В защиту духовности

                Полищук Ирина

Теперь, когда зло подступило так близко, может быть, к каждому из нас. Когда на землях нашей, ушедшей в прошлое, страны-родины нет покоя. И даже в благополучных районах человеку часто не хочется выходить из дому, потому что он боится - ему не будет хорошо среди уставших, издёрганных людей. В транспорте, в магазинах, в учреждениях у него нет никакой уверенности, что ему не придётся испытать на себе чужое раздражение, чужое хамство, которое больше не считают нужным скрывать переполненные злом люди.

 Какой соблазн - от усталости, от неравной борьбы - сказать и себе самому - хватит, мне так хочется защититься от них, этих бесконечных человеконенавистников и согласиться на применение силы, сказать - да, пусть их заставят почувствовать на собственной шкуре то зло, что несут они в мир. Какой соблазн - защитить себя, своих близких, и главное, своих детей от ненависти, что изливается вокруг нас, изливается так долго, так несправедливо по отношению к нашей земле, не видно конца этой борьбы человека с человеком. В отношении наших детей, не согрешивших ещё, не виновных ни в чём, более всего проявляется наше сомнение, сомнение в силе духовности. Нам хочется в первую очередь защитить их, потому, быть может, мы любим сами и влюбляем наше будущее - детей - в имя панацеи сегодняшнего мира, в слово "Справедливость".

В тот момент, когда, может быть, больше всего не хватает в мире духовности. Когда откровение: "Возлюби ближнего" должно быть насущным. Как нам победить тьму, если, не умножая любовь? Продолжают  накручиваться витки, бесконечно продлевая цепочку: преступление-наказание-преступление... Мифическая справедливость порождает логику войны, мы как бы воюем, бесконечно воюем друг с другом, принимая законы нашего общежития, как договоры между враждующими сторонами.

Часто стоишь перед конкретным человеком и не под силу перебороть страх перед жизнью, переполняющий его. Логика мира приучила его защищаться, воспринимать мир как личную угрозу себе. Мир приучил его к тому, что просто так не любят. Что справедливость сама по себе не существует, что человека нужно к ней принуждать.

Две тысячи лет стоят между эгоизмом материалистов и христианской верой. Страшная эта цифра разводит нас на безумно большое расстояние. Между нами жертвенность первых христиан, богоборничество Евангелистов, муки Святых, искусство, вдохновлённое Библией, города, выросшие вокруг храмов, сложившиеся в современную Европу, история Руси - усеянной церквями, монастырями, с привычкой людей начинать всякое дело словами: "Господи благослови!", а заканчивать: "Слава Тебе, Господи!"

На Руси всегда так страстно, так истово решали для себя вопросы веры. Богочеловек или Человекобог - как много блестящего ума положили русские философы в поисках ответа - Мережковский, Бердяев, Ильин, Розанов, Вяч. Иванов, Вл. Соловьёв ..., каждый трудно, долго, аргументировано доказывал свои истины, и в первую очередь себе. Сколько прекрасных споров оставили они нам в наследство. Люди потрясающей образованности долго и кропотливо изучали место человека в мире. Великие любимые писатели до одного, трудно - всю жизнь - исследовали человеческие души, пытаясь понять, где же она искорка божья в нас, а где тьма. Так не просто и великолепно смотреть нам сейчас на эти муки, Достоевского ли, Толстого ли, Гоголя ли.

И с какой лёгкостью мои современники, и те же философы, и писатели, решают для себя эту проблему, не задумываясь, делают выбор. Как обидно быстро прервалась традиция русской духовной мысли, и снова пролегла, вернувшись, граница в 2000 лет между нашим временем и духовными исканиями начала века.
 
Духовность человека хрупка и во многом беззащитна, на то она и духовность. Кулачный бой не её метод борьбы. Она ранима, ей не ведома наглая, нахрапистая манера убеждения, свойственная современному миру. За то мы её и любим, и величаем её безграничную ценность. Может быть, она вообще единственная не позволяет нам скатиться до "животных ценностей", мы хранимы ею пока. "До времени".

Иногда так хочется обидеться на кого-то, какой соблазн бывает возненавидеть, и нет ни одного мирского аргумента, ни одного, чтобы сдержаться, обида перевешивает все доводы рассудка. Трудно, невыносимо трудно вспомнить в этот момент "возлюби ближнего", рассмотреть в человеке человека, тем более ближнего. Какое счастье, когда удаётся преодолеть гнев. Только потом, часто много дней спустя, убеждаешься - правильно, так и нужно было поступить. Как правильно оценить последствия любого своего поступка, предвидеть будущее? И едва ли не единственное, что может помочь,  - теплящееся в нас духовное начало, совесть, доброта - проявления живой нашей души.

Материальному опыту придаётся огромное значение, его изучают с детских лет, можно сказать, что каждый человек всю жизнь впитывает накопленные до него материальные знания. А как же опыт духовный, опыт необходимый, он тоже инструмент, и тоже инструмент выживания - выживания человеческого общества, дающий надежду, веру в возможность существования в братской любви, но что ещё важнее - это постоянный, бесконечный стимул развития, настоящего развития – духовного. Та планка, что всегда над нами, стремление к которой очищает наше ежедневное существование и облегчает обыденную жизнь.

