У меня зазвонил телефон

Ровно в девять ноль-ноль за окном взревел экскаватор, - кто-то явно заботился о других ближних, не имеющих будильника. Ладно бы, взревел и замолк, так ведь нет: он решил добудиться даже до меня! Через пару минут спать под это гудение, лязганье и тарахтение стало невозможно и пришлось-таки проснуться. Господи! А я-то мечтал отоспаться… Специально загрузил встречами понедельник и оставил на пятницу только одного, не слишком важного клиента. (В работе рекламного агента просто необходимы такие «разгрузочные» дни, если, конечно, нет желания пораньше сойти с ума). Да уж, лучше бы мне быть сегодня в конторе! И что здесь менее противно: слушать завывания экскаватора или изворачиваться перед начальством по поводу отсутствия встреч на целый день?
Пропал «выходной»! И пойти некуда, так как все знакомые на работе, а просто без цели шляться я не люблю. Разве что, в кино. Кстати, давненько я что-то не посещал кинотеатров… Но судьбе было угодно поиграть со мной: стоило только мне принять какое-то определённое решение, как вдруг за окном что-то громко звякнуло, гулко лопнуло, и через мгновение наступила тишина. Она стремительно накатила волной, заложив уши и смыв проблески желания куда-либо выходить из дома. Жаль, поспать больше не удастся: сон, естественно, перебит, но всё же можно и, бодрствуя полежать на диване, поплевать в потолок и не думать о проблемах рекламного бизнеса. По-моему, давно настало время пособирать камушки…
Что я из себя представляю? Трипятидцатилетний холостяк с однокомнатной квартиркой (именно так, в уменьшительном виде), с не очень-то высоким окладиком старшего (!) агента, с начинающейся лысинкой. Без дачи, без машины, без надежд на будущее и без очень многого другого. С кучей знакомств и без единого настоящего друга. С пятилетним стажем влюблённости и без взаимности. Ну и так далее… Остаётся только вздохнуть и сделать вывод, что от самокопания здорово портится настроение; лучше уж заняться чем-нибудь иным. До сборов на встречу времени ещё предостаточно, и можно почитать в надежде, что удастся всё-таки заснуть. Но ведь это надо вставать, выбирать книгу. Почему стены становятся прозрачными? Или я засыпа…
Телефон зазвонил вовремя: до выхода осталось несколько минут, так что можно было не спеша переброситься парой фраз. Кто же, интересно, знает, что я сегодня дома? Нет, голос этой девушки слышал я впервые:
- Алло, ты уже давно встал? А я, представляешь! только что. Пол ночи не могла заснуть, всё думала, думала… Как верно ты вчера заметил, что счастье – это гоночная машина на полном ходу и что, если не уверен, лучше остановись и сойди. Вот я пыталась решить: как, сумею ли пройти все виражи? Решала, решала… А потом даже представила, будто и в самом деле сижу за рулём, ты – рядом, и такая извилистая дорога впереди… Знаешь, как жутко стало! - Я не сразу понял, что сие предназначается не мне, а потом как-то неловко было перебивать, а просто бросить трубку я почему-то не догадался. Стоял и слушал; девушка же продолжала: - Жутко-жутко. Вот, думаю, не туда сейчас поверну, и полетим мы в тартарары… Нет, ты не смейся! - неожиданно обиделась она, хотя я и не собирался смеяться. – Я ведь не за себя испугалась. Правда-правда! Ну, разве, чуточку такую малюсенькую. Главное, подумала, тебя могу угробить. Веришь?
- Да, - зачем-то ответил я; впрочем, она говорила так убеждённо.
- Вот. И тогда я решила, пусть. Пусть всё идёт так, как идёт, а я всё равно не остановлюсь. Хотя бы потому, что не хочу терять тебя. Просто всегда буду знать на будущее: если вдруг почувствую, что лечу в какой-нибудь там кювет, изо всех сил постараюсь вытолкнуть тебя, чтобы ты остался жив, а мне самой будет уже на всё наплевать. Правильно?
- Наверное, - не совсем уверенно согласился я, и девушка насторожилась:
- Алло! Лёша, это ты?
