Эпилог

Эпилог

Часть первая.

На радостях оттаяла и погода. Прекратились ночные заморозки, буйным цветом распустились деревья, и яблони стояли все в белом, как невесты, а засидевшиеся за весну в гнёздах вороны уже таскали еду своим маленьким новорождённым воронятам.
Отступивший сезон тьмы и напряжения облегчил сердце Яковлеву, больше ничего не громоздилось у него на душе, и хотелось петь, будто птичка. Как раз в такой солнечный и певчий день новоизбранного губернатора навестил старый друг. Чернокрылый Сирин появился как всегда неожиданно, из ниоткуда, но был на этот раз как-то более обычного прекрасен и сияющ.
-Милый Князь, и ты в такую погоду сидишь в четырёх стенах!? – воскликнул он.
Яковлев встрепенулся.
-Ах, это ты…, - он перевёл дух, - Ну, что ж… И почему перед выборами тебя не было видно?
Сирин развёл руками и крыльями.
-Я решил, что так будет лучше. Зачем загружать человека всякими разговорами в подобный ответственный момент? Тем более, у меня были кое-какие другие дела. Я надеюсь, ты не слишком на меня обиделся?
-Нет, разумеется. Я ни на кого стараюсь не обижаться.
-Отличная черта. Ну, видишь, как хорошо всё сложилось? Враг повержен, разбит и морально уничтожен. Ты доволен?
-Доволен ли я? – усмехнулся Яковлев, - Разумеется, ведь война закончилась.
-Да, князь, но закончилась, скорее не война, а самое её решающее сражение. Не стоит закрывать глаза, ибо Тени никогда не спят.
-Постой, - перебил его Яковлев с волнением, - Ты ведь говорил, что от этих выборов зависит практически всё! То есть, от того, как всё сложится, будет зависеть то, как сложится будущее города и страны!
-Да, правильно. Но всё и так, и не так. Идёт война. Ей много лет, она состоит из тысяч сражений и практически бесконечна, но это сражение было важнейшим. Его результат изменил течение войны коренным образом. Теперь всё будет по-другому. Но и Тени не так легко смогут смириться с поражением. Нужно ждать новых и новых болезненных уколов, но, к счастью, они больше не будут смертельными. Не бойся. Сезон Теней позади.
Яковлев сел за стол и принял вид мыслителя.
-Что же получается? – проговорил он, - От этих Теней не избавиться? Что же это за Тени?
-Они всемогущи, как и любое зло. Впрочем, то, как они безбожно проиграли этот бой, ставит их могущество под сомнение. Не надо их бояться теперь.
-Я их и не боюсь.
Сирин рассмеялся.
-А ты помаленьку становишься бесстрашным. Знай, на тебе большая ответственность, тебе доверен этот город и ты должен беречь его. Это хрупкая птица. А ты – крыло этой птицы, летящей над морем.
-Крыло… Птица…, - пробормотал Яковлев, - Ты так красиво говоришь… Ты прямо как поэт. Кто ты такой, скажи мне, наконец.
Сирин таинственно зашуршал крыльями.
-Милый Князь, неужели ты до сих пор не догадался?- ласково спросил он, - Неужели у тебя нет никаких предположений?
-Если честно… Ты только не обижайся, но мне до сих пор кажется, что ты – такой странный дух, который мне только мерещится или снится. И после того, как всё закончится, испаришься и ты…
Сирин подошёл ближе и почему-то тяжело вздохнул. Голос его стал бархатным и печальным.
-Нет, Князь, ты не прав я не исчезну. Я никогда не исчезну и всегда буду с тобой. И не только с тобой. Со всеми, кто меня любит. Ибо я родился не для того, чтобы сдаться, погибнуть и исчезнуть. Я был рождён, чтобы дарить любовь, процветание и красоту, но уже почти три века живу не благодаря, а вопреки. Сколько раз меня пытались убить, сколько раз пробовали раздавить, уничтожить, меня сжимали в тиски, против меня боролись, - всегда, всегда, мой князь, и даже сейчас я должен сражаться просто за то, чтобы жить и дарить жизнь другим. Я всегда буду здесь, всегда останусь с тобой. Посмотри на меня.
