Про мою боль...

И еще один день…и еще. Проходят пустые, безличные. Обрывки того, что все называют жизнью. Жалкая пародия, серый мир.
Постоянная пелена перед глазами прерывается образами. Они проносятся передо мной как слайды из проектора, который был у меня в детстве. Цветные и черно-белые, разные. И в каждый слайд затягивает, как в омут. И в каждом можно утонуть, как в океане. Океане тоски, океане боли.
Тупая, ноющая боль. Иногда удается забыться, она вроде отступает, о ней не думаешь. Потом возвращаешься, с неуловимостью волн, накатывающих на берег.
Я просто плачу…
Просто, почему просто? Я плачу!
Как раненое животное, мне надо бежать, ехать, уходить, чтобы никто не видел мокрых от слез глаз. Быть может, это не слезы – это идет ледяной дождь, свинцовыми каплями разрывая тишину.
Посмотри в мои глаза. Не бойся. Тебе не будет так больно, может, ты почувствуешь, как мне неуютно на этой земле? Может, просто отведешь взгляд. Попытаешься, что-то прочесть и не сможешь. А, быть может, я увижу отражение себя? Посмотри мне в глаза…
Сигареты переносят из мира материального в мир блаженства.
Сигареты – последняя зацепка в мире блаженства, откуда все равно дорога одна – на смятые простыни, под сень серого потолка. Ленивые струйки сигаретного дыма скользят перед моим взором.
Когда берешь в руки бокал, почти до краев наполненный шампанским, и смотришь сквозь него на окружающий мир, мир перестает над тобой куражиться и насмехаться. Мир превращается в карусель забавных физиономий, растянутых, аморфных и, самое главное, безобидных улыбок чеширских котов и рыжих клоунов. Именно такой мир хотя бы в какой-то мере устраивает многих, особенно тех, кого с утра до вечера окружают оскаленные морды, брызжущие слюной и нетерпением. Такой мир устраивал и меня. Фокус с шампанским искупал существование самого нежеланного для меня дня года – бестолкового и раздражающего дня рождения, влекущего целый ворох мыслей, отвратительных и сухих, как увядшие цветы.
Сейчас я вспоминаю приятные моменты своей жизни – как луч света, как солнечный зайчик. Они вспыхивают в моей голове, освещая все вокруг. Если бы я смогла вернуться обратно… Что бы было? Не знаю. Мы никогда не возвращаемся обратно. Это великий дар нам. И великое наказание.
Вечер катился под гору. И глядя сквозь призрачность темного стекла, я вижу не бетонные растрескавшиеся ступни крыльца, а причудливую пляску нездешних звезд, слишком крупных и неестественно ярких. Пелена завораживает. Но не успокаивает. Наоборот. Ее негодование, внезапно возникнув, застывает, запомнив все уголки души, расширившись до невероятной боли. Оцепенев, я стою у немого окна, представляя себя такой же никчемной и смешной, как перевернутое небо.
Разве можно считать дни – это вечность!
Внутри разливается леденящая душу пустота, все становится таким мизерным и не имеющим никакого значения…
Бессмысленно будет тянуться время, я жду, верю, что ты придешь. Пусть буду глупой и смешной, как Ассоль, но я дождусь…
Весь мир стал призрачным.
Что ждет впереди?…


Тихая грустная музыка… Монотонное чтение молитвы… Тишина… Мертвые не плачут.… Не плачу и я.… Нет слез.… Только злость, звериная ярость и тупая боль…

Надо просто до ста досчитать и забыть…
Сто один…


То, что внутри, не отражается на том, что снаружи. У моей боли есть имя. Но я вам его не скажу.