Злые люди сочинили страшную выдумку о чисто материальном мире, исходя из неё, безусловно, страшно жить на свете. Тогда действительно зуб за зуб, и единственная возможность сосуществовать с другими - просто заставлять людей, принуждать быть порядочными (можно подумать, что это возможно). Но, к счастью, они просчитались. И каждый из нас, прорываясь сквозь зло окружающего мира, видит искры тёплой духовности. Когда больную умирающую соседку досматривают другие соседи, просто так, без прицела на квартиру, просто потому, что им жаль умирающую в одиночестве старушку; когда молодой человек, из "новых русских", в гололёд подбирает на улице совсем незнакомую женщину с годовалым ребёнком, у которого сломана ручка, мамаша неловко упала на собственного ребёнка, и этот посторонний им человек, забыв о делах, полдня тратит на поездки из хирургии в рентген кабинет и обратно, на очереди у кабинетов; когда проезжавший на мотоцикле мимо пруда паренёк, увидев провалившихся под лёд тонущих рыбаков, рискуя жизнью, спасает их, не может просто проехать мимо, а, отправив спасённых на попутной машине в больницу, исчезает бесследно и те его с трудом находят, чтобы поблагодарить. Не нужно мне говорить, что все эти три случая - чудеса, исключения, нет уж, увольте, такие чудеса происходят с упорством постоянства.

С радостью делюсь с вами воспоминаниями об этих трёх "исключительных" случаях. Какое прекрасное просветление даёт каждый всплеск духовной доброты, так мне хорошо становится, будто повеет реальной чистотой Духа.

А материальное переходит только в материальное. Сколько не колдуют учёные над неживым, пытаясь превратить его в живое (я уж не говорю в разумное), ничего у них не выходит. Подобное порождает подобное. И я никогда не верила и не верю, что если человека накормить колбасой до изжоги - то он тут же станет добрым и духовным. Нет, он станет сытым, не более того. Зло, если оно было у него в душе, никуда не денется, будет только хуже - вы развяжете ему руки, он использует время, освободившееся от труда по добыванию хлеба насущного, во вред себе и окружающим. Чтобы помочь ему по-настоящему, нужно будет долго и кропотливо приучать его к другой пище - к пище духовной. И как Вы говорите ребёнку: "Мой руки перед едой, чисти зубы - это для твоего же блага". Так придётся повторять: не убий, не укради, не позавидуй, не прелюбодействуй, почитай отца и мать и, пожалуйста, для твоего же блага, рассмотри в человеке человека, приучись видеть в нём ближнего, заметь в нём частичку Бога. Присмотрись: если Бог любит его, то, значит, и ты, если захочешь, сможешь, ну если не полюбить каждого, то хотя бы найти в нём то, за что его можно пожалеть. Даже жалость, даже простое понимание, сочувствие  могут начать великое превращение, которое приведёт к рождению духовности.
 
Конечно, духовность требует много труда. О ней нужно заботиться и лелеять её, как иначе. Сколько времени и сил тратит человек на уход за собственным телом. И какие крохи на этом фоне перепадают бедной нищенке - его душе. Разве она меньше нуждается во внимании, изломанная, исколотая наступающим на мир злом. Чем более несчастен человек, тем больше ему нужны силы духовные. Так печально, когда видишь, как человек настрадался, как покалечена его душа, и знаешь, и веришь - сейчас, именно сейчас, именно этому человеку духовность нужна больше всего другого, нужно поверить в её силу. Однако именно этого он и не может, мир держит его цепко, логика мира - логика наземной справедливости, логика мести, проклятая логика ненависти не позволяет ему простить. Он боится любви, заблуждаясь, считает её слабой, сознательно выбирает путь боли и самоуничтожения.

Верю - наш мир может быть духовным. Только так он может выжить. Бездуховность - это разрушение, вся ненависть, все войны в этом мире - прямой её результат, и этим путём можно дойти до страшной грани - до самоуничтожения. Противопоставить страшному этому исходу, дикому финалу разрушения, можно только духовность. Слабая и хрупкая она исключительно с первого взгляда, на поверку у неё сила безграничная. С основания мира идёт борьба: против оружия, тоталитарной организации государства, против изощрённых философий материалистов, против каждодневного наступления бытового эгоизма, против накопительства, жадности, против нахрапистости лжецов, против демагогии кесарей, против нищеты, голода, болезней - стоит она одна - духовность. Она выстояла несмотря ни на что, её не смогли одолеть, какие бы силы не прилагали. Птица Феникс - чепуха по сравнению с нею. Духовность нельзя уничтожить на земле – потому, что корни у неё не земные, ничем материальным её не объяснить, а, значит, и не победить. Любовь действительно непобедима и люди готовы ради неё жить, и человек способен на доброту вдруг в самый неожиданный момент, не преследуя никакой выгоды для себя.

Мы живём в трудное время, что уж лицемерить, тьма наступает, люди разувериваются в том, что чистота и счастье вообще возможны на земле. Трудности материальные заставляют людей думать о том - как хотя бы просто выжить, личный эгоизм не только оправдывается, становится религией. Практически не действуют уже и законы принуждения. Но не всё так плохо, как кажется на первый взгляд. Иногда я думаю: нас всегда убеждали, что только законы спасают нас от беспредела, и в какой-то степени можно сказать, что вот он, беспредел, наступил. Наказание, что уж греха таить, редко следует за преступлением. Да, преступлений стало больше, но всё же не правда, что каждый стремится стать преступником. Людей от тёмного пути хранят сейчас (и я думаю - на самом деле хранили всегда) в первую очередь не боязнь наказаний, а душевные качества. Я не потому не краду, что боюсь тюрьмы, а потому что не могу - моя честность срослась со мной; я не потому не ударю человека, что судья накажет меня, а потому что низость - причинять другому боль.

Когда-нибудь, я верю, наступит третье пришествие - воцарение духовности. Дух победит на Земле, человек осознанно примет единственный путь созидания, проходящий через живую душу. Это обязательно однажды случится и подтверждением тому - во веки веков сущая сила - зовущаяся духовностью.

И мне остаётся только пожелать, чтобы нас всех окружали как можно больше людей духовных, и тогда не будет на Земле зла, которое бы мы с вами не пережили.

Храни нас Бог от бездуховности!