И Сирин показал почему-то за окно. Яковлев обернулся – дома, деревья… Ничто не стало для него более понятным.
-Ты меня запутал, - признался он, - Ничего не понимаю.
-Не понимаешь? – печально вздохнул Сирин, - Там, за окном, там, везде, везде, Это всё я. Я – город. Твой Петербург.
Яковлев поправил галстук, ибо дыхание у него перехватило. Чем дольше, тем фантастичней. Город?! Но как же это может быть?
-Ты никогда не видел меня таким, - проговорил Сирин, - Сложно увидеть чью-то душу, правда? А, как и всякая душа, душа города – птичка певчая. Поэтому я и представился тебе как Сирин. Если бы я с самого начала сказал тебе правду, тебе было бы трудней мне поверить. Странно видеть в человеческом обличии то, что обычно наблюдаешь в виде нагромождения проспектов и домов… Пойми, Князь, я живой, я чувствую, дышу, всё вижу и слышу. Ты спас живую душу. И так же, как я не прощаю причинённого мне зла, я никогда не забуду тебе твою доброту и любовь. Знай, я рядом. Я никогда не прощаюсь.
И в эту секунду чернокрылый Сирин легко оторвался от пола и будто бестелесный ангел, легко просочился сквозь тоненькую пелену стекла, распахнув свои большие, мягкие крылья. Он взмыл в небеса и в одно мгновение превратился в мерцающую чёрную точку, птицей скользящую по синему небосводу. А прохожим с земли казалось, что это какая-то большая, смелая ворона так высоко поднялась к солнцу…
…Марьяна стояла тихом берегу безмолвной Смоленки, и плотные, зелёные кроны ласково шелестели над ней. Там, позади, полувросшие в землю, замшелые могилы и тишина, а прямо перед взглядом – тёмная вода и такой же зеленый берег. Тишина и спокойствие ласкали сердце Марьяны, такое долгожданное спокойствие и умиротворение. Марьяна села на камень. Всё позади. Страх, зло и мрак навсегда похоронены здесь, в этой тихой земле, они сгорели в лучах весны, и дым их поглотила и унесла чёрная река, Лета-Смоленка, несущая свои воды в синий залив. Камень был холодным, и Марьяна вспомнила, как в ночь перед выборами она сидела на гранитном парапете у залива, а после выборов вот так же, всю ночь, ничего не страшась, бродила по  тёмным линиям Васильевского. После всего, что было, ей ничто уже не казалось страшным. Марьяна поглядела налево – чуть поодаль, на поросшем травой бугорке, сидела большая чёрная ворона с лукавыми бриллиантиками глаз. Марьяна перевела глаза с нее на плавные воды Смоленки – по реке плыли сухие травинки, кажущиеся трещинками на чёрной полировке водной глади. Что-то заставило Марьяну вновь оглянуться налево. Там, где только что сидела птица, стоял человек, нет, не человек – крылатый Сирин.
-Княжна, я пришёл к тебе в последний раз, - проговорил Сирин своим сладким, серебристым голосом, - Но я не прощаюсь с тобой.
Марьяна встала, улыбнулась и протянула к нему руку.
-А я знаю, что ты и не сможешь со мной распрощаться, - сказала она негромко, - Потому что я догадалась, кто ты. И теперь уже не ты, а я буду приходить к тебе каждый день.
Глаза Сирина засветились серебристыми лучами.
-Спасибо за твою любовь, - сказал он, - Поверь, она мне нужна.
-Послушай, - обратилась к нему Марьяна, - Ты говорил, что я важна, что я важна, что тебе без меня не обойтись. Но в чём  же моя роль? Ведь я обычный человек.
Сирин покачал головой.
-Нет, у тебя ещё всё впереди. Твоя песня ещё не спета. Придёт время, и ты поймёшь, что нужна мне не меньше, чем я сейчас нужен тебе. Поэтому я не прощаюсь.
И он отступил в тень нависшего над рекой дерева, и растворился в свежем, пахнущем теплом воздухе, превратившись в лёгкую дымку над водой…

Часть вторая.

