Если ехать долго по железной по дороге... газетная статья

Легко ли быть проводником в вагоне дальнего следования?

"Значит так, стажер. Поедешь в вагоне № 7. Понятно?" - тон начальника поезда не вызывает желания спорить. Вся бригада поворачивается и смотрит на меня с любопытством. Я сразу чувствую какую-то неловкость и желание раствориться в воздухе. "Не ерзай, - Вадим хлопает меня по плечу. - Нина Ивановна опытный проводник. Не пропадешь!"
Идет планерка. Перед каждой поездкой это обязательное мероприятие. На планерке распределяются вагоны, определяются обязанности, объявляются выговоры и благодарности и сообщаются последние новости о сошедших вагонах на том или ином участке железных дорог. Плюс к этому еще раз напоминаются правила безопасности и обязанности проводников. В эту поездку особых трудностей не предвидится. Восьмой и девятый вагоны идут "на тройку", то есть на два вагона получается три проводника. Им придется несладко. Да еще в шестом вагоне и в двух купе нашего седьмого до Москвы поедут дети, которые возвращаются домой с отдыха. Это уже хуже, но в принципе, терпимо: два купе - не весь вагон.
Планерка закончена. Расписываемся в журнале техники безопасности. "Андрей, сходи в ПТО за фонарем".  Нина Иванова решила "погонять молодого". "Дуй, - смеется Вадим. - Потом вместе пойдем, я тебя подожду". Мое появление в ПТО (пункте технического обслуживания) почему-то вызывает бурное веселье у аккумуляторщиков. Ничего не понимая и глупо улыбаясь, я расписываюсь, беру фонарь и выхожу на улицу. "Чего это они?" - спрашиваю у Вадима. Тот молча снимает с меня фуражку и показывает на кокарду. Там написаны три буквы: "ПТО". "Ну и что?" - продолжаю недоумевать я. "Нужно было фуражку снять. ПТО у них расшифровывается как "Помоги тупому освоиться". Такие фуражки только у стажеров да дублеров есть. В общем, посчитали тебя за "салагу", - разъясняет мне Вадим. - Да ты "салага" и есть. Ха-ха!" "Скажешь тоже, я что, зря во время студенчества здесь работал?" "Это когда было-то! Вспомнил! Теперь учись по-новому!"
"Охота к перемене мест" в этот раз привела меня на роль проводника пассажирских вагонов дальнего следования. Вадим - мой давний друг, еще со школьных времен. Будучи студентами, мы вместе летом уже работали проводниками (такое в свое время практиковалось). После института он так и остался в ДОПе (дирекции по обслуживанию пассажиров). Так что теперь он выступает моим наставником и опекуном. Наш поезд - № 171-172 "Пенза - Москва". Так что теперь мне вновь предстоит поездка по знакомому маршруту. Что ж, посмотрим, насколько изменились времена и нравы.
 
Поехали!

"Слава Богу, немецкий". Это первая мысль, которая посещает меня, когда мы подходим к вагону. Вагон № 7 немецкого (еще времен ГДР) производства. А он и комфортнее, и мягче на ходу, и в нем есть кондиционер, в отличие от наших, калининского завода. До сих пор с содроганием вспоминаю "прокрустово ложе" в купе для отдыха проводников калининского вагона, где в полный рост может улечься только карлик.   
"Пришел?" - Нина Ивановна встречает меня у "служебки". Она уже затопила титан и теперь убирает опилки.  "Осмотрись, а я пока тут с делами управлюсь". Захожу в "служебку", осматриваюсь, вдыхаю знакомый запах вагона. "Эх, золотое было время!" - вздыхаю. "Да, тогда было еще ничего, - подтверждает Нина Ивановна. - Сейчас гораздо хуже". "А что так?" - интересуюсь у нее. "Народ стал жестче, да и требования выросли, - отвечает она. - Впрочем, сам увидишь!".
Поезд подтаскивают к перрону. Открываем дверь и выходим. Будем встречать пассажиров. "Ты особо не суйся, - говорит мне Нина Ивановна. - Билеты я сама проверю. Стой, смотри". Хорошо. Стою, смотрю. Вот с шумом и гамом подходит толпа ребятни. Ага, москвичи. Отправляем всех к шестому вагону. К нам садятся только восемь девчонок. "Хорошо, что повзрослее, - комментирует напарница. - С мелюзгой хлопот не оберешься". "Да с этими, впрочем, тоже", - добавляет она немного погодя. Кроме москвичек, в наш вагон садится еще четыре человека. Один из них в весьма "теплом" состоянии, долго прощается с провожающими, обнимается - целуется, потом пожимает руку мне и пытается поцеловать Нину Ивановну. "Придумали тоже! - отмахивается та. - Садитесь, пассажир, и не хулиганьте. А то милицию вызову!" "Ну вот, - обижается тот. - Сразу милицию". С этими словами он скрывается в вагоне.
Тепловоз дает длинный гудок - сигнал отправления. Мы заходим в вагон, Нина Ивановна встает в дверном проеме с флажками. Двери закрываются лишь после того, как кончается пассажирская платформа. Поехали.

