Практикантка, ч. 6 фазиль спускается в долину

Когда  Фазиль спустился в долину, уже рассвело, но поселок еще пребывал в полусонном забвении. Только какая-то баба стирала на мостках, а рядом с ней восседал человек лет пятидесяти  с  внешностью  бывалого вампира, сжимая в узловатых пальцах самодельную удочку и, не мигая, гипнотизировал водную гладь..
Фазиль подошел к берегу и бережно вытащил из-за пазухи маргаритки. Когда оранжевые узницы были освобождены от несвежего запаха стариковского белья, они, казалось, встрепенулись, словно живые, когда же Фазиль опустился на корточки и положил цветы в воду, они прямо на глазах, стремительно раскрыли  пухлые бутоны и засверкали всей своей солнечной красотой..
- Фазиль. – куда-то в пустоту утвердила стирающая баба и удалилась  вглубь поселка, волоча за собой корыто с отжатым бельем.

Молодой человек огляделся по сторонам и, не увидев никого, кроме сомнамбулического вида рыбака, обратился к нему:
- Друг, не видал ли ты путницу с волосами пшеничного цвета?
Человек поглядел на Фазиля ввалившимися глазами, красными от полопавшихся сосудов, и прошепелявил:
- В срок втором году, на Митрофановском тракте, видал я такую путницу. Много лет с тех пор прошло. Я тогда еще молодой был. Но до сих пор помню. А всё от чего? Первую утреннюю рыбу каждый день ем: вот память и сохранилась. А путницу ту телегой сбило. Красивая девка была.

Фазиль собрал расплывшиеся вдоль берега маргаритки, и попытался выудить из рыбака более свежую информацию.
- Понимаешь, друг, я хочу знать – не видал ли ты сегодня, здесь, в долине, такую путницу?
- Клюёт. – сухо констатировал человек и резко дернул удочку; на большом, самопальном,  крючке, извивалась микроскопическая рыбка. – Похоже, на этот раз - карасик.
Он снял рыбку с крючка, разглядел со всех сторон и произнес, глядя в микроскопические рыбьи глаза:
- Будешь зваться Андрюшей, - после чего довольно небрежно швырнул рыбёшку в маленькое железное ведерко. – Каждая тварь должна иметь имя,  по возможности  отчество, а, в исключительных случаях, и фамилию -  сообщил человек Фазилю и протянул ему сухую руку, - Корней Иванович. Чуковский.

Фазиль окончательно понял, что столкнулся с типичным носителем хронического маразма, и уже было собрался уходить, но старик его остановил: 
- Евреев не любишь? Конечно, откуда в нашей местности евреи… А тебя-то как кличут?
      -   Фазиль. – буркнул тот.
- И что, отчества нет?
- Не важно.
- Хотя да, молод ты еще. – рыбак  закинул удочку. – Я вот тоже в молодости, как  ты, искал свою путницу. Но не нашел.  Иллюзии, фантазии… - он глубоко вздохнул, - А когда понял, что женщину матерьяльную любить нужно, было уже поздно. Так в иллюзиях и пребываю.

Фазиль отвернулся и тут увидел Гасу, который с понурым видом брел вдоль речки, волоча за собой лопату, которая, словно плуг, оставляла за собой в гальке неровную борозду.
- Гаса! – обрадовался Фазиль при виде знакомого пастуха. – Ты куда в такую рань с лопатой?
- Со мной еще кирка. И инструменты. – тихо сообщил Гаса, не поднимая головы. – В лес иду. Закопать кое-что надо.
- Я с тобой, хорошо? – с жалостью в голосе спросил Фазиль. – Помогу инструменты донести. Что-нибудь случилось?
Гаса ничего не ответил, молча отдал Фазилю ящик с инструментами и пересек речку по висячему мостику.
- Кстати,  - услышал Фазиль за спиной голос Чуковского и обернулся, - Если хочешь найти свою путницу, спроси у этого печального человека. Он знает. – и рыбак снова выудил какую-то извивающую мелочь, которой  принялся что-то нашептывать.

     Явное сумасшествие рыбака смутило Фазиля, и он не придал словам новоявленного Корнея Ивановича значения, а устремился за удаляющимся Гасой.
     По лесу шли долго. Гаса рубил колючие ветви орешника киркой, наотмашь, с диким остервенением, расчищая тем самым путь, и Фазилю то и дело приходилось  отпрыгивать в сторону, чтобы не попасть под горячую руку разъяренного пастуха. Печаль, в которой молодой человек нашел Гасу на берегу, исчезла, пустив на свое место агрессивную злость дикого зверя.
- Гаса, куда мы идем? – попытался завязать беседу Фазиль, изрядно уже уставший тащить тяжелый ящик с инструментами.
- Далеко идем. Зарыть нужно кое-что. – твердил Гаса, не добавляя к этим словам ничего более.
- Гаса, я устал, - наконец, сообщил Фазиль и опустил ящик в траву.
- Возвращайся в долину. Пойду один. – невозмутимо ответил Гаса и отрубил еще пару веток. – Дело у меня.
- А что зарывать-то собрался? – Фазиль сел рядом с ящиком и вытер пот со лба.