- Вообще-то, да, меня зовут Алексеем, - подтвердил я.
- Алёшка, кончай придуриваться! - закричала незнакомка. – Я всё равно знаю, что это ты. Уж твой-то голос ни с кем, ни с кем не спутаю.
- Ой, ли? - я попытался выразить иронию, но она, похоже, поняла её по-своему:
- Да-да-да, ни с кем! Неужели ты до сих пор не простил мне ту дурацкую выходку? Ведь я же просила уже прощения вчера! Хочешь, могу и сегодня попросить. Хочешь?
- Хочу, - отозвался я, заинтригованный. – Только, пожалуйста, с детальным изложением событий. Чтоб получше запомнить. На будущее.
- Хорошо. - Она на секунду задумалась. – Алёшенька, дорогой мой! Я больше никогда не буду швыряться кастрюлями с борщом, даже если буду варить его тебе всю оставшуюся жизнь, а ты откажешься есть перед самой моей смертью! Теперь я прощена?
- Сейчас подумаю, - сказал я и повесил трубку. Вот так, пусть перезванивает своему Алексею и объясняется с ним поновой. А мне давно пора выходить.
Я задержался ещё не больше, чем на пол минуты: не люблю скучать в дороге, поэтому быстренько выбрал из книг стихи Киплинга (британское издание 1926 г.) и уже собирался хлопнуть дверью, когда телефон вновь разродился звонками. Мог, конечно, позвонить кто угодно, в том числе и мой клиент, но это была опять та девушка.
- Извини, Алёшенька. У меня тут кот прыгнул на телефон. И как там поживает моё прощение?
Прикажете снова бросить трубку? Убежать из дома? Возможно, так было бы правильнее всего, только в тот момент мне не показалось. Наоборот, захотелось помочь, но чем? То, что я придумал в следующую секунду, умным не назвать даже с натяжкой, однако всё произошедшее ранее и без того выглядело уже достаточно глупым.
- Хорошо, - сказал я. – Последнее тебе испытание, если выдержишь.
- Выдержу-выдержу-выдержу! - обрадовалась она.
- Тогда слушай. Сейчас ты встанешь на правую… нет, на левую ногу и медленно, с расстановкой произнесёшь по порядку мой номер телефона, имя-отчество и фамилию. - Попробую объяснить всё ТОМУ Алексею, решил я. – Согласна?
- Конечно! - Она ничуть не удивилась; знать, у её возлюбленного хватало тараканов в голове. А меня в следующее мгновение она поставила в тупик: все произнесенные ею данные до сего мига я считал исключительно своими. Могла сойтись фамилия, Бог с ним, и имя-отчество, но при этом ещё и номер телефона?! Честно говоря, я здорово растерялся, замешкался, и в наступившей паузе где-то высоко под потолком часы пробили половину первого. Ё-моё, я же опаздываю!
- Алло, Лёшенька! Где ты пропал? Ты прощаешь свою глупую Анжелику?
- Анжелочка! - (надеюсь, я попал в её тон) – Мне некогда. Я убегаю. Мы с тобой вечером поговорим, ладно?
- Ладно-ладно-ладно! - Она кричала ещё что-то, но я уже не слушал, бросил трубку, даже не пытаясь попасть на аппарат, и вылетел из дома метеором. Теперь придётся тратить пятёрку на такси до метро…

Опоздать на семь или на девять минут – разницы особой нет, поэтому я не стал бежать вверх по эскалатору, а спокойненько стоял себе и в сотый раз перечитывал The «Mary Gloster», уверенный, что наверху-то припущу во все лопатки (благо, народу немного) и, может быть, отыграю эту пару минут. Однако ж, не успел я сделать и четырёх шагов, как дорогу мне преградила невысокая блондиночка в несколько вызывающем цветастом костюмчике. Выглядела она не старше двадцати пяти, и, вглядевшись повнимательней, я понял, что не прочь опоздать ещё минут на десять. Блондиночка же буквально вцепилась в меня, выстреливая почти без пауз:
- Здравствуйте, Вы – Лёша? А я Анжела. Зря Таня бросила – из неё бы вышел хороший художник. Во, глаз! Один раз описала мне Вас, и я сразу узнала. Правда-правда! Хорошо, что я пришла пораньше, и Вам не придётся ждать три минуты. Ой! Спасибо, Вы принесли. Огромное-огромное! - и она практически вырвала томик Киплинга из моих рук. – Я быстро верну. Вам ведь пока не нужно?