"Она принесет тебе чаю стакан, а потом уйдет в свое купе..."

Белинская. Иду в штабной вагон за чаем. Двое севших в Пензе пассажиров умудрились за время пути до Белинской выпить весь рейсовый запас чая. А это целая упаковка. И куда в них лезет? Ирина, проводник штабного вагона, удивленно вскидывает брови: "Уже все? Ну ладно, тогда возьми сразу пару упаковок, раз такое дело". Беру чай и возвращаюсь. Самое "интересное" в путешествии по поезду - это проходить через нерабочие тамбуры - "курилки". Если захочешь покурить, то даже без сигареты можно обойтись - достаточно лишь открыть дверь и сделать один вдох, этого достаточно. В сизом тумане, как привидения, двигаются людские фигуры. Да, без противогаза здесь сложновато.
Поезд идет, гремя по стыкам и раскачиваясь. Чай приходится носить по два стакана. Нина Ивановна ловко подхватывает сразу четыре и умудряется по дороге не пролить ни капли. Н - да, подзабыл я акробатическое искусство. Стучусь в купе к москвичам. "Нельзя!" - выкрикивает девичий хор. Нельзя, так нельзя. Несу чай дальше. "А вот и чаек! - это наши "любители чая", два здоровенных мужика. - Присядь, парень, с нами, отдохни. А то бегаешь, все бегаешь". "Работа такая", - пожимаю плечами. "Собачья у тебя работа, - делают заключение мужики. - То ли дело у нас на Ямале!" Выясняется, что они нефтяники-вахтовики. Сами родом из Пензы, приезжали отдохнуть домой. А теперь едут в Москву, к друзьям. "Потому и чай так любим, что на Севере работаем, - поясняет один, который помоложе. - Там без чая никакой работы". "Вернее, без чифира", - уточняет другой. Теперь понятно, почему у нас чая до Белинской не хватило.
В  Башмаково вагон заполняется до конца. Очередная проверка билетов, раздача постелей и чая. За окнами уже темно. Несу вахту в служебке, думаю о том, о сем. "Командир! - в дверном проеме фигура нефтяника. - Пойдем, посидим с нами, пропустим по маленькой. Расслабься". Отказываюсь: "Спасибо, конечно, но на работе я, мужики. Нельзя мне". "Как хочешь", - пожимает тот плечами.
Следом за ним возникает тот "теплый" пассажир, который сел в Пензе. "Парень, - вид у него просто заговорщицкий, голос понижен до шепота, - у вас водочки  нельзя купить, а? Я хорошо заплачу!". Надо же, человеку все мало. "Нет, - отрезаю я. - Водкой не торгую". Мужчина не верит. Препираюсь с ним минут десять. Наконец он уходит.
Внезапно раздается визг. С грохотом распахивается дверь первого купе и по коридору проносится "стадо слонов". Так! "Догонялок" мне еще не хватало! Делаю суровый вид и выглядываю в коридор. "Ой! - девчонки-москвички  притихают. - Извините". Со смешками, подталкивая друг друга, скрываются они в купе. Так и не уснули до утра. Всю ночь шастали по вагону. А Нина Ивановна  еще говорила, что взрослые.
Ряжск. Вадима не видно. Подхожу к его вагону. Так и есть, сидит у окна, подперев рукой голову, и спит. Стучу флажками в стекло. Просыпается, хватается за голову, и выскакивает из вагона. "Так и не избавился от студенческой привычки?" "Не-а, - улыбаясь, машет он рукой. - Никак не получается".
Едем дальше. Теперь уже осталось недолго. Девчонки, наконец, угомонились. Буди их теперь. Все без происшествий. Никто не хулиганит, не буянит, права не качает. На редкость спокойная поездка. На нужных станциях проверяем буксы, колодки и ремни генератора. По Моршанску, правда, немного задержались: в 17 вагоне обходчики обнаружили излом тормозной колодки. Заменили быстро, но проводнику влетело от начальника поезда. Проглядел.
В Подмосковье начинается обычная картина. На каждой станции просятся "зайцы". Не берем. С этим тут строго, себе дороже. Можно с работы "полететь" в момент.

