Расследование по делу Иисуса из Назарета называемого Христом Гл.

 

 

ЧАСТЬ II

 

 

 

ПО СЛЕДАМ  ИИСУСА

 

 

 

 

Есть один несомненный признак, разделяющий поступки людей на добрые и злые: увеличивает поступок любовь и единение людей – он хороший; производит он вражду и разъединение – он дурной

                Л.Н.Толстой 

 

 

 

 

 

Познакомившись с Иисусом, с Иудой Искариотом, с первосвященниками, с апостолами Петром и Иоанном и выяснив причину, по которой Иоанн Зеведеев и Петр были пропущены в дом первосвященника, мы можем, наконец, покинуть двор дома первосвященника и, вернувшись вспять во времени, начать наше путешествие по стопам Иисуса и Его учеников от окрестностей Вифсаиды-Юлии, чтобы в деталях проследить, как развивались события. Прежде всего, нас будет интересовать борьба за первенство среди апостолов, смерть Зеведея, отца Иакова и Иоанна, наследство Зеведея, приобретение мечей апостолами, источник денег на покупку мечей, а также  вопросы: почему Иуда пошел к первосвященникам и взял 30 сребреников,  и почему на вечере апостолы вели себя так, как они себя вели.

 

 



 

ГЛАВА  12

УМНОЖЕНИЕ ХЛЕБОВ
которая рассказывает о страхе тетрарха Ирода перед «воскресшим» Иоанном Крестителем, о намерении Ирода убить Иисуса, н насыщении  5000 человек и о попытке толпы сделать Иисуса царём, о проповеди Иисуса в Капернаумской синагоге, об отпадении учеников, об уходе Иисуса в языческие земли, об исповедании Петра

 

 

Нищий, получающий милостыню, делает гораздо больше для дающего, чем сам дающий для нищего                рабби Иошуа бен Ханания.

 

 

Слух об Иоанне Крестителе быстро облетел Палестину и докатился до Назарета. Иисус, подобно многим тысячам израильтян, отправился к Иордану, чтобы принять крещение от Иоанна. Иисус стал, по-видимому, учеником Иоанна, но не надолго.

После того как Иоанн был заключён в темницу Иродом Антипой (февраль 28г.) или чуть ранее, Иисус начал Своё служение.

К началу 29 года новой эры (782 год от основания Рима) молва о новоявленном пророке и чудотворце из Назарета разнеслась далеко за пределы Галилеи и Иудеи. Со всей Сирии приводили к Нему «немощных, одержимых различными болезнями и припадочных и бесноватых и лунатиков и расслабленных и Он исцелял их» (Мф.4:24-25). Толпы народа не только следуют за Иисусом, но и буквально преследуют Его (Лк.6:33).

Слава Иисуса растёт день ото дня.

В марте возвращаются апостолы, посланные Иисусом на проповедь и рассказывают Ему о том, что видели, что сделали и чему научились. Казалось, всё складывается как нельзя лучше для Иисуса и учеников Его. В это время к Иисусу приходят ученики Иоанна Крестителя с известием о казни учителя по приказу тетрарха Ирода Антипы…

 

Казнь Иоанна не принесла успокоения Ироду Антипе. Вскоре до него дошли слухи, что в его владениях объявился некий Иисус из Назарета, которого народ почитает за пророка, который собирает вокруг себя великие толпы народа и, подобно казнённому Иоанну, возвещает народу: «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное!»

Тревога с новой силой охватила Антипу: «уж не восстал ли Иоанн из мёртвых? Кто же Тот, о Котором я слышу такое?»

Казнь Иоанна Крестителя только увеличила его славу в народе. Мёртвый Иоанн стал для Ирода Антипы опаснее живого. Воскресший же Иоанн был опасен вдвойне. Антипа опасался волнений народа, возмущенного казнью Иоанна. Судьба брата Архелая, смещенного римлянами за неспособность справиться с беспорядками в Иудее, стояла перед глазами тетрарха. Весной 29 года Ирод Антипа всерьёз намеревался расправиться с «воскресшим Иоанном».

«Не лучше ли убить Иоанна ещё раз, чем потерять тетрархию?» - рассуждал Антипа.

Царский сын, Ирод Антипа, получивший образование в Риме, выросший при императорском дворе, где большинство приближенных кесаря, как говорится, не верило ни в бога, ни в чёрта, – Ирод Антипа верил в воскресение мёртвых подобно простолюдинам и фарисеям. Вспомним в связи с этим, что и Иосиф Флавий, человек из знатного священнического рода с примесью царских кровей, был по убеждениям своим фарисеем, т.е. также разделял веру в воскресение мёртвых. Вера в воскресение была всеобщей. Ирод был не на шутку перепуган воскресением Иоанна и всерьёз замышлял убийство «воскресшего» пророка.

Через несколько месяцев положение изменится. Бунтов и беспорядков в связи со смертью и «воскресением» Иоанна не последует, и Антипа успокоится. Когда же до него дойдёт известие, что «воскресший» отказался стать царём несмотря на то, что народ хотел Его к этому принудить, тогда тревога окончательно оставит Ирода Антипу.

Зимой 30 года, почти через год после казни Иоанна, Ирод Антипа, по всей видимости,  сам будет просить фарисеев предупредить Иисуса о том, что он, Ирод, ищет убить Его, желая таким способом побудить Иисуса покинуть его владения. Этот эпизод, если не доказывает, то, по меньшей мере, указывает на то, что Антипа в это время уже не искал убить Иисуса. Убийство двух пророков было бы явным «перебором» даже для сына Ирода Великого. Со своей стороны, Иисус понимал, что, пожелай тетрарх с Ним расправиться, - люди Антипы давно бы уже схватили Его. Поэтому Иисус не принял всерьёз предупреждения фарисеев и сказал им: «Пойдите и скажите этой лисице: се, изгоняю бесов и совершаю исцеления сегодня и завтра, и в третий день кончу; а, впрочем, Мне должно ходить сегодня, завтра и в последующий день, потому что не бывает, чтобы пророк погиб вне Иерусалима» (Лк.13:2,3). Но все эти события ещё впереди…

 

Вернёмся к весне 29 года….

Тогда, весной 29 года, Ирод Антипа, узнав о «восставшем из мёртвых» Иоанне, исполнился решимости расправиться со столь некстати «воскресшим» пророком. Предупреждение учеников Иоанна об опасности, грозящей Иисусу, пришло во время. Иисус решает не искушать судьбу и удаляется с ближайшими 12 учениками во владения тетрарха Филиппа, в безлюдное и пустынное место -- узкую стеснённую холмами долину, называемую Эль Батиха, что к югу от Вифсаиды-Юлии.

Но не только опасения движут Иисусом: Иисус бежит шума и суеты толпы; Он хочет побыть со своими друзьями, разделить с ними печаль и скорбь об Иоанне.

Иисус садится в лодку вместе с Двенадцатью и велит грести в направлении к Вифсаиде-Юлии. Народ же, заметив, куда направляется лодка, бежит по берегу вослед.  Встречный ветер препятствовал гребцам, лодка продвигалась медленно, и толпа упредила Иисуса и учеников Его.   Увидев на берегу людей, сгрудившихся в ожидании, подобно стаду овец без пастыря, Иисус сжалился над ними и велел пристать к берегу. Вышед на берег Иисус начинает учить народ и исцелять больных.

Незаметно день склонился к вечеру, а народ, очарованный словами Иисуса и многочисленными исцелениями, совершенными на их глазах, и не думал расходиться.

Тогда ученики подошли к Иисусу и сказали: «Место здесь пустынное и время уже позднее, отпусти народ, чтобы они пошли в селение и купили себе еды» (Мк.14:15).

 

Иисус же, указав апостолу Филиппу на множество народа и желая испытать Филиппа, спросил: «Где нам купить хлебов, чтобы их накормить?».

 

Филипп отвечает Иисусу, что этому множеству народа и на 200 динариев будет недостаточно хлеба, чтобы каждому досталось хотя бы понемногу.