Если бы кто-нибудь спросил меня, что происходит, он поставил бы меня в глупое положение, поскольку ответа я не знал. Но спросить было некому, а в глупом положении оказался я и без того: какая-то незнакомка, пусть и симпатичная, только что отобрала у меня одну из дорогих книг, но при этом совершенно не собирается сматываться, несёт чушь и смотрит на меня глазами, полными благодарности. Если нынче так совершаются ограбления, мы явно двигаемся к прогрессу! Впрочем, по-настоящему, книга не настолько ценная, чтобы устраивать из-за неё подобный балаган.
- Извините, девушка, - удалось мне, наконец, выплыть на поверхность этого словесного потопа. – Вы уверены, что не ошибаетесь?
- Нет-нет-нет… то есть, да… то есть, Вы ведь Лёша? - (пришлось согласиться, что кое-кто зовёт меня так). – И потом Таня Вас так точно описала… Я нигде не могла найти стихи Киплинга. Для реферата. И Таня сказала, что сегодня Вы привезёте мне их одолжить, и назначила встречу здесь. То есть я назначила… то есть…
Мне пришлось сделать предупреждающий жест, чтобы остановить начало нового потопа:
- Ничего не понимаю. Кто кому назначил встречу?
- Таня… То есть, я через Таню… То есть мне так удобнее… - девушка всё больше и больше скисала. – Я ничего не понимаю, но она сказала… Извините, - с убитым видом протянула она книгу.
Мне стало жаль её (девушку, конечно). В крайнем случае, книгу я мог и совсем подарить (пусть даже и раритет), но хотелось хоть что-то понять. Ведь ни одна из знакомых мне Тань, Оль или Свет не могла предвидеть, что я окажусь сегодня здесь. Тем более, подняться я должен был десять минут назад. И тем более, Киплинга я прихватил совершенно случайно! Значит, либо девушка врёт, либо… получается форменная чушь. Правда, оставалась ещё надежда на ошибку:
- Анжела, пожалуйста, напомните мне фамилию Тани.
- Загордецкая… - Второй такой Тани не сыскать во всём нашем городе.
И сразу всё стало на свои места. Я сказал о городе? Я ошибся. Второй такой человек не отыщется, наверное, во всём мире. Чудное сочетание безалаберности и желания решать всё за других, гармоничное слияние излишнего самомнения и детской наивности – это всё про неё, про тридцатилетнюю женщину, про мою старую любовную рану, про Татьяну Свиридовну Загордецкую. Год назад она бросила художественное училище только потому, что один из профессоров позволил себе усомниться в глубине её таланта. Она, видите ли, думала, что вся профессура возмутится поступком знаменитой посредственности, и ей, Татьяне, преподнесут извинения. Не возмутились и не преподнесли, а она с тех пор и карандаша  в руки не берёт. Теперь же, видимо, Танька договорилась за меня с Анжелой, мне об этом сообщить забыла, а то, что мы не виделись уже недели полторы, значения для неё не имело.
- Господи, Анжела! Не буду Вам ничего объяснять, это слишком сложно. Книга Ваша, прочитаете – отдадите. Давайте запишу куда-нибудь свой номер телефона.
- А у меня есть. Таня дала.
- И Вы не позвонили уточнить?!
- Но ведь Таня сказала.
- Действительно… - Я, кажется, опять ошибся насчёт второго человека в мире. Но какие же покровители свыше у этой девочки, если так ловко привели они меня сюда с Киплингом!
