Безумцы

Закончив проповедь, святой еще некоторое время стоял, воздев руки к небу. Затем он медленно перевел взгляд с белизны облаков на грязную кучу, копошащуюся у подножия холма. При ближайшем рассмотрении она оказалась людьми. Толпа завороженно молчала, потрясенная услышанным. Многие из собравшихся плакали, не стесняясь слез - слова, наполненные искренней верой, способны найти путь даже к самым очерствевшим сердцам. Другой возгордился бы после такого триумфа, но старец был одним из тех немногих, для кого смирение - не просто слово, кто доказывает силу веры каждым мгновением жизни, кто выбрал своей дорогой благочестивое служение Богу.

Благословив протянутых к нему детей, он продолжил бесконечный путь, где каждый шаг был шагом навстречу Тому, чей лик, выписанный на иконах, дарил надежду отчаявшимся, утешение страдающим, прощение раскаявшимся. Вновь посох стучал о каменистую землю, привычно качалась на боку дорожная сума, набитая нехитрой снедью, опять серая дорожная пыль садилась на латаные сандалии. Через несколько часов колесо солнца стало проваливаться в щель между небом и землей, наступали сумерки. Старик наломал сухих веток и развел небольшой костер, чтобы согреться среди быстро остывающих камней, щедро разбросанных по равнине неведомым сеятелем. Привычно читая молитву,  он наблюдал, как искры костра взлетают ввысь, стараясь прикоснуться к звездам. "Так и люди, - подумал он. Наш век короток, вера слаба, а число соблазнов велико. Мы стремимся в небеса, но теряем свет, горящий в душе и превращаемся в пепел".

Внезапно святой услышал чьи-то шаги. Через несколько минут, раздвинув занавес ночи, к огню шагнул путник. Когда он откинул волосы со лба, и костер позволил увидеть лицо пришедшего, старик упал на колени. Он узнал Бога.

Ночные духи пустыни наблюдали, как у огня сидели двое. Один - неподвижно-спокойный, другой - взволнованно жестикулирующий.

- Как же так, Господь? Я верил в тебя, я посвятил жизнь служению тому, что считал истиной, я учил людей, что праведная жизнь откроет для них врата небесные, а грешники получат заслуженную кару. Получается, что я прожил жизнь напрасно?

- Прости меня, мой преданный  воин. В этом мире я потерпел поражение. Как полководец, потерявший армию, я жду, когда враги придут свести счеты с обессилившим противником. Моих солдат не ждут награды и слава, их удел - страдание. Страдание при жизни, страдание после нее. Я благодарен тебе за верность, поэтому даю возможность уйти. Теперь ты знаешь все и свободен в выборе. Тысячи смогут удержаться от зла, под страхом наказания - рабы, боящиеся кнута. Сотни будут делать добро, ожидая награды - торгаши, мечтающие купить небо. Десятки будут действовать, ничего не ожидая взамен - добровольные марионетки судьбы.  Но как бы ты назвал того, кто действует,  согласно своим убеждениям, зная, что примет за это вечное страдание?

- Я бы назвал его безумцем, Господи...

У костра сидели двое. Старик, в котором медленно умирали вера, надежда и любовь смотрел на угасающий огонь. Ему казалось, что это последний свет во вселенной, и когда это пламя исчезнет, челюсти тьмы навечно сомкнутся над миром. Его собеседник задумчиво шевелил палочкой угли костра - время имеет значение для людей, но не властно над богами. Внутри Бога была бесконечность, там было все, и все длилось вечно - в том числе боль, стекающая кровью из пробитых ладоней, капли пота от палящего солнца и  мучительное умирание на деревянном кресте.