 

Иисус решил по-своему. Здесь, на северо-восточном берегу Тивериадского озера, недалеко от Вифсаиды-Юлии, Иисус совершает своё самое земное, и в то же время, самое духовное чудо – чудо накормления 5000 человек, не считая женщин и детей, пятью хлебами и двумя рыбами, оказавшимися в коробе у одного запасливого мальчика. Об этом чуде сообщают все евангелисты. Иоанн свидетельствует даже, что после того как люди насытились, ученики собрали остатки хлебов и рыб и наполнили ими 12 коробов, которые обычно евреи брали с собой, отправляясь в дорогу.

Трудно представить себе, чтобы у такого множества народу не было при себе никакой еды. Многие из собравшихся были галилейскими паломниками, направлявшимися на Пасху в Иерусалим. Простой народ -- крестьяне и ремесленники – люди практичные и предусмотрительные -- без короба с едой в дальнюю дорогу не отправлялись.

К тому же, как видно из Евангелий, народ не был удивлён этим чудом. Евангелист Марк, который никогда не забывает упомянуть о том, как изумлены и поражены бывают свидетели Иисусовых чудес, пишет, что люди «не поняли того, что было с хлебами». Было это чудо или символическое действо, знамение, трудно судить; для наших целей это не имеет значения.

Важно, что народ знал, что это чудо было совершено Иисусом из Назарета, и не менее важно, что чудо произвело на присутствующих исключительно сильное впечатление.

 

Согласно Марку и Матфею, чудо умножения хлебов совершается Иисусом дважды: первый раз в окрестностях Вифсаиды-Юлии для 5000 иудеев, а второй раз в Десятиградии для 4000 язычников и полуязычников.

Одна небольшая деталь говорит, что речь идёт об одном и том же чуде. В Десятиградии ученики точно так же спрашивают Иисуса, как и перед совершением первого чуда: «Откуда нам взять в пустыне столько хлебов, чтобы накормить такое множество?», -- спрашивают они словно совсем недавно не были свидетелями подобного чуда в Вифсаиде-Юлии.

Как бы мы низко не оценивали умственные способности учеников Иисуса, такую степень непонятливости и забывчивости невозможно представить; гораздо проще предположить, что чудо умножения хлебов произошло один раз, а затем в народной памяти случилось «умножение чудес».

 

В день совершения чуда умножения хлебов Иисус долгие часы беседовал с народом. Можно не сомневаться, что он говорил людям об убиенном Иоанне Крестителе, о царстве Небесном, которое уже здесь, на пороге, и о том, что каждый должен сделать, чтобы войти в это Царство.

Людям было близко и, как им казалось, понятно то, что говорил им Иисус в этот день. Беда была в том, что галилеяне толковали слова Иисуса по-своему. В их понимании Царство Небесное ничем не отличалось от земного царства, которое будет воздвигнуто Мессией на обломках Римской империи  и в котором они, израильтяне, будут господствовать над другими народами. Израиль ждал Илию, приход которого должен был предварить приход Мессии. В результате из слов Иисуса и из чуда умножения хлебов галилеяне сделали свой вывод. Они сказали: ««Это истинно тот пророк, который должен прийти в мир» и захотели взять Иисуса и поставить Его царём», ибо вспомнили они слова Господа, сказанные Моисею более чем тысячу лет назад: «Я воздвигну им Пророка из среды братьев их, такого как ты, и вложу слова Мои в уста Его, и Он будет говорить им всё, что Я повелю Ему; а кто не послушает слов Моих, которые Пророк тот будет говорить, с того взыщу» (Вт.18:18,19). И показалось галилеянам, что этим пророком был Иисус, который только что, подобно Моисею в пустыне, накормил народ израильский. Такой человек должен стать царём Галилеи вместо Ирода Антипы, убийцы Иоанна Крестителя.

 

Провозглашение Иисуса царём мгновенно превращало Его в глазах римских властей из пророка и чудотворца в мятежника и врага Рима, ибо поднять руку на тетрарха значило бросить вызов самому императору. Как мы видим, страх Ирода Антипы перед «восставшим из мёртвых Иоанном» не был совсем уж безосновательным.

Иисус, опасаясь, что настроения народа перекинется на Его учеников, и оберегая их от соблазна, понудил учеников сесть в лодку и плыть в направлении Капернаума. Удалив учеников, Иисус успокоил и отпустил народ.

Подчеркнём, что хотя галилеяне и пытались посадить Иисуса на царство вместо Ирода Антипы, они не считали Иисуса Мессией. Вскоре по пути в Кесарию Филиппову Иисус спросит учеников: «За кого почитают меня люди?». Одни ученики скажут: «за Иоанна Крестителя, другие -- за Илию, а иные за одного из пророков» (Мк.8:27,28). Следовательно, галилеяне пока ещё не держат Иисуса за Мессию, сына Давидова. Они хотят только поставить Его царём вместо Ирода Антипы, убившего Иоанна Крестителя.

(Народ по привычке называл Ирода Антипу царём, хотя тот официально носил титул тетрарха, т.е. был правителем, находящимся в вассальной зависимости от Рима)

И ещё одна деталь: народ пытался схватить Иисуса и силой посадить Его на трон. Такое поведение немыслимо и бессмысленно по отношению к Мессии, посылаемому самим Богом, чтобы быть царём над Израилем и над всеми народами. Кто бы мог осмелиться применить силу к Мессии -- посланцу Бога! И какой же это Мессия, которого надо силой заставлять выполнять свою миссию!

По всей видимости, узнав об отказе Иисуса стать царём, Ирод Антипа сменил гнев на милость, посчитав, что чудотворец из Назарета не представляет для него угрозы; страх его перед Иисусом сменился на любопытство и интерес.

 

Восторг толпы, вера народа в то, что Ему подвластны такие силы, которые неподвластны ни одному человеку на земле, и убеждение народа в том, что он достоин царского венца, -- всё это повлияло не только на учеников Иисуса, но и на самого Учителя. Иисус решил, что настало время сказать народу кто Он и для чего Он, дабы народ не принимал Его за царя земного.

Прибыв в Капернаум, Иисус учил народ в синагоге, куда пришли вслед за Ним многие из тех, кто был свидетелем чуда накормления. Но то, что услышали израильтяне от Иисуса, настолько расходилось с их понятиями о Боге, впитанными с молоком матери, что многие ученики ужаснулись словам Учителя.

 

Вот что сказал Иисус в капернаумской синагоге:

«Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня имеет жизнь вечную. Я есмь хлеб жизни. …

Я – хлеб живой, сшедший с неба: ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть плоть моя, которую Я отдам за жизнь мира.

Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день.

Как послал Меня живой Отец, и Я живу Отцом, так и ядущий Меня жить будет Мною;

Сей-то есть хлеб, сшедший с небес; не так как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек» (Ин.6:47,48,51,54,56-58).

 

Израильтяне были потрясены: разве не сказано в Писании, что

«Если кто из дома Израилева и из пришельцев, которые живут между вами, будет есть какую-нибудь кровь, то обращу лице Моё на душу того, кто будет есть кровь, и истреблю её из народа её. … Ибо душа всякого тела есть кровь его, она душа его; потому Я сказал сынам Израилевым: не ешьте крови ни из какого тела, потому, что душа всякого тела есть кровь его; всякий, кто будет есть её, истребиться» (Лев.17:10, 14).

Даже те, кто сочувствовал Иисусу, недоумевали: как Он может призывать нарушать законы отцов! Мы не можем терпеть такое!

Иудеи же, которые были настроены к Иисусу враждебно, утвердились в своём мнении и с возмущением и насмешкой говорили, что они хорошо знают, что Иисус сын Марии и Иосифа, плотника из Назарета; как Он может говорить, что сошёл с небес!

В тот день многие ученики отошли от Иисуса и больше не ходили с Ним.

 

Евангелист Иоанн, описывая проповедь Иисуса в Капернаумской синагоге, по-видимому, сильно сгустил краски. За такие речи не только фанатично набожные фарисеи из Иудеи, но и «либерально мыслящие» галилеяне побили бы Иисуса камнями. Напомним, что земляки Иисуса, назаретяне, знавшие Его с детства, хотели убить Его только за то, что Иисус поставил их на одну доску с язычниками (см.Лк.4:25-30).

