Умерла

Я спал. Спал без снов, потому что они посещают меня только в минуты душевного спокойствия. То, что творилось в эти минуты в моей душе, сложно было назвать спокойствием. Темнота, мгла, сплошной мрак – вот что окружало меня в этот момент. Страх, жуткий страх, берущийся невесть откуда и непонятно для чего, окружал всё мой сознание.
Знаешь, как страшно чувствовать незримую опасность и быть при этом совершенно парализованным? Я не мог даже пошевелиться.
Думал ли я о чём-то? Думал ли я хотя бы о тебе? Надо полагать, что нет. Какие могут быть мысли в таком кошмаре! Мне просто было плохо.
Резкий луч света в окно – и я уже лежу с полуоткрытыми глазами на раскиданной постели. Одеяло лишь слегка прикрывало мои ноги, но холодно не было. Я встал с кровати, потянулся и пошёл будить тебя в соседнюю комнату.
Ты на самом деле всё ещё спала, как обычно – не на кровати, а прямо посреди комнаты, завернувшись в ковёр. Я аккуратно развернул тебя и погладил по спине – я знал, что так ты скорее очнёшься.
Странно. Никакого эффекта.
Я похлопал, затем ударил, затем ударил ещё и только после этого заметил тоненькую струйку крови, вытекающую из твоего уха.
«Умерла, – отчётливо впечаталась в сознание мысль, –  умерла».
Я огорчился, но всё же нашёл в себе силы поднять тебя и отнести в ванную. Омыв твоё бездыханное тело, я одел его твою любимую одежду и потащил на себе в кухню. Посадил тебя за стол и приготовил так любимую тобой манную кашу. Цéлую кастрюлю. Наполнил кашей две тарелки – одну для тебя, другую – для себя.
Ты почему-то не ела. Мне было так обидно, что каша, сваренная с такой любовью, стояла и стыла. И алюминиевая ложка так одиноко смотрела на нас.
Я подождал ещё 20 минут. Каша остыла и стала окончательно безвкусной. А ты по-прежнему даже не притронулась к тарелке.
Я обиделся и, сказав: «Ну, если не хочешь, могла бы и сказать», перенёс тебя обратно в ванну, ещё раз умыл и потащил в нашу комнату.
Расположил тебя напротив телевизора. Включил его и даже нашёл на каком-то канале твой любимый телесериал. Мне показалось странным то, что ты не плакала, как обычно и даже не смеялась. И даже не просила меня переключить канал во время рекламы.
Когда наступил вечер, я опять перенёс тебя на кровать и снял с тебя всю одежду. Только теперь я заметил трупные пятна, расположившиеся по всему твоему телу. Мне стало страшно – только теперь я понял, что уже никогда ты не будешь есть мою кашу и не посмотришь телевизор.
Я ушёл в ванную и застрелился.