбаясь себе и прохожим, заражая их своей радостью, чтобы они в свою очередь подарили ее кому-то еще. Все было прекрасно!

Даже поездка на метор не омрачила мое настроение. Я ехал к нотариусу, чтобы исправить ошибку в доверенности, которую я заверял накануне. В адресе они написали улицу, город и даже область, но забыли указать дом и квартиру. Из-за такой мелкой, казалось бы, ошибки документ терял свою ценность, потому что доверенность была связана с этим самым адресом.

Юристы не тупые люди, быстро поняли свою ошибку, но так же быстро превратили ее в мою.

- Вы же проверяли все данные, прежде чем я распечатала оригинал.
- Да, но адрес везде был написан правильно, только в одном месте...
- Нужно было лучше смотреть! Это официальный документ, а не филькина грамота!
- А я то думал... И что вы предлагаете делать?
- Что-что, сделать новую доверенность. Хы, делов то.
- Отлично.
- Только естественно придется заново заплатить
- Что? Опять двадцать пять. Это же и ваша ошибка. Может тогда пополам заплатим?
- Да как вы со мной разговариваете? Вы что, из меня дурочку делаете?
- Да нет, не дурочку. А тупую безмозглую суку!
- Что???

Нужно было действовать. Очень легко вывести из себя человека, склонного к шизофрении. Толстая бабища как-то странно задергалась, когда дуло АПБ уставилось ей в лицо.

Мой надежный друг, пистолет Стечкина, всегда выручал меня в подобных ситуациях. Возможностью стрельбы очередями он больше похож на пулемет, чем на пистолет, но в то же время не привлекает внимания благодаря глушителю и небольшим размерам. Нет, он нужен мне не для самообороны. Это инструмент счастья. Синусоида моего настроения имеет очень большую амплитуду. Оно может упасть так низко, что я перестану себя контролировать. Пара таких срывов ужаснули меня своими последствиями и заставили придумать способ избегать этого. При малейшей угрозе такого упадка я поднимаю настроение искусственными способами. Сначала это была водка. Потом, боясь спиться, я придумал другой способ – причинить боль человеку, являющегося причиной срыва, – проще говоря избить его. Но это не всегда помогало. Иногда обидчик превосходил меня физически, а иногда был моим другом. Тогда я нашел новый и самый верный вариант – убить кого-то, просто застрелить и за одну секунду выздороветь. Лучше всего убить виновника, но если виновник – близкий человек, можно выйти на улицу и отправить на тот свет нескольких прохожих. Конечно, риск быть пойманым и понести наказание очень велик, но он – ничто по сравнению с тем состоянием, в которое я мог прийти.

Некоторое время я смотрел в глаза этой бесчувственной корове. В них читался только страх, страх перед своей смертью. Дура, да кому нужна твоя никчемная жизнь? Обычно в таких случаях я говорю всего одно слово. Просто хочется что-то сказать, чтобы смерть не выглядела такой бессмысленной, но много говорить как-то неприлично.

- До свидания.

Женщина встряхнула всем своим жиром и грузно упала на пол. Ее помощница громко завижала, за что поплатилась столь дорогой для нее, но ненужной больше никому вещью – своей жизнью.

- До свидания.

Я вышел из комнаты. В коридрое никого не было, видимо никто не обратил внимания на истошный крик. Это подтверждает ненужность только что ушедших людей.

Небо заполнилось облаками, и солнце уже не так часто радовало своей улыбкой. Погодка как назло не радует. Настроение исправилось не полностью. Какие-то отголоски ушедшей злобы иногда всплывали в моем больном мозгу.

Чтобы зайти в метро, нужно было миновать типичный несанкционированный хачевский рынок – кучу торгошей, оккупировавших станцию. Такое впечатление, что плата за метро – это не  карточка, а покупка пары носков или гнилых бананов, потому что быстро пройти мимо всего этого, ни разу не столкнувшись ни с кем, было невозможно.

Остановившись перед небольшой пробкой, создавшейся между двумя палатками, я бросил быстрый взгляд на какие-то шмотки, висящие слева от меня.

- Ээээ! Нэ прахады мымо, тарагой! Атлычные тубленки ис кожи.

Не подозревая, что эта реплика была обращена ко мне, я начал было пробиваться дальше, как вдруг почувствовал, что кто-то очень крепко вцепился в рукав моего пальто. Оглянувшись, я увидел перед собой небритое лицо здорового азера, выпучившее на меня глаза ис-под косматых бровей.

- Куда ты пашол? Я тэбэ скытку сдэлаю!
- Простите, мне не нужны дубленки.
- Пачыму нэ нужны? Всэм сычас холадно! Ты харошый парэн, я тэбэ ещо болшэ скытку сдэлаю!
- Посмотри на мою одежду! Разве похоже, что я покупаю ее у метро?

Раздражение опять закипало во мне. Увидив мои злые глаза, хач вроде отстал. Но когда я уже начал отходить, услышал брошенное в догонку ругательство. “Анан сычим!” По-русски это дословно переводится “Еб твою мать!”. У нас это выражение уже приелось и звучит просто как междометее, как “Черт!”. А на их языке это является личным оскорблением, как плевок в лицо, уйти просто так после которого нельзя. Я повернулся к торгашу и достал пистолет. Хачик не был таким испуганным как юристка, но и равнодушным его назвать было нельзя.

- Да, ладна, брат, нэ сэрдыс...

- До свидания.

Народ, толпившийся рядом, быстро оценил ситуацию, и вокруг сразу стало свободно. Еще двое жерножопых подбежали с соседней точки. Благодаря им мой стресс снялся окончательно. Стрельба на людях была для меня в новинку, но ни ментов, ни особо сознательных граждан вокруг не оказалось. Я свободно прошагал через рынок и зашел в метро. Настроение было исправлено и стремительно поднималось по синусоиде вверх. Да здравствует мое изобретение!
Дома я врубил на полную громкость Linkin Park. Пуля во лбу моей соседки не позволит ей нарушить мое наслаждение музыкой. Я снова счастлив! Завтра схожу к другому нотариусу и сделаю новую доверенность. Жизнь прекрасна! Papercut гремел так, что дрожали стекла. Даже батареи вибрировали, хотя возможно причиной этому были злые соседи. Ну и черт с ними, пускай привыкают. Им еще долго со мной жить.

Проходя мимо прихожей, я услышал звонок в дверь. Кто-то жал на кнопку, не отрывая пальца. Наверное, он давно уже так стоит. Я открыл дверь. Это оказался сосед снизу. Здоровый крендель, примерно моего возраста. Вроде нормальный парень, но мы с ним почти не общались – какой-то он слишком угрюмый всегда. Он что-то сказал, но я не расслышал из-за музыки. Неожиданно он вытащил из кармана складной нож. Я все еще не понимал, чего он хочет, когда острое лезвие выскочило наружу. Я посмотрел ему в глаза и не увидел там ничего, кроме ненависти, безрассудной ненависти.

- До свидания.