Дворцовую сотрясали ритмы маршей, и людской гул – десятки оркестров вливались в толпу с Невского, наигрывая бодрые мелодии. Вокруг царило лихорадочное веселье, и солнце растворялось в свете радостных лиц.
Ольга стояла чуть поодаль. Она смотрела на оркестры поверх и сквозь качающиеся головы, и тёплые майские лучи пекли её лоб. Несмотря на суету и праздничную обстановку дня Города, Ольге было не по себе. Не радовали её ни новая шёлковая маечка, ни первый раз надетые модные сиреневые брючки. Последнее время с Ольгой вообще творилось что-то странное – она уже раза три пропустила традиционные собрания Свидетелей Иеговы, почти потеряла интерес к политике, да и учёба на факультете журналистики день ото дня становилась для неё всё более и более невыносимой. Не хотела больше Ольга быть пиарменом, да и первый политический опыт её разочаровал. На губернаторские выборы она вообще не ходила, так как не знала, что ей теперь думать и делать. Раньше всё было так ясно и просто, но после того случая… Всё теперь не так. Да разве пришла бы Ольга на Дворцовую в День Города, не сломайся что-то в её душе? Город, город… Он смотрел на неё со всех сторон белыми колоннами и строгими ангелами, и, казалось, слушал её дыхание, биение её сердца…
«Как красиво», - впервые в своей жизни подумала Ольга, взглянув на пламенеющую свечу Адмиралтейства и медный колпак Исаакия. Красиво! Впервые красота, её тихий голос, был услышан сердцем, доселе слышавшем лишь вопли лжи. Красота входила в двери без стука. Красота согревала холодные души.
…Парад и торжественный смотр кадетских корпусов закончился, и Яковлев собрался домой. Праздник удался на славу – самый, наверно, замечательный праздник на свете. И дело не в парадах и оркестрах, не в речах и салютах. Петербург – лучший в мире город, его день рождения – лучший праздник.
Яковлев уже было собрался сесть в машину, но увидел, вернее, краем глаза заметил совсем рядом какую-то странную фигуру, силуэт в белом, и этот силуэт, то нечто потустороннее, чем веяло от него,  показалось Яковлеву знакомым. Да, это явно та странная особа, которую он видел несколько раз, но только тогда она была  в чёрном, а сейчас –вся ослепительно белая, будто ангел, или большая птица, и какая-то нереальная, неземная, небесная. Неважно, кто или что это, - зачем раскрывать сказку, секрет этого призрачного города? Внезапно что-то чёрное медленно-медленно опустилось откуда-то сверху ему на тыльную сторону ладони и отвлекло его внимание – это было небольшое птичье пёрышко. Яковлев взял его двумя пальцами, и оно тут же рассыпалось в прах. Пальцы покрылись какой-то золотой пылью. Яковлев потёр их о пиджак – пыль плохо стиралась. Странно. Он обернулся – белой фигуры уже не было; посмотрел наверх – небо было чисто, и только чёрный ангел на колонне осенял город крестом. Чернокрылый ангел странного города. Города предопределённого и не случайного, сфинкса, глядящего в залив…
…Ярослав сидел на скамейке почти напротив Адмиралтейства и лениво наблюдал за тем, как в фонтане пытаются искупаться раскрасневшиеся на жаре гуляющие. Не так давно закончилась основная часть праздника, но для того, чтобы ощутить праздничное настроение Ярославу не нужны были ни парад, который, кстати, удался, ни что-либо ещё. Ему достаточно было просто сидеть на этой скамейке и смотреть на то, как серебрится фонтан, и нимфы Адмиралтейства держат на изящных плечах шар небес. День рождения города… Это даже лучше, чем твой собственный, ведь кого-то другого любишь всегда крепче, чем себя. Ярослав обвёл взглядом гуляющих. Вон там какая-то странная девушка в белом не то таком длинном платье, не то накидке стоит под деревом с каким-то мужиком. Странно: такая девушка и такой противный мужик с пивом. Ярослав прищурился. Нет, что-то не так. Этот тип к ней явно пристаёт. Внутри у Ярослава всё закипело, он заволновался и дёрнулся со скамейки. Надо помочь. Он быстрым шагом пересёк аллею, подошёл к парочке и не очень любезно взял мужика за руку.