- Вы никуда не торопитесь? - начала, было, Анжела. - Я могла бы предложить…
- Нет-нет! Я улетаю! Меня просто не должно уже быть здесь, -  последнее я докричал уже на улице. Теперь даже не спасает и такси…

Встреча не состоялась благодаря моему опозданию, и клиента я упустил. Начальство, конечно, позудело по этому поводу, но ведь на то оно и начальство. Клиент не из важных, сумма контракта нищенская, и потом, в рекламном бизнесе работы всегда хватает. Так что переживать было не о чем, и вернулся я под вечер домой, хоть и усталый, но в приличном настроении. Едва отворил я дверь, телефон отсалютовал мне серией коротких звонков. Пришлось пробежать в комнату, не разуваясь.
- Лёшка? Это Загордецкая. Ты дома?
- Нет, - отозвался я. – Говорит автоответчик.
- Ладно, я скоро зайду.
- Жду…
Танькино «скоро» могло растянуться от полу часа до двух недель включительно, но я всегда верил ему и честно ждал. Хотя за последнюю пару лет веры поубавилось. Ладно, подумал я, успею хоть отдышаться до её прихода. Однако ж всегда стоит помнить, что неожиданности так просто не кончаются, обычно они имеют продолжение: не успел я положить трубку, как раздались три резких и коротких звонка в дверь; так звонила только моя любовь.
- Привет. Ты удивлён?
- Очень. У тебя что, радиотелефон? - Я знал, что телефоны-автоматы во дворе, как всегда не работают, да и не стала бы Танька звонить по автомату. Но она лишь огрызнулась:
- Вечно ты со своими дурацкими вопросами! - В очередной раз мы не поняли друг друга; и вот так уже пять лет… – Что стоишь! Предложил бы даме чашечку кофе и кресло. - Она, тоже не разуваясь, прошлёпала в комнату и развалилась на диване, задрав свои красивые ноги в джинсах и сапогах на спинку стула. – Я так умоталась! Налей, правда, кофейку.
- Подожди, я сам только вошёл. Сейчас приготовлю…
Кухня давно требовала ремонта (или, как сказала бы Танька: взывала к ремонту), но постоянно чего-то не хватало: то денег, то времени, а то и элементарного желания. В ожидании кофе я сидел, разглядывал начавшую лупиться краску и вполне серьёзно обдумывал, в какой бы цвет покрасил стены, если бы вдруг свершилось чудо, и я собрался, наконец, покрасить их.
- У тебя телефон не работает, что ли? - высунулась из комнаты Танька.
- Только что работал.
- А сейчас нет. Жалко, надо было позвонить.
- Так позвони по своему радио. Или дорого?
- Иди ты! - снова огрызнулась она и скрылась, чтобы через секунду появиться опять: - Как там кофе, готов?
- Ага, иди на кухне попьём. Лень таскать, я ведь тоже умотался.
- Ладно, чего от тебя ждать!… - Со вздохом уселась она на расшатаный табурет и вдруг хлопнула ладонью по столу: - Чуть не забыла. Сегодня четверг?
- Пятница.
- Жаль. Как же я забыла! Одна девочка хотела попросить у тебя Киплинга.
- Если её зовут Анжелой, - успокоил я её, разливая кофе, – то уже попросила.
- Да? - Танька подозрительно глянула на меня. – Она сама позвонила?
- Ага, - соврал я. Стоило ли вдаваться в подробности…
- Ну, и слава Богу… Знаешь, у тебя по-прежнему чувствуешь себя так легко. - В состоянии расслабленности Татьяну всегда тянет на философию. Вот и сейчас она, откинувшись на стуле и глядя куда-то поверх всего, изрекла: - Ты подумай, ведь счастье, как гоночная машина. Летит на полной скорости…
- …и если не уверен, лучше не садись за руль, - закончил я за неё, смутно припомнив утренний разговор.
- Откуда ты знаешь? - удивилась она. – Я это только что придумала.
- Мысли читаю.
- Ты можешь, - серьёзно согласилась она. – Вот поэтому я за тебя никогда и не выйду.
- А может, всё-таки передумаешь. Я бы завтра и разучился мысли читать.
- Стоит подумать, - ответила она, шутя, как минимум, на половину.