Вероятнеё всего, в Капернауме Иисус выразил свои мысли в более мягкой форме, или же галилеяне, не блиставшие, как известно, глубокими познаниями в Законе, не поняли смысла речи Иисуса.

Как бы то ни было, многие ученики оставили Иисуса, и даже в сердцах его ближайших учеников угнездилось сомнение.

Иисус почувствовал это и спросил их: не хотите ли и вы отойти? Петр ответил за всех: «Господи! К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни, и мы уверовали и познали, что Ты -- Святой посланец Божий»(Ин.6:68). Святой посланец Божий есть наименование Мессии в еврейском пониманиию: Мессии-человека, а не Мессии-Бога. Как указывает епископ Кассиан (С.Безобразов), русский синодальный перевод этого места : «Ты -- Христос, сын Бога Живого» сделан с худшего разночтения, сближающего текст Иоанна с текстом Матфея (16:16). Искренний и трогательный ответ Петра выражает не столько веру учеников в Иисуса, сколько их любовь и привязанность к Учителю, и не веру. а надежду на то, что их Учитель есть Мессия. Петру по-человечески жалко Иисуса, только что окруженного восторженными толпами и множеством исполненных благоговения учеников и вдруг покинутого всеми и оставшегося почти в одиночестве. Пётр сказал Иисусу то, что тот желал услышать.

 

На ту Пасху, Пасху 29 года, Иисус не пошел в Иерусалим, Он «ходил по Галилее, а по Иудее не ходил, потому что иудеи искали убить Его» (Ин.7:1).

 

Фарисеи, слушавшие Иисуса в Капернаумской синагоге и пришедшие на Пасху в Иерусалим, разнесли весть о кощунственных словах неуча-плотника Иисуса из Назарета и многих иудеев настроили против Иисуса, ибо в Иудее они имели большое влияние на народ. Через фарисеев власти в Иерусалиме были хорошо осведомлены о словах и делах Иисуса.

Вскоре в Галилею прибывает целая делегация фарисеев и книжников. Они обличают учеников Иисуса в отступлении от обычаев отцов и забвении иудейских традиций. Иисус понял, что фарисеи прибыли неспроста: Им заинтересовался Синедрион, и власти используют фарисеев и книжников,  дабы уличить Его в нарушении Закона.

Иисус удаляется с учениками в пределы Тирские и Сидонские, а затем в Десятиградье (за Иорданом), где обитали язычники, которым не было дел до иудейских обычаев и законов, и где, вне владений Ирода Антипы, Учитель и ученики Его могли чувствовать себя в безопасности.

В землях язычников Иисус совершил немало чудес и исцелений, и язычники приняли Его с большей верой, чем единоверцы. Впоследствии с болью и горечью Иисус восклицал:

«Горе тебе Хоразин! Горе тебе Вифсаида! Ибо если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись» (Мк.11:21).

(Языческие города Тир и Сидон были для евреев примерами идолопоклонства, нечестия и разврата.)

 

 

Летом 29 года Иисус направился в окрестности Кесарии Филипповой, местности, также населённой в основном язычниками. Здесь, у подножия горы Ермон, в прохладе рощ и лесов, на берегах горных потоков и ручьёв, Иисус надеялся найти отдохновение от изнуряющей жары Заиорданья и переждать то возбуждение, которое вызвали в народе Его чудеса и беседа в Капернаумской синагоге о «хлебе жизни».

 

По дороге в селения Кесарии Филипповой Иисус спросил учеников, за кого почитают Его люди. Из ответа учеников явствует, что в народе говорили об Иисусе много и многое.  Одни считали Иисуса пророком, в ряду с величайшими пророками Израиля; другие полагали, что Он – восставший из мёртвых Иоанн Креститель; третьи – почитали Его за Илию Фесвитянина; были и такие, что держали его за Иеремию. Ещё раз подчеркнём: ученикам не известно, что хоть кто-нибудь считал Иисуса Мессией, ибо народ ожидал перед приходом Мессии прихода Илии.

Причисление Иисуса к сонму величайших пророков Израиля не является каким-то унижением или умалением Иисуса, как некоторые люди склонны думать, глядя на события с высоты двух тысячелетий и нынешних церковных представлений об Иисусе-Мессии, Иисусе-Сыне Божьем.  Пророки пользовались высочайшим уважением в народе. Для большинства народа, в том числе и для фарисеев и книжников, Иисус был одним из учителей Закона и  для многих и многих – чудотворцем и пророком, но немало было иудеев, которые считали его шарлатаном, фокусником, обманщиком, самаритянским богохульником, обжорой и пьяницей и, наконец, еретиком, сбивающим Израиль с пути истины; и ни для кого в Израиле Он не был Мессией, который должен был, подобно агнцу, ведомому на заклание, принять смертные муки, принести Себя в жертву и искупить грехи людей.

Поэтому, когда Пётр на второй вопрос Иисуса: «А вы кем считаете  Меня?» отвечает: «Ты -- Христос» (Мк.8:29), то своим исповеданием он от имени Двенадцати признаёт Иисуса Мессией (греч. Христос) в еврейском народном понимании, т.е. человека, который станет царём в Израиле, где воцарится Закон и справедливость, но никак не Мессией, приносящим Себя в жертву и принимающим позорную смерть. Подтверждением сказанного является всё последующее поведение учеников Иисуса и непонимание апостолами того, что Он «пришёл не для того, чтобы Ему служили, а чтобы служить и отдать свою жизнь как выкуп за всех».

 

Попытка Иисуса объяснить апостолам, что Он должен пострадать и «быть убиту», была безуспешной. Образ Мессии – мученика и страдальца не вмещался в их головы: для них Мессия – это Победитель, Спаситель, Царь Израиля.

Пётр страстно возражал Иисусу: «да не будет этого с Тобою!»;  возражал не открыто, а, отозвав Его в сторону, чтобы другие не слышали, что он прекословит Учителю; авторитет Учителя не должен пострадать.

Иисус неожиданно жестко и резко обрывает Петра: «Отойди от Меня, сатана! Ты Мне  соблазн! Потому, что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое».

Резкость Иисуса направлена прежде всего на Самого Себя: Иисус гонит искушение от Себя, ибо Он уже принял решение, но страх перед грядущими испытаниями не оставляет Его; Пётр попал в больное место. Через Петра Сатана искушает Самого Иисуса.

 

Трудная жизнь бродячего проповедника плохо вязалась в глазах учеников с обликом Мессии, который должен был явиться в славе и силе. Кроме того, все ждали прихода Илии. Несмотря на исповедание Петра, апостолы в глубине души всё ещё сомневались в мессианстве Учителя. Чудо Преображения должно было укрепить веру апостолов.

 

 

КОНЕЦ ГЛАВЫ

 

 



 

ГЛАВА  13

ПРЕОБРАЖЕНИЕ

в которой рассказывается о горе Преображения, об апостолах – свидетелях Преображения и о причинах избрания их свидетелями, о самом Преображении  и о том, почему Иоанн Креститель стал Предтечей, хотя считал себя Предтечей Предтечи, а также о порядке первенства среди иудеев и о споре учеников Иисуса о первенстве

 

 

Три вещи появляются неожиданно: Мессия, то, что находишь, и скорпион

Талмуд.

 

 

Согласно церковному преданию Преображение Христово произошло в Галилее на горе Фавор. Вряд ли это так. Во времена Иисуса на горе Фавор находилась крепость, где стоял римский гарнизон и евреи старались держаться подальше от этой горы. На основании евангельских рассказов можно заключить, что горой Преображения была гора Ермон, расположенная во владениях тетрарха Филиппа. Заснеженные вершины Ермона были видны даже в окрестностях Мёртвого Моря из долины р. Иордан, с расстояния 100-120 км. Красота и величие Ермона не раз вдохновляли пророков и псалмопевцев.

 

Горы Фавор и Ермон были символами Палестины.

«Твои небеса и Твоя земля;

вселенную и что наполняет её,

Ты основал.