Пастух молча вытащил из кармана свернутый  носовой платок, из которого выпало что-то маленькое,  и тут же затерялось в высокой траве.
- Ай, - только и смог вымолвить Гаса, упал на колени и стал шарить по земле рукой.
- Что ищешь? – спросил Фазиль и тоже провел рукой в том месте, где вывалился неведомый предмет, но тут же почувствовал боль в ладони, - Черт! –выругался он, одергивая руку: ладонь пересекла глубокая кровоточащая рана. Молодой человек осторожно опустил вторую руку в траву, и вытащил на свет  зеленый бутылочный осколок.
- Слава Богу! – воскликнул Гаса при виде осколка.
- В чем дело? – возмутился Фазиль. -  Я руку пропорол, а ты радуешься. И вообще, откуда в нашем орешнике стекла? Такие вещи оставляют только пьяные туристы, каковых у нас отродясь не было.
- Не знаю, откуда это стекло, - ответил Гаса и выхватил осколок из ладони Фазиля,  - Но зарыть мне нужно именно его. Я слово дал.
- Пойду я, пожалуй. – Фазиль поднялся и в очередной раз проверил состояние маргариток.
- Зайди к нам, - посоветовал пастух, собирая свой скарб, чтобы отправиться дальше в путь, - У нас гостит докторша из города. Молодая, но ногу себе вылечить сумела. Сумеет и руку.

- Доктор? – встрепенулся Фазиль. –  С пшеничными волосами?
- С пшеничными, - грустно подтвердил Гаса, - И вообще…
Он подхватил ящик с инструментами и, не попрощавшись, ринулся вглубь леса.
         В долину Фазиль бежал. Он натыкался на суровые колючки ореховых веток, но не замечал этого, из руки неустанно сочилась кровь, но и это его не смущало. Счастье, великое счастье, к которому он так стремился, оказывается, было  совсем близко.
Напрочь забыв об окружающей действительности, Фазиль налетел на громоздкую спину Сёмы, который, словно баобабовый пень, возвышался над зеленым ворсом светлой лужайки и огромной своей ладонью сгребал алые ягоды земляники в   корзину. Повалившись на живот, Фазиль с ужасом подумал о роковой судьбе маргариток, но цветы оказались в сохранности, благодаря вековой броне подштанников.
    Сема заморгал белесыми ресницами и удивленно развел ковшеобразными руками:
- Фазя! Ты откуда, черт, свалился? – он поглядел на пиджак Гала и настороженно нахмурился, - Дед, что ли помер?

Логика вопроса была несколько расплывчатой, и Фазиль, ничего не ответив, поднялся на ноги.
- Ты сам-то, Сёма, чего тут делаешь?
- Да вот, влюбился я, Фазя, - вздохнул Сёма всеми своими неохватными легкими, - Гостинец собираю. Думаю, жениться мне пора. Вон ты – младше меня, а уже женат. И другие…Один я мучаюсь. Не нравятся мне местные девки. Я не люблю худосочных. К примеру, Кларка твоя, баба – что надо – и не дура, и работящая, а я бы, извини, на ней никогда не женился. Другая кровь в моих жилах течет. Мне объем нужен.
- Всем нам нужен объем, - согласился Фазиль и сел рядом с Семой, подмяв земляничный куст. – А где его взять – то, ежели нет?
- А может, и есть? – загадочно ухмыльнулся Сёма.
- Может. – не менее загадочно ответил ему Фазиль. – Ну что ж, пойду я.
- Так, значит, жив дед? – бросил вслед уходящему Фазилю Сёма и, не расслышав ответа, углубился в сбор своего любовного урожая.

Когда Фазиль с резвостью кенгуру выскочил из орешника, на реке уже было достаточно много мужиков. Они сидели рядком вдоль берега и все, как один, удили рыбу. Фазиля заметили, посыпались удивленные возгласы:
- Фазиль! Ты откуда? Что, с Кларкой тоже  жары не выдержали? Решили перебраться?
- Выдержали, выдержали… - отвечал себе под нос Фазиль, пересекая подвесной мостик.
Большинство же досужих рыбаков интересовал вопрос, почему на молодом человеке пиджак Гала, поскольку дедовскую медаль знали все: больше медали ни у кого в селении не было, а с пиджака старик ее никогда не снимал. На вопросы подобного рода Фазиль вообще не отвечал -  пиджак тянул за собой стойкую ассоциацию с подштанниками, которые, все-таки, где-то в далеких закоулках его совести, зеленели зловещим, обвиняющим в кощунстве, пятном.

Молчал один Чуковский, который все еще был здесь, тихо  отдалившись от сонма шумных мужчин, и чье ведерко уже раздулось от извивающихся мальков. Ранее, до сегодняшнего утра, Фазиль не видел этого странного человека, когда как остальное население их небольшого поселка было ему знакомо, но, тем не менее, молодой человек направился именно к нему.
- Корней Иванович, - обратился Фазиль к незнакомцу, который обернулся и посмотрел на него, как на душевнобольного.
- Как ты меня назвал? – с удивлением произнес он. – Какой я тебе Корней Иванович?
- Чуковский… - растерянно пробормотал Фазиль и, между прочим, подумал, что сегодня будет очень жаркий день.
- Не называй меня так. – грустно вздохнул человек, - Это я в прошлой жизни был Корнеем Ивановичем. А сейчас я – банальный Ахмед.
- Извините, если обидел вас, - пожал плечами Фазиль, - Но вы так представились сегодня  утром.
- О! – вздохнул Ахмед, - Сегодня утром была совсем другая жизнь, и в ней я был именно Чуковским. А если у тебя есть свободная минутка, я тебе расскажу свою печальную историю.
Свободной минутки у Фазиля не было, о чем ему постоянно напоминала трепещущая  плоть, но какое-то  внезапное уважение прострелило его горячее сердце, и он не позволил себе уйти. Он опустился рядом с рыбаком, и тот заговорил.