Губная гармошка

 Окно было широко раскрыто. Пахло осенью. С моря дул соленый
ветер. День только что уснул и нагрянул вечер, который постепенно переходил в ночь.
 По мокрому песку неспеша и качаясь шел русоволосый человек лет тридцати. Ветер нежно развевал его клетчатую рубашку то в одну, то в другую сторону, но он ничего не замечал. Он все время куда-то, а волны, бушуя, напевали старинную пиратскую песню.
 Пляж был пустой и немой. Все клонило в лень и дрему: и природу, и море, и небо. Но ему видимо не спалось, дома не сиделось. Ему просто хотелось побродить, остаться наедине с самим собою.
 Около часу он то куда-то исчезал, то снова появлялся, и вновь медленно расхаживал по берегу и даже не предпалагал, что из озчбшего окна низкого дома в шагах двадцати пяти от него, наблюдали за ним молодые, но тусклые глаза.
 Вдруг он направился в ту сторону, где стоял дом.
 - Постойте!- из окна раздался тихий мягкий голос.
 Он остановился и в темноте комнаты разглядел девушку. Она невольно удалилась, и ему показалось, что она больше не появится. Но он ошибся- лишь несколько минут спустя она выбейала на улицу и покорно стала перед ним.
 - Кто ты, невинное дитя?
 - Катя!
 - Почему ж не спишь?
 - Наблюдала за вами.
 - А зачем?
 - Просто так. Просто представилось, что вы мой возлюбленный.
 - Отчего ж ты так, ведь я тебе не нужен. Ты молода... Симпатична... Очень мила...
 - Да, но не любима,- сказала она и робко опустила глаза.
 Он подошел к ней и, крепко обняв, поцеловал ее душистые золотые волосы.
 - Можно... можно я с вами чуть-чуть погуляю?- спросила она.
 - Можно,- сказал он ласково и взял ее маленькую ручку.
 ...Они сели на высокий берег и начали смотреть на пенистые волны.
 - А у вас есть девушка? Или жена?- спросила она вдруг.
 - Нет.
 - Хотите я вас буду любить и ждать? Хотите я  буду вашей женой? Мне восемнадцать. А вам?
 - Тихо! Я прошу тебя, Катя! Тихо... тихо милое дитя!
 Она замолкла, а он достал губную гармошку и заиграл. Она не заметила, как уснула, а утром, когда проснулась, его уже не было- он ушел и не вернулся. Ушел, а на прощанье лишь на песке оставил свою губную гармошку.
               
9 мая 1999