Север и Юг Ты сотворил, Фавор и Ермон

О Имени Твоём радуются», -- восклицает псалмопевец (Пс.88:12,13), ставя эти горы наряду с землёю, небесами и вселенной.

 

Иисус взял с Собой на гору Преображения только троих из двенадцати апостолов. Почему именно Пётр, Иаков и Иоанн удостоились видеть Его, «грядущего в Царствии Своём»?

В отличие от Петра, Иаков и Иоанн никакими особыми заслугами среди других апостолов не выделялись. Всех троих можно объединить лишь по одному признаку: они чаще других соблазнялись о Нём; их слабости, колебания и маловерие были хорошо известны Иисусу. Безудержная вера Петра в Учителя тут же могла смениться глубоким сомнением и неверием. Превратное понимание слов и деяний Иисуса ставило Петра в опасную близость к сатане. Пётр -- единственный апостол, которого Иисус при всех назвал сатаной. Пётр нуждался в постоянной дружеской поддержке Иисуса, чтобы не оказаться в объятиях сатаны.

Юный Иоанн, который считал себя любимым учеником Иисуса (и он действительно был таковым), ревниво относился к любому знаку внимания, оказанному Учителем другим ученикам, в том числе и к Петру. Враждебность Иоанна ко всем кто был ему не по нутру, желание верховодить и быть первым, не имея для этого необходимых качеств, особенно тревожила Иисуса. Иаков нередко поддавался влиянию младшего брата и соблазнялся вместе с ним. Иисус видел силы и способности, скрытые в апостолах. Сделав их свидетелями Преображения, Иисус надеялся укрепить веру апостолов в то, что Он есть Мессия.

Верить не значит понять, но значит принять; понимание приходит со временем. Иисус знал, что такие люди, как Пётр и Иоанн, уверовав по-настоящему, способны совершить многое из предначертанного Им. Так «хороший» преступник и хороший полицейский во многом должны обладать одними и теми же способностями; разница в том, на что направлены эти способности. Потому-то именно самые неустойчивые и легко поддающиеся соблазнам апостолы удостоились лицезреть прообраз Царствия Божьего на горе Преображения. Иисус укреплял  слабых, колеблющихся и самых способных...

 

…И увидели апостолы что просияло лицо Иисуса как солнце и одежды Его сделались белыми как свет; и явились им Моисей и Илия беседующие с Иисусом; затем раздался «глас из облака глаголющий»: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в котором Моё благоволение; Его слушайте…

 

Потрясённых Преображением апостолов, тем не менее, всё ещё гложут сомнения: является ли их Учитель Мессией, обещанным Израилю. «Как же книжники говорят, что Илии надлежит прийти прежде?» -- спрашивают они Иисуса.

Этот вопрос учеников лучше всего показывает, как велик даже среди апостолов авторитет книжников, как мало для них значит недавнее исповедание Петра и как необходимо было Иисусу чудо Преображения, чтобы убедить маловеров. Иисус куёт раскалённое железо: Он тут же открывает ученикам, что Илия уже приходил, но его не узнали.

Апостолы поняли, что Иисус говорил об Иоанне Крестителе. Рухнула последняя преграда, мешавшая апостолам верить в Иисуса-Мессию. Отныне Иисус для них Мессия - Царь, Победитель и Спаситель, такой, каким Его видел в своих мечтах народ Израиля. Может быть, только в этот момент апостолы сравнялись в своей вере в Иисуса с тем человеком, о котором рассказал евангелист (Лк.9:49-50), с человеком, который не был учеником Иисуса, не получал непосредственно от Него дара исцеления, но именем Иисуса изгонял бесов.

Однако, чем больше укреплялась вера апостолов в Иисуса - Мессию, тем сильнее овладевал ими дух соперничества: кто из них займёт первые места в  Царстве Небесном?!…

 

 

 

 

…Прежде чем двинуться дальше вослед Иисусу и ученикам Его, обсудим вопрос: почему же Иисус ясно дал понять апостолам, что пророк Илия уже приходил и что им был Иоанн Креститель. Ведь Иисус не мог не знать, что Креститель не считал себя ни Мессией, ни Илией, ни пророком. Иоанн говорил о себе: «Я глас вопиющего в пустыне: исправьте путь Господу, как сказал пророк Исайя».

 

Вот что пишет по этому поводу Альберт Швейцер:

«Креститель ожидает, что «Тот, который должен прийти», будет крестить людей «Святым Духом». Своё предназначение он видит в том, чтобы подготовить почву тому, кто «должен прийти», и призывает людей к покаянию, чтобы они стали способны воспринять Дух, изливающийся при этом приходе. Тот, кого он теперь крестит водой в покаяние, освящается, чтобы тотчас же стать носителем Духа, а тем самым быть отмеченным в качестве одного из тех, кто будет оправдан на Суде.

Предположение, что Креститель под тем, который должен прийти, подразумевает Мессию, вводилось в критические исследования вплоть до новейшего времени, что свидетельствует о том, насколько тяжело науке изменять традиционную перспективу подлинной.

Тот, кто должен прийти – это сошедший с неба Илия. Ни один природный человек не может выступить с притязанием на то, чтобы быть этим предшественником Мессии. С другой стороны, ожидание направлено не на явление Мессии, а, прежде всего, на появление этого грядущего Илии. Покуда его нет, Мессия прийти не может.

Как можно столь долгое время не слышать ясный язык текста, в котором рассказывается о вопросе Крестителя к Иисусу! Ученики от его имени спрашивают Иисуса, не Он ли Тот, Который должен прийти (Мф.11:3). После того как Он отпускает их с неясным ответом – ибо не может выдать им тайну Своего будущего мессианства! – Он открывает окружающему Его народу, что сам Креститель – это Илия, которому должно прийти (Мф.11:14).

Отсюда со всей очевидностью следует, что и Креститель в своём вопросе – и, следовательно, в своей проповеди! – подразумевал под тем, кто должен прийти, Илию.

То, что Креститель – сам Илия, кому должно прийти, Иисус сообщает слушателям как нечто труднопостижимое.  Мф.11:14,15: «если хотите принять, он и есть Илия, которому должно прийти. Кто имеет уши да слышит!»

Фактически Иисус при этой идентификации совершает насилие над действительностью. К Крестителю, который и выступает и хочет быть не более чем провозвестником пришествия Илии, не подходит ни данный в Писании образ Илии, ни обрисованный самим Иоанном. Коль скоро Сам Он – грядущий Мессия, то и Илия уже должен быть здесь. Следовательно, Креститель – это Илия»

(А.Швейцер «Мистика апостола Павла» в кн. «Благоговение перед жизнью» М. 1992 стр.343).

 

Далее А.Швейцер добавляет:

«Больший, который должен прийти, -- это не Мессия, а готовящий путь Мессии воскресший Илия. Следовательно, Креститель ведёт себя, как это не удивительно для нас, Предтечей Предтечи. Он выступает с проповедью покаяния и крещением, чтобы Илия, который должен прийти, и ожидаемый Дух обрели подготовленное и освященное во имя их множество людей. Будучи погружением в воду, крещение Иоанна являет собой акт, символизирующий смывание грехов. Но в то же время оно и нечто большее: оно воплощает в себе действенность покаяния и его отношение к излиянию духа и к Суду» (Там же стр. 383,384).

 

Итак, Иисус, совершив «насилие над действительностью», повышает статус Иоанна Крестителя до уровня великого пророка Илии, который в народном сознании должен был явиться как предтеча Мессии. Как только Ученики поняли, что Илия в лице Иоанна уже приходил, так Иисус в их умах автоматически занял место Мессии.

Это было время ожидания Мессии, время, когда  люди, которые, казалось, совершенно не подходили на роль Спасителей Израиля, увлекали за собой многотысячные толпы народа. Нет ничего удивительного в том, что после чуда Преображения апостолы, наконец, уверовали в Иисуса как в Мессию, Спасителя Израиля. Правда, они всё ещё во власти народных представлений о Мессии – Царе Победителе и Триумфаторе. При жизни Иисуса отказаться от этих народных представлений о Мессии апостолы так и не смогут…

 

 

Продолжим наше путешествие…

 

Возвращаясь в Галилею из владений тетрарха Филиппа, Иисус ненадолго задерживается в Капернауме, городе, в котором Его совсем недавно так радушно принимали в доме Петра. Не раз жители города внимали его проповеди, не мало чудес он совершал здесь, но жители города не вразумились, не покаялись и не уверовали, а после слов Его о хлебе живом и вовсе отвергли Его. Иисус был уязвлён всем этим до глубины души.