Когда я проснулся, Татьяна уже ушла, оставив на столе клочок бумаги: «Может быть, скоро буду. Пока разучивайся».
Живя в одной комнате, порядок наводить особого смысла нет: как аккуратно не поставь книги, а в одном шкафу с носками с носками они всё равно будут выглядеть нелепо. Поэтому я не утрудил себя уборкой; так, пораспихал кое-что по углам, подмёл и вымыл вчерашнюю посуду и с чувством человека, выполнившего свои обязанности, завалился с выпрошенным по случаю на три дня томиком Гарднера. Но Перри Мэйсону удалось только взглянуть с борта яхты на берег, не больше: телефон будто ждал, пока я устроюсь на тахте поудобнее, а затем затрезвонил мелким, ехидным смехом. Танька вчера переставила его, поэтому пришлось встать. Кто бы это мог звонить в десять утра в субботу? Ну да, та девушка опять ошиблась номером:
- Лёша, это Анжела. Ты прости, что я вчера убежала. Ты пойми, для меня это важно. - Да, это был голос той самой девушки, но теперь в нём слышались какие-то неуловимо знакомые интонации. – Ты пойми, мне было стыдно. Да, я люблю тебя. Только тебя. Только-только-только. И никого у меня никогда не было. Я всё тебе врала, потому что было стыдно. Стыдно, что никогда и никого. И я даже не знаю, как целоваться. И стыдно целоваться тоже. Глупо, правда? Но теперь уже нет. Совсем-совсем-совсем. Вчера я вдруг поняла, что боюсь только одного – потерять тебя. Это самое страшное для меня. Я полюбила тебя ещё тогда, с первой нашей встречи. А теперь попыталась представить себе, как будет без тебя выглядеть этот мир, и всё сразу потеряло краски. Всё-всё-всё. Понимаешь? Я больше не убегу. Никогда-никогда-никогда. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Ты не отвечай сейчас, ладно? А потом ты придёшь ко мне сам. Только знай, что я жду тебя, и поэтому – ДО свидания! – И в трубке запикала серия коротких сигналов отбоя. А я стоял и слушал их. Кто бы объяснил мне, что происходит?! Сигналы вдруг смолкли, и чей-то, совершенно незнакомый, мужской голос назвал мою фамилию.
- Да, слушаю, - отозвался я.
- Это вы заказывали брак? – осведомился голос.
- Нет, мне нужен третий сорт! – крикнул я и, не вдаваясь в подробности, бросил трубку на аппарат. Я и сам не понял, почему разозлился на этот глупый вопрос, однако, и отходить не спешил: мне показалось, что эпопея с телефоном ещё не закончена, а потому стоял и ждал; а он, подлый, молчал. Зато позвонили в дверь, - зашла соседка по площадке:
- Понимаете, такая неприятность! Муж уехал с друзьями на все выходные и увёз деньги. Не на что даже хлебушка купить. Вы не могли бы одолжить хотя бы на хлеб? А в понедельник...
- Да-да. Конечно, - я вынес ей несколько купюр. – Хватит?
- Более, чем. Огромное спасибо! А в понедельник я отдам.
- Ничего, мне не к спеху. – Я несколько нетерпеливо махнул рукой в сторону двери, но то ли соседка не заметила, то ли ей некуда было спешить. Получив желаемое, она опёрлась локтем о стену и принялась что-то рассказывать о наших соседях, нечто вроде обычных сплетен. Я не прислушивался, злясь на неё и собственную нерешительность с ней, пока в её бурном словесном потоке не мелькнуло щепкой слово телефон.
- Что вы сказали? – мгновенно очнулся я.
- Как вы не знаете?! Телефон обрезали! - подбоченилась она с видом генерала сообщающего о выиграном сражении.
- За что? – не понял я.
- Да не за что, а как! – генерал, похоже, только что спланировал новую битву. – Вчера утром что-то там копали и перерезали кабель. У вас же под окном. Теперь весь дом без телефонов, а когда починят неизвестно. – По-моему, она собиралась рассказать мне попутно о работе нашей телефонной станции, и я, наверное, выслушал бы машинально и это, если бы вдруг до меня не дошло:
- Вчера утром?!?