-Что надо? – окрысился тот.
От мужика зашкаливало алкоголем, да и сама рожа его напоминала треснутую пивную бочку.
-Ты что пристал к человеку? – Ярослав сочинял на ходу, - Это моя знакомая. Мы здесь договорились встретиться. Извини, Марина, я опоздал. Пойдём.
И он, сам удивляясь своей сообразительности, деликатно взял девушку под локоть и повёл её по направлению к фонтану. Так они шли молча где-то с минуту, после чего девушка заговорила.
-Спасибо, - голос у неё был тихий и слабый, но очень красивый.
-Не за что. Я надеюсь, вы мне простите мою фамильярность. Как вас зовут на самом деле?
-Вы почти угадали. Меня зовут Марьяна.
-А меня – Ярослав, - Ярослав немного волновался.
Белая девушка была больше похожа на ангела, чем на человека.
-Ярослав? – с улыбкой проговорила незнакомка, - Князь Ярослав…
Слово «князь» она произнесла с каким-то особым вкусом, как бы прислушиваясь к каждому звуку.
-Не-ет, я не князь, - отмахнулся Ярослав, - Я, вообще-то… Профессия у меня не княжеская. Но полезная.
-Кто же вы? – похоже, ангел-Марьяна заинтересовалась своим спасителем.
-Я?… Ну, как это сказать… Вроде как дорожный рабочий. Строитель. Я плитку укладываю.
Девушка приостановилась и осветила Ярослава восхищённо-благодарным взглядом.
-Малая Садовая?! – произнесла она с любовью.
-Малая Садовая… Малая Конюшенная… Тут у меня рука была сломана. Но сейчас всё в порядке. Буду работать снова. Вроде как намечается работа на 6-ой-7-ой линиях Васильевского…
Тут Марьяна просто-таки загорелась. Она даже взяла Ярослава за рукав.
-Послушайте, так ведь я живу на 7-ой линии! – воскликнула Марьяна, - Там уже давно всё раскопали…, - она была взволнована и обрадована, - Какое интересное совпадение!
-Да-а, - протянул Ярослав ошеломлённо, - Как тесен мир!… А ведь я обожаю Ваську. Я тут почти всю весну по нему путешествовал. Фантастика какая-то.
-Да, я тоже очень люблю Васильевский, - восторженно призналась Марьяна, - И вообще город. Он прекрасен. Постойте, а вы видели нашу готическую церковь на Среднем?
-Да, конечно, она просто великолепная!
-А подворье Оптиной Пустыни? Оно такое замечательное! – не унималась Марьяна.
-Да, разумеется, - Ярослав пьянел от осознания того, что абсолютно случайно познакомился с человеком, влюблённым в Петербург не меньше, чем он, - А ещё я ездил в Гавань.
-Да, Гавань…, - мечтательно вздохнула Марьяна.
Потом она замолчала, посмотрела на Медного Всадника, указывающего на белеющую за Невой Биржу и два огня Ростральных колонн, а потом внезапно рассмеялась. Ярослав немного смутился.
-Что такое? – спросил он удивлённо.
-Да нет…, - Марьяна откинула с лица волосы, - Просто… Просто впервые за долгое время мне хорошо. Мне весело. Так светло, радостно, что петь хочется. Всё позади, и мне радостно думать о хорошем.
Она ещё чуть-чуть помолчала, её сияющее, светлое лицо украсила улыбка.
-А давай пойдём на Васильевский? Ничего, что я на ты?- спросила она звонко, - Понимаю, глупо, мы ведь всего минут десять назад познакомились…
-Десять минут – почти как десять лет, - Ярослав посмотрел на Петра, - Десять, тридцать, триста… Всё относительно.
-Да, правда, - Марьяна взглянула в сторону памятника, - Ведь мы живём в одном городе. Значит, у нас одна судьба. Одна судьба с этим городом, с этим вздыбленным конём. Пошли!
И они направились туда, куда указывал безмолвный Петр, превратившийся в бронзовый вихрь на терпком невском ветру.



Конец.