«И ты Капернаум до неба вознёсшийся, до ада низвергнешься», -- предрекает Иисус городу.

 

С тяжелым сердцем пришёл Иисус в Капернаум. Город тяготит Его. Фарисеи сделали своё дело: жители настроены к Иисусу недружелюбно. Он не собирает, как прежде, толп народа, не изгоняет духов, не лечит людей и не учит народ. Он избегает конфликтов с властями и не спорит с фарисеями.

 

Зачем же Иисус пришел в этот, теперь чуждый Ему, город?

Не исключено, что Иисус даёт возможность Петру повидать жену, дочь и любимую тёщу. Может быть, есть и другие причины… Можно предположить, что именно в это время умирает Зеведей, отец Иакова и Иоанна. Иисус идёт в Капернаум, чтобы братья отдали последний долг своему отцу…

 

До Пасхи несколько месяцев.

По пути в Капернаум Иисус во второй раз сказал ученикам о том, что Сын Человеческий будет предан в руки человеческие и что Его убьют, и что в третий день Он воскреснет. И вновь ученики не поняли его, а спросить боялись. Благоговейное отношение к учителям в Израиле и дистанция, сохраняемая Иисусом между Ним и учениками, не позволяла апостолам беспокоить Учителя по всякому поводу. («Как человеку заповедано уважать и бояться своего отца, так, и даже более того, он должен бояться своего рабби»;  «Почитать учителя то же, что почитать Бога», – утверждает Талмуд)

 

Обычно  вопросы Иисусу апостолы задавали через Петра, который был для них посредником.

Не спросили ученики и потому, что их мысли были далеки от раздумий Учителя. По дороге в Капернаум они спорили о том, кто же из них будет больше в Царстве Небесном.

Хотя в Евангелиях об этом нет ни слова, но, зная честолюбие «любимого ученика», трудно не предположить, что именно он с братом своим и был зачинщиком спора о первенстве.

Вообще говоря, об этом удобнее поговорить позднее, когда Иисус с учениками пойдёт в Иерусалим на праздник Пасхи и когда прояснится связь между спором учеников о первенстве по пути в Капернаум и просьбой Саломии, матери Иакова и Иоанна, о первых местах для своих любимых чад.

Пока же замечу, что Иисус, сделав Иакова и Иоанна свидетелем Преображения, выделив их среди других апостолов, только разжёг их честолюбие, а отсюда до спора о первенстве один шаг. Кроме того, «братья Громовы», по-видимому, решили передать отцовское наследство в общину (если наше предположение о смерти их отца Зеведея верно); братья посчитали, что после такого пожертвования им непременно должны быть обеспечены первые места в Царствии Небесном.

 

В народном представлении Царство Божие здесь на земле было отражением Царства Божьего там, на небесах, а Царство Божие на небесах было, в свою очередь, подобием царством земного – царства рабов и господ. Люди жили в иерархическом мире господства и подчинения и не мыслили иного существования. Одна барайта (барайта – это нечто вроде апокрифа по отношению к ранней части Талмуда -- Мишне) указывала следующий порядок первенства:

1.      Царь

2.      Первосвященник

3.      Пророк

4.      Священник при армии

5.      Заместители первосвященника

…………..

…………..

11. Левит

12. Израильтянин

13. Незаконнорожденный

14. Нетиним (потомки рабов языческих народов, служивших при Храме)

15. Прозелиты

16. Вольноотпущенники, принявшие иудейство

 

Учителя закона, правда, говорили, что ученый имеет преимущество перед царём, ибо, когда умирает учёный, то ему нет замены, когда же умирает царь, то каждый израильтянин может занять его место; а учёный незаконнорожденный имеет преимущество перед невеждой первосвященником. И это было недалеко от истины, ибо во времена Иисуса духовными вождями народа были уже не первосвященники и священники, а, нередко безродные, книжники - фарисеи, известные своими знаниями и благочестием. Даже ученики Иисуса ссылаются именно на книжников, когда у горы Преображения говорят Ему, что вначале должен прийти Илия.

Но постепенно в головах апостолов складывается новая иерархия: если они ближе всех стоят к Мессии, царю Израиля, то они -- апостолы должны быть первыми.

Апостолы, пророки, учителя, чудотворцы – таков новый порядок первенства.

Вопрос заключался в том, кому же из Двенадцати предназначены самые почётные места.

Вот из–за этих то мест и возник спор между учениками.

 

Спор апостолов о первенстве Иисус разрешает неожиданными и непостижимыми, не вмещающимися в головах учеников словами: «Кто хочет быть первым, будь среди всех последним и всем слугою». Первым в Царстве Небесном будет тот, кто служит людям здесь на земле. Ни богатство, ни власть, ни происхождение, а служение людям является мерилом человека. Верность Богу и вера в Бога проявляется в служении человеку.

 

 

                КОНЕЦ ГЛАВЫ

 

 



 

ГЛАВА 14
НА ПРАЗДНИКЕ КУЩЕЙ

рассказывающая о падении популярности Иисуса в народе, о том, что Иисус пошел на праздник Кущей как простой паломник, о намерении властей схватить и убить Иисуса, о самом празднике Кущей, как самом весёлом иудейском празднике, о том, почему власти не схватили и не убили Иисуса, и о том, почему проповедь Иисуса была на руку первосвященникам.

 

 

Горе людям, которые видят, не зная что, которые стоят, не зная на чём.           Талмуд

 

 

 

Свободолюбивым, склонным к мятежам галилеянам пришелся не по душе отказ Иисуса стать царём вместо Ирода Антипы. Пророк и чудотворец, скрывшийся от опасности в языческих землях, в лучшем случае вызывал удивление, а пророк, который не смог дать знамения, удостоверяющие, что чудеса Его и сила Его от Бога, а не от дьявола, возбуждал подозрение: уж и в самом деле, не правы ли те, кто  говорит, что Его чудеса от Вельзевула?

К тому же фарисеи, пришедшие из Иудеи, обеспокоенные недавним успехом проповеди Иисуса, терпеливо и настойчиво разъясняли «глупым галилеянам» всю кощунственность, всю возмутительность и пагубность слов Иисуса «о хлебе живом», произнесённых Им в капернаумской синагоге. Терпение и настойчивость фарисеев не пропали даром и многие галилеяне отвернулись от Иисуса и многие ученики отошли от Него.

Он скитается с апостолами от одной деревни к другой, куда ещё не добрались настырные фарисеи, и где галилеяне ещё привечали их. «У лисиц есть норы и у птиц небесных гнёзда, Сыну же Человеческому негде голову преклонить», – сетует Иисус.

(Нечто подобное встречается у Плутарха в жизнеописании Тиберия Гракха, защитника бедняков, который говорил: «Дикие звери, населяющие Италию имеют норы, у каждого есть своё место и своё пристанище, а у тех, кто сражается и умирает за Италию, нет ничего кроме воздуха и света, бездомными скитальцами бродят они по стране вместе с жёнами и детьми ….» (Плутарх. «Тиберий Гракх, 9))

 

Стоял сентябрь.  До праздника Кущей было рукой подать.  Паломники потянулись в Иерусалим.  Иисус с Двенадцатью медленно идет по Галилее, подолгу задерживаясь в селениях, которые принимали Его. Кажется, Он вовсе не собирается в Иерусалим. Он знал, что власти Иудеи настроены к Нему крайне враждебно. Братья Иисуса, направлявшиеся на праздник, не без ехидства заметили:

«Выйди отсюда и пойди а Иудею, чтобы и ученики Твои видели дела, которые Ты делаешь; ибо никто не делает чего-нибудь втайне и ищет сам быть известным; если Ты творишь такие дела, то яви Себя миру» (Ин.7:2-4).