 Вероятно, у меня в тот момент было лицо сумасшедшего, потому что соседка неожиданно подобралась, и в её глазах появилось желание поскорее убраться из моей квартиры. Она только бросила на прощание:
- Я же говорю: одни неприятности...
Ещё не донеся трубку до уха, я расслышал тишину (если, конечно, тишину можно расслышать). Значит, телефон, действительно не работает? Да и Татьяна вчера говорила об этом... Я что, схожу с ума? Почему-то в это не верилось абсолютно, мне казалось, что с ума сходят как-то по-другому. Чей-то глупый розыгрыш? Вряд ли, слишком нелепо. Ага! Оборванный кабель сложили вместе на месте обрыва, и мой телефон подключается к какой-то другой линии... Бред! Или бред у меня?
Неожиданно телефон затрезвонил в очередной раз, и прошло, наверное, несколько минут прежде, чем решился я ответить.
- Послушайте, молодой человек, - послышался уже знакомый мужской голос, - вы заставляете ждать себя! Вы заказываете брак?
Тут я почему-то опять взорвался:
- Что вам надо?! Вы кто?!
- Кто-кто! Конь в пальто! – взорвался и он, но тут же опомнился: - Ох, извините. Сорвалось... Наш отдел занимается заключением браков на небесах. Вы делаете заказ?
- Мне надоели ваши дурацкие шутки, - закричал я и нажал на рычаг. Это, однако, не привело ни к какому результату: голос не исчез, в нём появилась теперь нотка усталости:
- Молодой человек. Я служу в этом отделе уже полторы тысячи лет, и хотя бы из уважения к моему возрасту, могли бы вы быть понятливее?
- Что вы хотите от меня? – я сейчас был готов согласиться со всем, лишь бы... Я и сам не знал, что именно лишь бы. – Чего вы хотите от меня? Вы лично мне... – Он не дал мне договорить:
- Лично я – ничего. Но, как служащий Общей Небесной Канцелярии, хотел бы, наконец, уточнить: не надоела ли вам холостяцкая жизнь в вашей квартирке, и не собираетесь ли вы вступить в брак в самом ближайшем будущем?
- Но с кем?!
- А это вы сами решите! – рассердился служащий Небесной Канцелярии. – В общем, не морочьте мне голову, молодой человек! Я оформляю на вас заказ, хотите вы того или нет. А я умываю руки. На ком хотите, на том и женитесь – это ваше дело. Вам предоставлено всего два варианта! Не так уж и много, так что нечего выпендриваться. Вы мне просто надоели. Лично – вы! А если считаете, что связь с будущим – плёвое дело, занимайтесь этим сами! А у меня и так перерасход энергии из-за вас. Короче, сообщаю: ваш заказ номер 56474393-98747-АОАЛВ-73943094. Попытка уклониться от обязательств заказа карается на срок от трёх до пяти лет лишения жизни. Надеюсь, наконец-то, вы женитесь. В первый и в последний раз. А я и так достаточно повозился с вами. Прощайте! Конец связи.
И трубка стала немой, будто целиком состояла только из одной пластмассы. Я понятия не имею, сколько я стоял, смотрел на немую трубку и пытался хоть что-то сообразить. В конце концов, какие-то мысли зашевелились под моим волосяным покровом.
Господи! Либо я сошёл с ума, либо... скоро сойду. Мне жениться? Когда? А Танька-то согласна? И когда теперь появится снова...? И значит, наша встреча с Анжелой не случайна, и, выходит, это она говорила по телефону. Ведь тот служащий сказал... И неужели она вот так, с первого взгляда, влюбилась? Такое невозможно. Или, всё-таки, возможно? Хотя она довольно-таки симпатичная девчонка. И если выбор теперь за мной, на ком же остановиться? Конечно! Я люблю Таньку! Но уже чуть-чуть и Анжелу... (Как же она дозвониться, если телефон не работает?!)...
Или, ну его, с этими тремя-пятью годами...?
- Эй, подождите! Я ничего ещё не решил! Подождите...!