Глазами ребенка

Мне 5 лет. Я мечтаю о кукле с великолепной, тонкой, женственной фигурой, золотистыми кудрями и ярко-голубыми глазами с огромными, в пол-лица ресницами.

Детские мечты заперты теперь пылью в старом ящике. Роскошные дома с величественными мраморными колоннами, сотнями комнат и морским видом из окон хранятся в потертых сундуках детской памяти. Второй мечтой моей, по-детски странной и непостижимой, был стог сена во дворе: зарыться туда всем лицом и вдыхать аромат деревенской парной жизни с мальчиком из соседнего подъезда. Просто  верх неприличного девчачьего блаженства!

С годами фантазии мои не стали приземленными: «Господи, скорей бы урок кончился!» Размеренно, ежесекундно повторяла я, всматриваясь в новенький циферблат. Наедине с собой, дома, в шипящих стенах ненавистной школы, неистово отдавалась я страстно бурному воображению: 6-ти цилиндровые спортивные машины сменялись торжественными Роллс-Ройсами, печально причаливающими к облупившемуся подъезду нововыстроенной школы на кипучую зависть свирепых одноклассников, доводивших меня до яростного исступления одиночества даже в застенках собственного буйного сознания, толкая, пихая, смеясь, цепляясь, дергая, непрерывно ругаясь и дразня. Но во всех мечтах бежала душа моя к необъятной стройной Любви в шикарном костюме: дотягиваюсь бледно-розовыми губками до шероховатой щеки, дотрагиваюсь маленькой ручкой до легкого золота седины моего Альфонса, Кабальеро или Дон Кихота. Ох, сколько же их, родных, перебывало в моих горячих детских объятиях! Весь цвет светской монотонности: актеры, режиссеры, политики, бизнесмены, художники... Любое, понравившееся существо мужского пола, сразу же становилось объектом пристального, обожающего взгляда маленькой нимфетки с грустными ресницами и страстными мечтами. Пожалуй, нет такого светского льва на мустанге, не пропавшего в бездонных ярко-красных джунглях девственной фантазии моей. Однако я не была тупым непостоянством, как это кажется при первых строках. Юношеский период жизни прошел под знаком Первая Любовь:  Герой Эпизодический, доставивший море хлопот мне, моим необузданным желаниям и робкому тщеславию.

Чудо природы сие, которое так встрепенуло порхавшее на безоблачном светлом небе сердце, проживало по соседству. Было оно немногим старше меня, но казалось умудренным опытом, искушенным женскими ласками и губной помадой, ангельски кучерявым созданием. Именно здесь мое воображение разбушевалось, словно тропический ураган за полярным кругом. Продолжалась страдающая Любовь, доводившая до слезных потопов и изможденных криков средь бела дня, около года. Детективная настойчивость преследовала бедный объект любовной страсти на каждом углу. Естественно, мои чувства остались без ответа. Субъект наблюдений был доведен до крайности, так ему
надоела моя любовная навязчивость. В ход пошла тяжелая артиллерия в виде грузной маленькой женщины, его мамы. Мama, будучи женщиной властной и недалекой, сделала все, чтобы отбить у меня охоту охотиться на ее отпрыска.  Добилась она долгожданного покоя своим красноречием: бегать за мальчиками неприлично!  Если за убийство словом  лишали бы жизни, mama стала бы похоже на пахнущий грязными мужскими носками швейцарский сыр. Урок этот не прошел для моей женской чувственной натуры даром: буду отбивать таким образом своего сына; прекрасное нападение на большое тщеславие маленьких  дурочек! Убедившись в болезненной бесполезности Любви земной, я снова вернулась в теплые постели экранно-глянцевых любовников.

Честно говоря, мои отношения с мужчинами далеки от идеальных. Но как оказалось, без них душе моей и трепетному телу не прожить и дня. Когда я иду по улице, я всегда засматриваюсь на витрины и ускользающих «красавцев». Тогда вся моя уверенность и гордость сжимаются до крошечных размеров. Но снаружи я репей-феминистка, скорее всего срабатывает детское кокетство, а внутри все кипит, переливается, пожирает, поглощает со страстным аппетитом. Лица, волосы, губы, сигареты - мужчины, четкие фигуры, плавные движения. Лишь тонкий запах дорогого парфюма пронзает и злит женское тщеславие. Ни одна женщина не признается в любви к мужчине. Она скорее похоронит себя, смолчит, тихо всхлипнет, провожая взглядом уплывающую надежду. Гордость и женское начало не позволяют любить по-настоящему этих странных взъерошенных существ. Я не знаю примеров настоящей любви: пока их нет. А Ромео и Джульетта? Маленькие проказники, наделавшие много шума из ничего.
Прогуливаясь по улице, заглядываешь в каждое лицо противоположного пола. Карие глазки с трехдневной щетиной, седина и ястребиный нос, развивающаяся шевелюра и очки в золотой оправе спешат, проносятся, обнимают своих ревнивых непонимающих спутниц.  А ты все вглядываешься, жадно рисуешь цветастые картинки ночной страсти.