Нет пророка в своём отечестве; тем более нет пророка в своей семье. Братья Иисуса не верили в Него. Они росли вместе с Ним, жили в одном доме и никогда не замечали в Нём чего-либо сверхъестественного. Конечно, их Брат совершил за последнее время немало чудес, но это отнюдь не говорит о том, что Он есть Мессия, Спаситель, обещанный Израилю. Мало ли таких «спасителей» объявлялось в Израиле за последние годы! Где они сейчас, эти «спасители»? Мессия придёт в мир господствовать, а не прятаться от врагов, подобно нечистому животному, зайцу.

 

Иисус ответил братьям Своим:

«Моё время еще не настало, а для вас всегда время; вас мир не может ненавидеть, а Меня ненавидит, потому что Я свидетельствую о нём, что дела его злы; вы пойдёте на праздник сей, а Я ещё не пойду на сей праздник, потому что Моё время ещё не исполнилось» (Ин.7:6-8).

 

«Моё время» в устах Иисуса означает открытие Себя людям как Мессии, принятие страданий и смерть. За день до казни, посылая Петра и Иоанна приготовить пасху, Иисус говорит: «время Моё близко» (Мф.26:33); нет сомнения, что Он говорит о своих страданиях и смерти.

 

Иисус всё же пошёл на праздник Кущей, но не явно, а как бы тайно. Он желает ощутить дух и понять настроения в столице, ибо уже принял решение явить Себя миру в ближайшую Пасху. Иисус идёт в Иерусалим на праздник Кущей не как Мессия, а как простой паломник, богомолец, идёт так, как он ходил с отцом на праздники в детстве.

Иудейские власти ожидали Его прихода, они искали схватить Его. Люди из страха перед властями не говорили о Нем открыто. В народе ходили о Нём разные слухи. Одни думали, что он добрый человек, но большинство же было убеждено, что Он сбивает с пути, обольщает и обманывает народ, а виновные в этом, как известно, подлежали побитию камнями. Всё указывало на то, что арест Иисуса предрешён. Но происходит нечто странное: Иисуса, которого «ищут убить», который пришел в Храм и начал учить людей, власти как бы не замечают. Люди гадают, что же произошло: «Он говорит явно, и ничего не говорят Ему: не удостоверились ли начальники, что Он подлинно Христос?» (Ин.7:26).

 

Возмущенные речами Иисуса иерусалимские иудеи сами без помощи властей пытались «наложить на него руки», но, как пишет Иоанн, «ещё не пришёл час Его». Некоторые израильтяне уверовали в Иисуса. Это, наконец, побудило власти послать служителей синедриона схватить Иисуса, но тщетно. Впечатление такое, что власти  вовсе не жаждут Его ареста. Что же произошло? Не уверились ли они, в самом деле, что Иисус есть Мессия?…

 

Иисус пришёл в Иерусалим в начале октября, в разгар праздника Кущей. На этот праздник в Иерусалим прибывало множество паломников со всей Палестины и со всего света: из Аравии, Вавилонии, Италии, Африки и с берегов Дуная; только Пасха могла соперничать с праздником Кущей. Различия в одежде, в языке и в привычках, приобретённых в общении с различными народами, не могли нарушить внутреннего духовного единства этой, казалось бы, разношерстной толпы, пришедшей поклониться своему единому, истинному Богу, самоё имя которого они не осмеливались произнести вслух. Улицы Иерусалима кишели народом. Шум и гам не смолкали с утра до вечера и с вечера до утра. Праздник Кущей был самым весёлым и самым жизнерадостным праздником из всех иудейских праздников. Израильтяне сооружали шалаши из ветвей густолиственных деревьев прямо на улицах, площадях и на кровлях домов, и жили в них все семь дней праздника. И все эти дни они приходили в Храм и ходили по улицам с пальмовыми, миртовыми и вербовыми ветками в руках, танцевали, пели и веселились, как завещал им Господь в память о временах, когда Он вывел народ Израиля из земли Египетской и поселил в кущах. Праздник этот был также праздником сбора урожая, моления о дожде и надежды на будущее.

 

Центром веселья и ликования был Иерусалимский храм.

Хор левитов, расположившийся на 15ти ступенях, ведущих из мужского двора в женский, играл на разных инструментах, распевая «псалмы восхождения».

На женском дворе Храма стояли гигантские золотые светильники высотой в 50 или даже 100 локтей. Их свет должен был напоминать народу Израиля о том, что Сам Господь Бог сопутствовал отцам его во время странствий в пустыне, пребывая в «столпе облачном» днём, а ночью обращался в «подобие огня», в огненный столп. Каждый светильник заканчивался сверху четырьмя золотыми чашами; к каждой чаше подставлялась лестница, на которой стоял молодой священник с кувшином для подливания горевшего в чаше масла. Фитили для светильников изготовлялись из изношенных ветхих одеяний священнослужителей. Музыка раздавалась до самого утра. Молодёжь плясала с факелами в руках, улицы и площади были запружены веселящимся народом. Факелы устанавливались в проёмы окон и дверей. Иерусалим превращался в эту ночь в город, «светящийся на холме».

Не только простой люд, но и благочестивые, уважаемые люди веселились как дети во дворе Храма. Однажды знаменитый раббан Гамалиил бен Симон, правнук Гиллеля, ничуть не смущаясь, жонглировал горящими факелами для увеселения толпы.

О празднике Кущей говорили: кто не видел этой радости, тот не знает вообще, что такое радость.

 

Из множества паломников, запрудивших улицы Иерусалима, верили в Иисуса и симпатизировали Ему в основном галилеяне и иудеи «из глубинки». Когда же праздник подошёл к концу, и паломники покинули Иерусалим, то Иисус лишился почти всякой опоры и сочувствия в этом городе. Без веры народа в Него Он бессилен. В Иудее за три месяца Он совершает лишь одно исцеление и ни одного чуда. Он учит народ, но лишь немногие иудеяне уверовали в Него.

 

Власти грозят отлучением от синагоги каждому, кто уверует в Иисуса. Это страшное наказание. Отлучённому воспрещалось всякое общение с людьми, никто, кроме жены и детей его, не мог приближаться к отлучённому ближе, чем на расстояние четырёх локтей. После смерти отлучённого на его могилу клали камень, символизирующий побитие камнями. Траур по отлучённому строго воспрещался.

В дни Иисуса отлучение от синагоги было равносильно смертному приговору. Удивительно, что власти грозят отлучением от синагоги тем, кто уверует в Него, но не отлучают самого Иисуса и даже не грозят Ему отлучением. Больше того, власти не предпринимают решительных мер к задержанию Иисуса и не покушаются на Его жизнь.

Попытки побить Его камнями исходят от группы фарисеев настроенных враждебных к Иисусу и поддерживающей их толпы. Эти попытки не выглядят сколько-нибудь серьёзными. За три месяца пребывания Иисуса в Иудее первосвященники имели немало возможностей с Ним расправиться. Похоже на то, что власти Иудеи не хотят арестовывать Иисуса, а желают лишь, чтобы Он вёл себя, так сказать, поскромнее.  (Примечание.  Чтобы прочувствовать, что такое было отлучение для еврея даже через 15 веков после Иисуса, вспомним судьбу Уриеля Акосты. В 17 веке европейский мыслитель Уриэль Акоста, бежавший от португальской инквизиции в Голландию – страну веротерпимости – подвергся там преследованиям ортодоксальных евреев. На него был наложен херем, т.е. самый строгий вид отлучения. Все отвернулись от Акосты. На улице мальчишки бросали в него камнями и плевали на него; родные отреклись от него; одна мать поддерживала сына. Жена Акосты умерла и он, будучи отлучённым, не мог жениться вторично. Акоста решил «стать обезьяной среди обезьян»; он отрёкся от своих заблуждений. Отлучение было снято с него через 15 лет.

