*** Не идите навстречу страху

Не идите навстречу страху. Бегите. Вы, кому долгие годы, угрюмые зимние месяцы грезился сырой асфальт на заре. Вам, кому окружающая реальность скупо и без вдохновения твердит ежедневно – ты один из многих. Не верьте и не слушайте. И даже если вы сами вдруг почувствуете это – бегите.  Садитесь в автобусы и электрички, езжайте за кольцо. Там, там, среди пыльных пустырей, где белый песок, жаренный ласковым солнцем покрыт грозными следами ночных бродяг, там каждый столб неоднократно помечен дикими и домашними псами. Гляньте – вон они лежат в тени гаражей, высунув языки и скаля окровавленные клыки. Иногда, в полнолуние, они внезапно впадают в бешенство, и, прижав уши, задрав головы и вытянув шеи, принимаются в диком беспокойстве лаять и выть на небо. Они воют на луну, такую бессмысленную и манящую, на недостижимые звёзды севера и сияющие звёзды востока, на ночные окна, холодные и одинокие, на свой собственный вой, который пугает и вгоняет в дрожь их самих, заставляя от страха лаять и выть всё громче и яростней, пока, наконец их собачьи глотки не выдерживают, и голос не покидает их. Потом они ощетинивают шерсть, и,  поджав хвосты, один за другим, исчезают в темноте, сверкая красными зрачками. У немногих слышавших такие оперы – виски седели за время одной ночи, а сон навсегда превращался в горячий кошмар.  Да, окраина не любит сентиментальности. Здесь вас запросто раздавит трёхмерная геометрия многоэтажек. Как кузнечика танком. Здесь город смеётся над вами, здесь в воздухе стоит цементная пыль, здесь утробный кашель строительных машин сводит с ума всё живое. Здесь тяжело и устало вздыхают трубы фабрик. Здесь пусто.
Но смелее идите дальше! Через пустырь, блестящий на солнце битыми стёклами, мимо обезумевших бетонных домов под раскалённым небом, упрямо наводящих на мысли о суициде, не обращая внимания на песок, попадающий в ваши ботинки. Не обращая внимания ни на что. Ведь мы, те кто хоть раз в жизни видел луну и звёзды в луже талого снега под ногами, те, кто поняли, что и эти звёзды и эта луна и эта лужа без нас – ничто, те, кто встречая их – глупых и самоуверенных улыбается и тихо проходит мимо, глядя в землю, те кто говорит шёпотом сам себе «Ничего, ничего», те, кому сама смерть, заглядывая в лицо, дышала полярным холодом, мы идём дальше. Мы не останавливаемся по пустякам. Мы идём мимо.
Мы подходим к подножию холма. Я не знаю, откуда здесь, на юго-западе появился этот холм. Может это какая-то насыпь, так и не нашедшая применения, может это курган Тамерлана, глядя на который он разговаривал с душами погибших воинов, может что-то ещё. Не знаю. Мы поднимаемся на самую вершину, садимся, скрещивая ноги, щурим глаза от солнца и пристально вглядываемся вдаль. Под нами – Город. Над нами – небо. В нас – молчание.
Смотрите и ждите. И Город покажет, как белыми горлицами вспархивают над ним души умерших, и кружатся над ним, прощаясь. В Москве это происходит практически каждую минуту. Проводите их и попросите прощения.  За всех. И помолитесь.
А Город пускай живёт своей жизнью: покрывается пустырями, плачет кислотными дождями, шумит автострадами. Пыльные ветры подворотен будут притягивать сюда новых романтиков. А я ещё посижу на холме, подышу твоим странным сладким запахом, ещё раз повторю шёпотом «Ничего, ничего», встану и пойду домой, оставив вас одних.

По вечерам ты возвращаешься в свою одинокую комнату, ложишься в кровать, кладёшь ладонь под голову, укрываешься одеялом и засыпаешь. И старый, полинявший плюшевый мишка, которого подарили тебе ещё в детстве, ласково смотрит на тебя, гладит лапой по головке и просит не плакать.