Самое радостное для меня событие - это, как и для любой женщины, городское битком набитое метро. Более развратного и непристойного вида транспорта, чем синенькие вагончики в подземельном царстве проводов и злых духов, пока не придумали. Публичные дома не идут и в сравнение с этой постоянной оргией: трутся, толкаются, обнимаются. А какое разнообразие поз! В автобусе такого не испытываешь. Только сейчас, только сегодня! Бесплатное эротическое представление! Стриптиз, где не увидишь обнаженных полных девиц и знойных африканцев! Здесь разыгрываются нешуточные минутные страсти. Пускай все ругаются, пускай жалуются. Однако это лишь маска, за которой скрываются удовлетворенные лица мужчин и женщин. Зачем нужен автомобиль?! На автостраде нельзя получить такого огромного удовольствия, как в этом дешевом вертепе под названием «Метро».

Разве не приятно, когда какой-нибудь Мефисто стоит рядом, нежно прижимая к дверям с надписью «Не прислоняться», когда чувствуешь его горячее дыхание, перемешанное с запахом дешевых сигарет и одеколона, когда его рука нечаянно касается бедра? Среди всеобщей толчеи и сонного гама можно разглядеть очень неплохие экземпляры.  Правда, невысокого роста, с сединой, бородкой и небритой щетиной, прилично одетого. Сначала жадно впиваешься глазами в жертву, он медленно поворачивает голову. Заметил! Дрожь, немного покалывает низ живота. Отвернулся. Снова продолжаешь атаку. Невидимая окружающим битва достигает апогея. Вы вместе.
О чем ты думаешь?

Сейчас выйду, он пойдет за мной. Оборачиваться не буду. Идет, чувствуешь его взгляд. Замедляешь шаг. Бородка останавливается тоже, потом смело подходит и... Стоп. Проехала свою станцию, а господин Незнакомец растворился в беспутной толпе. Но я уверена, что скоро его встречу. И, действительно, этой же ночью мы сливаемся в безумном экстазе моего безудержного сна. Да, вот и поезда отменили. Придется добираться на автобусе.

С годами пристрастия бренной девичьей плоти почти не изменились. Только мужественные объекты стали более приземистыми: учителя по математике, физике, истории, в общем, что ходило рядом перед глазами каждый день, маяча перед моей партой. Каждое слово, взгляд, нечаянное прикосновение теплой руки расценивалось как тайная -любовь с последующим глубоким намеком но-мы-не-можем-быть-вместе-и-все-же... Остаться после уроков, закрывшись наедине в лабораторной комнате, на столе среди дребезжащих колбочек и пробирок с бесцветно-белой жидкостью бешено любить и быть любимой.

Он: шепчет люблю!

Я: неистово отвечаю на его запретную любовь.

Дальше события развивались по очень интересному сценарию.

Он: делает мне самый ценный подарок, который мужчина только может сделать женщине (даже и неспелой) - маленького кричащего младенца с глазами молодой мамы и чувственным ротиком папы (должно же остаться хоть какое-то напоминание о содеянном, кроме крика еще!). Узнав, бросает на красный ковер директора и рельсы бесчеловечного осуждения.

Я: плачу, переживаю, опять плачу, постепенно становлюсь известной писательницей, получаю Нобелевскую премию в 20 лет, покупаю уютный домик в Ницце, где влачу несчастно-счастливую жизнь матери-героини, чиркая пером несколько бестселлеров в год (этапы сего становления в моих мечтах присутствовали, но в каком виде, не могу вспомнить. Давно дело было!).

Он: ищет, ищет, ищет. Потом все-таки находит, горько всхлипывает был-не-прав.