Вскоре один из родственников Акосты сообщил раввинам, что отречение Уриэля было неискренним и что тот не исполняет религиозных обрядов и ест запрещённую Законом пищу. В результате Акоста был подвергнут вторичному отлучению. Акоста держался семь лет. В конце концов, постоянное давление со стороны общины и родственников сломили его волю. Уриэль принял все условия, поставленные ему раввинами. Отречение состоялось в переполненной народом синагоге. Полуобнаженного Акосту привязали к столбу и подвергли бичеванию – 40 ударов без одного. Затем заставили лечь у порога синагоги и все присутствующие, выходя, переступали через него. Душа Акосты не вынесла такого унижения. На следующий день Акоста выстрелил из окна в одного из своих родственников, которого считал «самым заклятым врагом своей чести, жизни и имущества», пистолет дал осечку. Тогда Акоста взял другой пистолет и покончил с собой.)

 

Почему же не пришел час Его и власти не наложили на него руки, хотя они ещё до праздника решили избавиться от опасного возмутителя спокойствия, и терпели его у себя под боком в течение нескольких месяцев?

Прежде всего, потому, что большая часть народа отвернулась от Иисуса и Он не был уже так опасен власть имущим, как раньше, до проповеди в синагоге Капернаума о «хлебе живом».

Слава Иисуса на ущербе. Многие ученики покидают Его, и галилеяне отворачивается от Него. Он вынужден укрываться от властей в языческих землях. Братья Его и те говорят о Нём с усмешкой: «яви себя миру». Он так и не дал небесного знамения о Себе, несмотря на неоднократные просьбы фарисеев. К тому же, как бы сказали в добрые старые времена,  «моральный облик» Иисуса явно не соответствовал иудейским идеалам: пьёт вино, якшается с грешниками и нарушает Закон. Можно ли такого человека почитать за Мессию, Божьего посланца,Спасителя Израиля?!

В Иудее, где влияние фарисеев было очень велико, недоверие к Иисусу было гораздо сильнее, чем в Его родной Галилее.

Первосвященники же, разузнав об Иисусе поподробнее, поняли, что этот миротворец с Его проповедью Царства Небесного не от мира сего не только не опасен, но и может быть очень полезен  властям. Иерархи–саддукеи трезво и практично смотрели на жизнь. Иисус играл им на руку, и они до поры до времени оставили Его в покое, хотя и видели в Иисусе одного из многих проходимцев-проповедников и обманщиков, наводнявших в ту пору Палестину.

Весьма вероятно, что рассказы апостола Иоанна сыграли свою роль в изменении взглядов первосвященников на учение Иисуса…

 

Смерть отца, поставщика рыбы к первосвященническому двору, была прекрасным поводом для визита Иоанна к первосвященнику. Иоанн предложил Анне купить его (Иоаннову) долю отцовского наследства (или, может быть всё хозяйство отца, если брат Иаков, как полагают некоторые учёные, был двоюродным братом Иоанна и не наследовал имущества Зеведея). У Иоанна была и другая мысль: возвестить первосвященникам о приближении Царства Небесного, чтобы уверовали они в Иисуса, а уж Иисус, в награду за обращение самых могущественных людей Израиля и за те средства от продажи отцовского имения, которые он внесёт в общинную кассу, непременно вознаградит его первым местом в Своём грядущем царстве. Хитрый Анна легко мог убедить Иоанна в том, что он не является врагом Иисуса (так оно и было в действительности!). Учение Иисуса явно лило воду на мельницу первосвященников.

Чем же Иисус мог «приглянуться» Анне и Каиафе? И почему Его проповедь была на руку иудейским первосвященникам?

В отличие от непримиримых врагов Рима -- зелотов, Иисус не подстрекал народ к сопротивлению Риму, говорил, что врагов надо любить, не объявлял Себя Мессией (во всяком случае, всенародно и открыто), не помышлял о царском троне и не призывал к отказу от уплаты подати в императорскую казну, уча народ отдавать кесарю кесарево.

Однажды первосвященники и книжники хотели уловить Его на коварном вопросе о том, позволительно ли платить подати римскому императору. Скажи Иисус, что подать надо платить,  народ бы счёл бы Его прихвостнем угнетателей-римлян, а если бы Иисус сказал, что подать не следует платить, то Его могли обвинить в призыве к неповиновению и мятежу. На динарии с одной стороны была надпись: «Тиберий Кесарь Август, сын божественного Августа», а с другой – «Верховный Понтифик» (т.е. первосвященник). Изображение императора и надпись на динарии задевали религиозные чувства евреев и напоминали им о подчинении Риму. Уплачивающий подать как бы признавал кесаря Богом и Первосвященником.  По этой причине динарий не был в широком ходу в Иудее. Тем не менее, у кого-то из вопрошавших монета нашлась, и он её протянул Иисусу. Иисус, указав на изображение кесаря, сказал: отдавайте кесарю кесарево, а Божие Богу. Услышав такой ответ, вопрошатели в растерянности молча отошли от Иисуса.

Динарии по римскому праву были собственностью императора, которая одалживалась населению империи, а затем возвращалась ему в виде податей. Альберт Швейцер заметил в словах Иисуса ироническую параллель между Богом и кесарем. Иисус как бы с усмешкой говорил: каждому своё.

Однако, как бы иронично Иисус не относился к кесарю – богу, факт остаётся фактом: он говорил народу, что подати надо платить даже римлянам. Это было подобно бальзаму на душу первосвященников-саддукеев.

К тому же Иисус учил народ терпению:  «кто ударит тебя в правую щёку твою, обрати к тому и другую», подчинению властям, пусть даже языческим: «и кто понудит тебя идти с ним одно поприще иди с ним два» (это о римских властях, которые обязывали местное население нести трудовые повинности в пользу империи; римские войска со своей стороны нередко привлекали население для переноски и перевозки грузов. Поприще – в данном случае расстояние равное одной римской миле, 1598м). Иисус был способен утишить и успокоить народ и направить поток мессианских надежд и чаяний в спокойное русло Царствия Божьего на земле, которое не от мира сего и посему не вредит властям предержащим. Если уж Ирод Антипа, человек -- не отличавшийся глубоким умом и хитростью (хоть Иисус и назвал Антипу лисицей), если даже Ирод Антипа осознал, что Иисус для него не опасен, что Иисус не замышляет занять его трон, то многоопытным политиканам Анне и Каиафе не представляло труда понять выгоду от Иисусовой проповеди. Деньги, власть, интересы своего клана объясняют действия первосвященников, они всегда чуяли, откуда и куда дует ветер.

Единственной угрозой для них могли быть неуправляемые толпы народа, которые собирал вокруг себя пророк из Галилеи (например, как это было, когда толпа хотела поставить Иисуса царём). Но, во-первых, израильтяне в большинстве своём отошли от Иисуса, а во-вторых, Иисус был способен сам успокоить толпу (как это произошло опять-таки в случае, когда народ хотел сделать Его царём).

Первосвященникам показалось, что будет неплохо, если Иисус продолжит учить народ, желательно, однако, подальше от Святого города в дни великих праздников; потому попытки властей «наложить руки» на Иисуса преследовали цель отвадить Иисуса от Иерусалима, а не схватить Его.

Подобно многим израильтянам, присутствующим на празднике Кущей 29 года, апостол Иоанн вскоре убедился, а вероятнее всего, сам первосвященник Анна сообщил ему, что власти вовсе не собираются упрятать Иисуса в темницу, и, как многие израильтяне, Иоанн в своей провинциальной наивности полагал, что начальники удостоверились, что Иисус и есть Мессия (см. Ин.7:26). Решение первосвященников не арестовывать Иисуса в большой мере основывалось на сведениях об Иисусе и Его учении, почерпнутых Анной из бесед с любимым учеником Иисуса.

Не исключено, что Иоанн был сторонником партии саддукеев. Описание празднования Пасхи у Иоанна соответствует саддукейскому обычаю, в то время как у синоптиков – фарисейскому. Лучше будет сказать, что Иоанн в душе относил себя к саддукеям, партии власть имущих, первосвященников и аристократов. Зная судьбу и характер Иоанна в это не трудно поверить: раб нередко усваивает взгляды господина своего (своеобразное древнее проявление «синдрома заложника»). Иоанн до конца дней остался рабом своего тщеславия, честолюбия и стремления приобщиться к сильным мира сего.

