О том, как трудно ее научить

- Лана, принесите-ка мне еще пирожок. – проговорил ПФ в старорежимную пластиковую решеточку селектора. ПФ – это Петр Фасиков. Молодой, аккуратный, старательный начальник. В силу своего желания поддерживать имидж свой на уровне даже в глазах секретарши Ланочки 48-и лет, Фасиков не позволял себе по отношению к ней никаких обращений, кроме как на Вы. А его природная застенчивость, между нами говоря, сильно подогреваемая его женушкой, не позволяла ему просить секретаршу ни о чем, кроме как принести ему очередной пирожок из буфета, что располагался двумя этажами ниже.
Принести пирожок начальнику – простое и приятное, как ему казалось, поручение. Отчего он и обращался с такой просьбой к Ланочке последнее время все чаще. Отчего даже стал, толстеть сверх отведенной женушкой меры. Отчего в его голове уже зрела мысль о применении женушкиного фиттнеса к своей персоне, отчего… И отчего это слово “отчего” так часто стало встречаться в речи? Или тут мы имеем дело с классическим случаем вытеснения всего всем, частью которого является и скромное слово отчего?
Селектор со стороны Ланочки хрюкнул на Петю и впал в глубокую отключку. Лана умела отключиться четко и оперативно, почти по-военному. А последнее время она все чаще отключалась вот так – с характерным хрюком взамен ответного человеческого слова. Правда, пирожок неизменно приносила. Из этого ПФ старательно делал далеко идущий в историю вывод о том, что окончательно укоренился на новом месте.
Сегодня был знаменательный день и Петя со своими теперешними округлыми формами животика и зада сколько мог глубоко зауютился в кресле перед 25-дюймовой новейшей мониторной панелью. На этом мониторе графический инструментарий создания программы можно было удобно высыпать рядом с окошками, в которых размещалось стройное тело самой программы. Эту программу Петя называл создаваемой вершиной своего гения, и в том, что она действительно только создавалась, он не ошибался.
- Так-с… Ну-с… - Это Петя уже разговаривает со своей 25-дюймовой панелью. И в отличие от своей создаваемой вершины гения… Простите, но мы все-таки откроем читателю, что в данную вершину гения задолго до пришествия Петра пред новомодную жидкокристаллическую панель уже было вколочено изрядное количество человеко-лет. Так что сами теперь судите, чья это будет вершина гения – Петькина ли или же нет, а мы вам все что надо сказать про нее успели. Хотя сам Петя, водрузив склонный к неге сидения зад в кресло перед шикарной панелью, естественно и сразу стал считать нарождающуюся вершину гения своим личным достижением.
Итак, в отличие от своего(!), вскармливаемого потом дней и кошмарами ночей детища, Петя в русском и литературе прихрамывал. Он почему-то сразу решил, что программа в русском и литературе будет на голову успешнее любого учителя средней школы и тут же ее зауважал, хотя еще ни разу не видел результатов ее работы. Сам Петя прихрамывания речи делал заметные, Но это, как говорится, из положения стоя на двух ногах культурной речи. А когда жизнь, ставила его на четвереньки речи полукультурной, а точнее полупьяной, то он уж прихрамывать переставал и держался в рамках немногих прямых и ясных оборотов твердо и практически непригибаемо к речи культурной, хотя и с излишней, если перебирал, склонностью к речи мычабельной.
Следствием Петькиной натуры и были эти частые Так-с, Ну-с и, особенно, русско-английское Велл, которые он в порыве начальственного доступа ко всем программным кодам нарождающейся вершины своего гения, даже вставлял иногда в комментариях к этим самым текстам, написанным другими. Особенно часто оставлял он такие комментарии, когда закодированная мысль подчиненного, была ему не совсем ясна, но почему-то корректно работала.
Но сейчас он не писал эти междометные фразы, а лишь произносил их. Исход этих слов орально, а не мануально происходил потому, что руководимый им коллектив вышел наконец в соответствии с планом и его, как начальника, личными усилиями из дебрей кодогенерации, написания и отладки подпрограмм на начало внутреннего опробования возможностей детища.
Вчера на эпохальном совещании, проводимом им лично, ПФ смело взвалил груз первых проб на себя. По должности он обозначался главным криэйтором, что, как он догадывался, означало создателем. Петя очень этим гордился и совершенно не мог понять, почему за его спиной после произнесения его наименования его должности иногда слышалось хихикание. Правда, если прислушаться, то должность его при этом произносилась чуть иначе, примерно как головатый критор, но это лишь доказывало тягу руководимых им масс к укорачиванию всего и вся, от написанных ими кодов до наименования его должности. Из этих мелких странностей окружавшего его коллектива Петя даже сделал философский вывод о том, что краткость сестра не таланта, а зависти.
Хихикание за его спиной было нестабильным, как весенний насморк – то есть, то нет. В остальном же все было просто отлично. Главное – детище его решило уже поднять голову и сказать первые пробные слова миру. По крайней мере так доложил Петру вчера вверенный коллектив. И именно он – Петька – поможет исторгнуть полносмыслые слова из средоточия эпохального гения, а также сам же первый и услышит их. Точнее, увидит на своей прекрасной жидкокристаллической ужасающе плоской панели.
Пожевав любимые фразы перед нераздражаемым ими экраном, ПФ наконец нажал на энтер почти недрогнувшим большим пальцем и началось.
Машина выдала начальную форму общения. Петя ввел под меткой “Название” простенькое для начала “Вчерашний день”. В форму с требованием ввести тему он коротко ввел “События”. Все остальные запросы электронно-программного своего(!) чуда Петр каменно оставил без внимания, решив проверить, что за установки по умолчанию ввели подведомственные ему люди и как они повлияют на результат. Завершая операцию загрузки данных для автоматического написания программой рассказа, Петя, весомо помедлив, благосклонно и трепетно тронул необычайно любимый им в эту победную секунду Ентер на клавиатуре.
В древние времена 60-70-х годов после такого действия магически ожили бы проводники, приняв живительное вливание неугомонных электронов, полупроводники стали бы обменивать электроны на дырки, а в лампах изменились бы романтические условия эмиссии электронов в вакуум. Все это происходило бы на территории вычислительного цеха или даже завода. Защелкали бы, вероятно, даже реле или шаговые искатели. Такие мысли легкой эйфорической волной пронеслись в голове Петра. Сейчас же не произошло, казалось, ничего. Лишь в выходном поле под меткой “Содержание” появились несколько слов и спокойно ожидали прочтения. Петя, глубоко волнуясь, вздохнул и прочел:
Вчера было день:- 15 феbrаля 2002/3 г.г..
Длительность дня было долгота:- 10,. час __ минуты
Нач.начаало дня @---‘--,---
Окончание конца дня 17:08
Содержание
…
После многоточия в конце имелось несколько графических символов, похожих на членоповрежденных пляшущих человечков Конан-Дойля, от которых остались одни головы. Головы были положены набок, будто после работы гильотины. Они стандартно ухмылялись и притворно грустили вперемежку, отчего (опять это вездесущее отчего) нельзя было понять сразу – удался ли первый опыт с интерактивной рассказогенерацией.
Угум-с посоветовали бы мы глубокомысленно заключить Фасикову, но он впал в некое подобие прострации, а посему нам так и не станет известно, остался ли он доволен эффектом первого применения или же наоборот, испугался достигнутого ошеломляющего результата. Рядовой программист, возможно, тут же стал бы что-то править в кодах и снова и снова смотреть “как оно работает”. Программист серьезный (т.е. облеченный не только навыком, но и властью) стал бы голосом по аське выдавать распоряжения по тем же правкам другим программистам. А наш Петя? Наш Петя, честь ему и хвала с фанфарами, сделал более изящный административный ход - полчаса покачался в своем удобном кресле, а потом заказал Ланочке пирожок. И еще один – в догонку.