Я: выпроваживаю в дверь, слезы громко катятся и ударяются об пол. Прощаю бесстыжего, отвратительного, омерзительного, но милого и дорогого наглеца. Всем хорошо.

Теперь стоп. Непреодолимое желание стать известно богатой, тянется грузным составом дорогих домов и ошеломляющих гонораров с самого конфетного детства. Плюс обиды, оскорбления и побои, нанесенные изуверами-одноклассниками в счастливом школьном отрочестве. Поезд из славы и роскоши пронесся вихрем сквозь подростковую нелепость, плавно затормозив на моем студенчестве. На этой станции и пришлось пережить моей измотанной психике потрясение в виде неожиданного, последнего, настоящего тайфуна юношеской страсти. Обрушился он на курорте, когда я меньше всего ждала забытого легкого покалывания в области желудка и ниже.

Моим единственным заветным желанием было отдохнуть от  обыденной монотонности, серой сырости и наскучившего стона и скрипа. Ровно неделю царило райское оцепенение и упоение, какого девичье тело мое не испытывало никогда. Море, закат, теплый песок, брызги волн и шампанского,  безграничные поцелуи, объятия, ласки. Даже пожилые соседи, сидевшие рядом за столиком в столовой, корчась в кривой завистливой ухмылке, вонзали в нас взгляды жестокого неодобрения и снисходительности. Ну что возьмешь, курортный роман стареющего плейбоя и маленькой девочки. Море застыло: в стыдливом блаженстве и обжигающей неге. Даже сейчас, по прошествии нескольких лет со слезами на глазах вспоминаю я этот миг своей Жизни. Еще долго будет его образ воспламенять легкое покалывание в моем животе и ниже.
Иногда, во сне, он приходит ко мне: мы о чем-то разговариваем, обсуждаем, и, конечно же, придаемся  багровому огню Лунной страсти. Сквозь пелены сна чувствую каждое прикосновение, каждую ласку, каждый поцелуй. Мне не хочется переворачиваться на другой бок, так как сны мои почему-то исчезают, если я переворачиваюсь. Под утро кости затекают окончательно; тело нехотя начинает вставать. Зато улыбка не покидает меня весь дождливый день.

Этот  всплеск, яркий и живительный, не одинок в чреде прохладных будней. Как правило, все опять происходит лишь в моем воспаленном воображении и мечтах. Иногда я теряюсь: что есть реальность, что фантазии. С годами у большинства людей они вообще пропадают, теряются в темных коридорах сознания. Жизнь становится одноцветной, пустой. Отсюда все расстройства, в том числе  сексуальные. Правильней бы сказать, особенно. Человеческое воображение сужается. Представьте, узкий проход, много дверей. Одни открываются безо всякого труда, к другим не всегда и ключ подберешь. Это квартиры и дома: богатые и покосившиеся, роскошные с белыми мраморными колоннами и обшарпанные с дверками и облупившейся белой краской на крыльце. Бывает дом вроде бы приличный: белая вилла, крашенные ставни, а внутри - темные беспокойные комнаты. Также и сознание. Истина давно всем известная, кто-то подумает ишь не знали! 

Так вот. Фантазия. Будучи уже взрослым человеком, я по-прежнему пребываю в прозрачном мире своем. Создаю, разукрашиваю, вырезаю, в общем живу. Правда, мечты стали чуть меркантильней, отдают уж слишком нафталином действительности. Только одна мечта совсем не изменилась: стать писателем. Мчаться на 6-ти цилиндровой спортивной машине «Famous», увитой лаврами и разукрашенной призами, мимо пьедестала «The Great Me». Со скоростью 25-го кадра сменяют друг друга в моей постели политики, бизнесмены, миллионеры и прочие биллы гейтсы; по воздушно витому автографу пера «Parker» на чековой книжке дома превращаются в уютную квартиру на Монмартре с завтраком из круасанов и обжигающего сердце и мягкий язык каппуччино.

Наверное, такова учесть всех писателей. Разрываться между реальностью и действительностью. Зачем так грубо разрываться? Балансировать на канате без страховки, звучит музыкально приятно. Или, например, плыть против знакомого течения Жизни, погружаясь то и дело в заросли собственной фантазии, блестящей, светящейся, легкой. А на грешные водоросли проблем, постоянно окутывающих хрупкие руки, смотреть надо сквозь пальцы. Проблемы, хотя и скользкие, все равно отлипнут. Повернув голову, увидишь желтый Солнечный диск в зеркале мутной воды.