Они

Её рука в его руке, они неторопливо бредут по городу, наслаждаясь тёплым апрельским солнцем, присутствием друг друга, беззаботной дружеской болтовнёй. Их то что-то связывает, то что-то разделяет, но в этот вечер они оказались вместе и забыли обо всём и обо всех. Шаг за шагом они удалялись от прошлого, перебираясь в настоящее, где стало уютно и спокойно, и  где  они не думали о будущем.

Раньше она очень редко позволяла брать себя за руку, избегая такого простого знака человеческой близости, так же как избегала самой близости. В тот вечер она не отдёрнула руку, а уверенно вложила свою тонкую кисть в его надёжную сильную широкую ладонь, бережно сомкнувшуюся вокруг её руки. Она захотела ему доверять, она захотела стать слабой и хрупкой, превратиться в  доверчивого ребёнка и ощутить его внимание, заботу, мужскую силу, направленные только на защиту её существа. Может, от этого её рука немного похолодела, и он, почувствовав это, крепче сжал её ладошку. Она улыбнулась…


Разговор тёк, увлекая обоих, привнося в их отношения нечто новое, к чему оба так долго стремились, но чего им так мучительно долго не удавалось обрести.  Она внимательно слушала его, отмечала новые и воскрешала в памяти слегка забытые интонации знакомого голоса, и удивлялась, почему не умела слышать раньше, почему, когда он повторял сотни раз важные слова они не доходили до её  сердца и сознания, не рождали  где-то в глубине её существа этой странной волны, не задевали каждую клеточку её существа, не переворачивали всё внутри. Почему теперь, не прилагая усилий и  нарочно не прислушиваясь, она слышит  даже непроизнесённое вслух, почему? Слишком рано, или слишком поздно, или вовремя? Она прищурила глаза, улыбнулась солнцу, улыбнулась рядом идущему ему.


Он шутил, что-то говорил, она весело и легко смеялась, что-то отвечала. Лёгкий вечер, лёгкий смех, лёгкая душа, лёгкая дорога , всё такое лёгкое  и как будто невесомое, и  будто нереальное, как  лёгкий сон, в котором начинаешь жить, не замечая, что это сон. Это происходит в реальности или …? О чём думает он? Он весел, улыбчив, жизнерадостен, в его серых глазах отражается солнце. Но ведь он всегда был таким, очень редко они видела его другим. Степного волка, своё одиночество и боль в её присутствии он тщательно скрывал, а иногда даже забывал об этих  спутниках, временами терзавших его до головной боли и бескровных внутренних кровотечений. Часто он окружал себя людьми, забирался в гущу толпы, чтобы немного затеряться в ней. Он устраивал праздники и фейерверки, даже когда было нестерпимо одиноко, он всегда  умел зажечь глаза окружающих огнём жизни, веселья, радости, но его собственные глаза, бывало, при этом застывали в грусти. Но в тот вечер они светились тёплым ласковым огоньком, на который так хотелось полететь. Что он чувствует сейчас? Обременяет ли его её присутствие? Кто она ему – чужой человек, которому уже никогда не будет позволено заглянуть за стену, скрывающую от посторонних  глаз всё самое дорогое? Или же она теперь просто хорошая знакомая, с которой доставляет удовольствие поболтать и прогуляться в замечательный, пронизанный теплом и солнечным светом весенний вечер? Или всё-таки друг, которому не страшно  отдать часть себя и своего одиночества, и не жалко подарить и этот, и ещё десятки таких вечеров? Кто же она? Кто? Где он  хранит ответ на этот незаданный ею вслух вопрос?

Опять шутка, переходящая в серьёзный разговор, опять серьёзность, прикрытая шуткой. Она замолкает, прикрывает глаза,  опять широко их раскрывает и продолжает только улыбаться его словам, он продолжает нежно сжимать её руку, и они продолжают идти. На мгновенье ей кажется, что улица пуста, что весь этот огромный город пуст, что исчезли запахи, звуки, порывы ветра, что время остановило своё течение, что их прогулка будет продолжаться всю жизнь, но это её совсем не испугало. Рука, протянутая ей, она никуда не исчезла…


Он очень бережно, но крепко сжимает её руку, может оттого, что боится, что она вот-вот куда-то исчезнет, растворится  в чуть пыльном  городском воздухе, или растает как дымка, свернув за угол следующего дома. Может от того не выпускает он её руки, что не хочет ни на минуту терять её близости, её тепла, ощущения её присутствия, или оттого, что на душе становится так спокойно, потому что рядом идёт человек,  сердце которого бьётся и для него тоже. Вряд ли он когда-нибудь сможет подержать на ладони  комочек её сердца, и может, потому не выпускает её руки.   

Он тоже о чём-то думает, о себе, о ней, о них, об этом вечере, который хочется растянуть до бесконечности, о чём-то новом и пока непонятном, что жизнь подарила им …и ещё о многом другом. Мысли сменяют одна другую, внутри что-то шевелится, ворочается, беспокойно вздыхает, и пытается вырваться наружу, взорваться, загореться, увлечь за собой его самого и её, но, в конце концов, всё-таки не решается разрушить гармонию двух идущих рядом людей из уважения к этой гармонии, которой раньше не было. Но  не решается только сегодня. В полупризрачном будущем, скрытым за дымкой слов «потом», «завтра», «в следующий раз», существование которого для них стало естественным и несомненным, оно точно вырвется наружу, и позволит себе увлечь их за собой, обрушиться на них бурным потоком, смывающим границы сознания, разрушающим все стены,  которые в один момент потеряют свою основательность, прочность и строгость, которые пока ещё немного мешают им проникнуть друг в друга. Оно одарит их прохладой, энергией наполненных жизнью брызг, и им захочется ещё и ещё этого потока, этого бурного течения, этой жизни.


Может и хорошо, что ни один из них этого пока не знает, что они  пока сосредоточены на  равновесии, достигнуть которого пытались долгие месяцы, и даже годы, что они теперь не торопятся, а просто бредут по тихим улочкам любимого города от своего прошлого, через своё настоящее к своему будущему, в котором …