..."Пальцы веером, зубы шифером..."

Вот и приехали. Москва. Казанский вокзал. Пассажиры высыпают в коридор и выходят на перрон. Девчонки хором говорят "Спасибо!" и с хохотом убегают к своим. Нефтяники прощаются за руку. "Теплый" пассажир, похоже, все-таки нашел где-то то, что искал. Он не "просох" ни на грамм. И ему все-таки удается чмокнуть Нину Иванову. "Ладно, иди - иди, - отправляет его она. - Герой-любовник нашелся". Вагон пустеет. Сегодня моя очередь оставаться в вагоне. Нина Ивановна уходит в город, а я начинаю заниматься уборкой. Надо все вымести, вымыть, поменять постели, а потом ждать отправки.
Управляюсь довольно быстро. Теперь можно расслабиться. Иду в вагон к Вадиму. Ставим чаек, распаковываем свои домашние припасы и устраиваем небольшой обед. До отправки еще четыре часа...
- Ну и как тебе работа?
- Привык уже. Работа, сам знаешь, не из легких. Последнее время еще и контроль усилили. Проверки, проверки и проверки. Бдительности требуют. Особенно после каждого взрыва начинается "построение".
- А как с деньгами?
- Деньги неплохие. Но... задерживают. Месяца на три бывает.
- У вас же "живые" деньги! И в свое время давали без задержек.
- То было в свое время. Сейчас почему-то с этим хуже стало.
- Странно. Тарифы повысили, а зарплаты нет.
- Да и люди более жестокие стали. У тебя все спокойно? Это хорошо. А то у меня один майор милицейский "пальцы гнул". Достал просто. Раньше как-то помягче к нам относились. Теперь нет. Те, кто в "СВ" едет, вообще за голову хватаются. Там о них чуть ноги не вытирают. "Пальцы веером, зубы шифером", вот такие пачки баксов, цепи золотые чуть не в руку - вот такие ребята сейчас в "СВ" катаются.
Вот такой он, "проводниковский хлеб". Изрядной долей горечи отдает. Но люди работают. Работают и не жалуются. Ведь любой проводник - романтик в душе. Они любят дорогу, любят это "рабочее путешествие", любят свою работу. И недаром пензенский ДОП-1 считается лучшим в России. Такого уровня обслуживания нет больше нигде. И это знает любой пензенец, хоть раз путешествовавший с нашими проводниками.

Андрей ДЕМИН.

Кстати

- В конце 90-х годов между Пензой и Москвой ходило четыре состава. Два № 51-52 "Сура" и два № 171-172 "Пенза". В 1998 году количество составов "Пенза" сократили до одного. Москва не смогла обрабатывать прежнее количество поездов.
- Для работы в фирменном поезде "Сура" отбираются лучшие проводники. Все они проработали на железной дороге не один год и отличаются работой без всяких нареканий.
- Самым дальним маршрутом для пензенских проводников является "Пенза - Владивосток". В пути проводники проводят две недели. Семь дней туда и семь - оттуда.