…

Следующий запуск детища в дополнение к уже читанному Петром тексту выдал небольшое продолжение:
***
Вчера Вам опять не сделали предложение руки и сердца.
***
Пришлепнутые снизу рожицы, были исключительно улыбчивы.
ПФ-у вспомнилось, что вчера ему действительно не делали предложения. Он потянулся в кресле, возмечтал было, но вовремя вспомнил, что женат. Впервые за день он разочарованно хмыкнул. К тому же предложение должен делать мужчина, самец – в этом была еще одна накладка. А все-таки, как было бы хорошо…
Экран ПФ-ского монитора плавно размазался во всю стену и перед ним появились  совсем уже странные надписи:
Module tranc (Иван Иваныч Фасиков) var 17/5241
Terminated
\
^) :) :(
И с огромной скоростью мир вокруг ПФ-а и сам он стали рассыпаться на ASCII-коды.

…

- Ну-с, Элечка… - Профессор смотрел на нее задумчиво.
- Значит сердится. – Подумала она. – Сейчас ругать будет.
И точно.
- Девушка, как Вы неаккуратны – у Вас даже куски текстов команд попали в область перерабатываемых данных. Вы хоть представляете себе, что там – в памяти – все это интерпретируется?
- И нельзя же такие приходящие элементы жизни, как пирожки, делать чуть ли не главным моментом поведения воротилы (на этом слове профессор  неожиданно смягчился) от программирования. Заказчик эдак может решить, что мы делаем не модели поведения, а пытаемся за его счет избавиться от своих комплексов.
- Каких, Петр, Петрович? – Элечка знала ответ и совсем не хотела его слышать, но все-таки выпалила эти слова уже начиная краснеть.
- … Кх-м… Комплекса вины перед пирожками. – Петр Петрович проговорил это назидательно, как только мог, облив при этом пышненькие формы Элечки не совсем отеческим взглядом поверх очков.
- А зачем Вы назвали его в этот раз Петром Петровичем? – У нас с Вами в ТЗ ясно написано: Иван Иванович. Решили посмеяться надо мной, стариком? А я вот возьму и пожалуюсь Вашему долговязому суженому, только прежде возьму его на Ваши полставки. – По дрогнувшим щечкам девушки профессор понял, что до нее  начинает доходить серьезность претензий.
- И, наконец, при чем здесь, простите меня, это дурацкое предложение руки и сердца, если он женат? И он и мы с Вами и Заказчик – все знают, что он женат, а Вы устраиваете ему такой фортель. Запомните, пожалуйста, милочка, что Ваши мечтания, даже самые жгучие не обязательно должны обременять поведенческую модель Петра… (профессор замялся) Иван Иваныча! – Последнее профессор буквально отчеканил.  А Элечка уже алела как маков цвет, в меру уязвленная и, от этого, как большинство девушек, еще более прекрасная. Губка ее была закушена, пальчики с жесткой нежностью летали по клавишам. Профессор усилием воли прервал свое наблюдение за дамой и решил продолжить работу.
- Давайте-ка, подкорректируем в последнем варианте вот что… – лоб Петра Петровича разгладился ясностью мысли.
- Я его уже стерла, Петр Петрович – В глазах Элечки стояли слезы.
- Милочка, ну куда же Вы так торопитесь? Прямо как с этим самым замуже… - Профессор не успел закончить, потому что девушка в слезах стремглав покинула рабочее место.

17.2.02-12.5.02
Д.Плавлищево. Поддосковье. Одна верста от дороги.