 

О том, что Иоанн вполне мог быть давним «знакомцем» первосвященников, речь уже заходила. Зеведей, вероятно, не раз брал малолетнего сына с собой в Иерусалим, когда отвозил рыбу, и Иоанн мог присутствовать при беседах отца с Анной или Каиафой – как-никак Зеведей был крупным рыботорговцем, поставщиком рыбы священнослужителям и первосвященникам. Настроения склонного к разбоям и мятежам народа Галилеи всегда интересовали первосвященников и потому они не упускали возможность потолковать со старым лодочником Зеведеем.

Может быть, так оно и было, а может быть, нет. Однако без этих предположений трудно объяснить как юноша, почти мальчишка Иоанн, сын рыбака, лодочника и рыботорговца, сызмальства познавший тяжелый физический труд, как такой человек оказался полностью во власти честолюбивых мечтаний и помыслов, которые носили не фантастический, а очень конкретный и целенаправленный характер. Для этого надо было хоть как-то соприкоснуться с другим миром, миром богатства и власти и почувствовать, что мир этот населён не небожителями, а такими же людьми, из плоти и крови, как и рыбаки Тивериадского озера. Вероятно, детское впечатление от встреч с Анной оставило глубокий след в душе Иоанна. Мечту стать таким, как Анна или Каиафа, Иоанн пронёс через всю жизнь. В старости, будучи уже одним из столпов иудеохристианства, Иоанн, как известно, носил на лбу золотую дщицу иудейского первосвященника, носить которую он не имел никаких прав. Он воображал себя первосвященником новой христовой церкви. Мечта честолюбивого юноши осуществилась таким вот несколько странным способом.

 

 

КОНЕЦ ГЛАВЫ

 

 



 

ГЛАВА  15
СОВЕТ У КАИАФЫ
которая рассказывает о том, как возросла слава Иисуса после воскрешения Лазаря, о беспорядках в Иерусалиме в дни великих праздников и о том, почему Иисус стал угрозой для властей иудейских, а также о Совете у первосвященника Каиафы, о составе Совета и об опасности, грозящей Иисусу.

 

 

 

Он уловляет мудрецов их же лукавством и совет хитрых становится тщетным.          Иов.5:13

 

 

 

 

Иисус пребывал в Иерусалиме и в ближайших окрестностях города с октября по декабрь 29 года -- от праздника Кущей до праздника Обновления храма. Во время праздника Обновления Храма иудеи снова пытались схватить Его, но Он «уклонился от рук их», ушел за Иордань. Всё указывает на то, что «время Его не пришло» потому, что так было угодно властям иудейским.

Там, в Заиорданьи, Иисус получает известие о смерти своего друга Лазаря. Иисус идёт в Вифанию и воскрешает Лазаря. Это произошло в феврале 30 года.

Весть о воскрешении Лазаря быстро разнеслась по Иудее. Одни свидетели чуда воскрешения уверовали в Иисуса, другие поспешили с доносами к властям, считая случившееся обманом, чародейством и проявлением дьявольской силы.

Многие неверы приходили в Вифанию убедиться воочию, что воскресение Лазаря не слухи и не обман, и, удостоверившись, уходили, унося с собой и передавая другим весть об Иисусе, пророке и Мессии, ибо не было в Земле Обетованной человека более достойного называться Мессией, чем Иисус из Назарета.

 

С приближением праздника Пасхи тревога властей возрастала…

Несметные толпы паломников, направлявшиеся на Пасху в Иерусалим, можно было бы уподобить пороху, ссыпаемому в огромную бочку, если бы порох не был изобретён на десять веков позднее.

Сердце каждого израильтянина переполнялось болью и гневом при виде надругательства, которому подвергался Священный город и Храм Господень.

В крепости Антония, мрачно возвышавшейся над Храмом, находился римский гарнизон. Римские солдаты располагались на галереях Храма и зорко следили за толпой, готовые к пресечению любого поползновения к мятежу.

Даже облачения первосвященника хранились в башне Антония под надзором язычников-римлян. (См. примечание в конце главы.)  Можно ли представить себе большее унижение для избранного народа и большую насмешку, чем  господство язычников в Храме Яхве, Единовластного Владыки вселенной.

 

В дни великих праздников напряжение в городе многократно возрастало. Большинство беспорядков, волнений и мятежей случалось именно в праздники, когда народ, охваченный религиозными чувствами, особенно остро ощущал своё унижение. Так, на Пасху в дни правления Архелая (4 до н.э. – 6 н.э.) израильтяне вступили в схватку с когортой солдат, посланной на усмирение толпы. Архелай вынужден был послать против народа всё своё войско. Пехота плотными рядами вошла в город. В это время те самые иудеи, которые только что перебили целую когорту войска, как ни в чём ни бывало приносили жертвы в Храме. Внезапно войска напали на них и убили около 3000 человек, загнав остальных в ближайшие горы. Праздник был прерван и народ разошёлся по домам.

Нечто подобное произошло и при прокураторе Кумане (48-52н.э.). Когда народ на Пасху «стекался в Иерусалим, римляне поставили на галерее Храма когорту, так как они всегда имели обыкновение во время праздников держать войско наготове, дабы предостерегать собравшийся народ от возмущения. Случилось тогда, что один солдат поднял вверх плащ и издал звук, соответствующий принятой им позе.

Возмущённая этим поступком вся громада иудеев потребовала от Кумана наказания солдата. Юноши же, поддающиеся увлечениям, и некоторая часть народа, отличавшаяся буйным характером открыли нападение; они собрали камни и начали бросать их в солдат» (ИВ.II,12,1). Куман вызвал подкрепление. Как только на галереях храма появилось множество тяжело вооружённых солдат, народ охватила паника. Все бросились вон из Храма. Жуткая давка произошла в воротах Храма. Свыше 10000 человек было раздавлено и растоптано. (В «Иудейских Древностях» Иосиф Флавий говорит о 20000 погибших. В большинстве случаев цифры такого рода, приводимые Иосифом, следует сокращать на порядок).

Первосвященники лучше, чем кто-либо, знали насколько неуправляемы и опасны толпы народа, пропитанные ненавистью к Риму и одержимые мессианскими надеждами. Каждый год, каждый праздник был для Анны и Каиафы, как говорится, непрерывной головной болью. Один Господь ведает -- сколько усилий, ухищрений, хитрости и, главное, денег требовалось, чтобы удержать народ возмущений.

 

Воскрешение Лазаря воскресило веру народа в Иисуса-чудотворца, пророка, Мессию, царя Израиля. Первосвященники понимали, что в случае волнений даже Иисусу будет не под силу утихомирить народ. Чтобы Иисус ни говорил о Себе и о Своём Царстве не от мира сего, для уверовавших в Него израильтян, в том числе и для апостолов, Иисус был надеждой на немедленное избавление от господства язычников во Святой Земле и в Святом городе. Охваченный беспокойством Каиафа созывает совет, который должен был решить, как поступить с Иисусом.

Совет принимает решение убить Иисуса.

Часто пишут, что это решение было принято на заседании Синедриона, созванного Каиафой. Вряд ли это так. В те времена всякий совет называли синедрионом. В Великий же Синедрион входили фарисеи и книжники из фарисеев, для которых соблюдение Закона было превыше всего. Если они и обходили Закон, то только с помощью хитроумного толкования самого Закона. Решение убить Иисуса было бы вопиющим нарушением Закона, его было невозможно оправдать.

У Каиафы, по-видимому, собрались только наиболее влиятельные и близкие к нему члены иерусалимского Синедриона, в основном родственники Анны и Каиафы. Если этот Совет и был Синедрионом, то это был саддукейский Синедрион. Его решение носило неофициальный, келейный характер. Именно родственников первосвященника особо выделяет евангелист Лука, описывая заседание Синедриона для суда над апостолами Петром и Иоанном (Деян.4:5-6).

Кто же собрался у Каиафы?

Несомненно, Анна, первосвященник с 6 по 15 год, человек, негласно заправлявший всеми делами в Иудее, по значению фактически второй человек в Иудее после префекта Понтия Пилата.

Затем Елиазар, сын Анны, первосвященник в 16 и 17 году.

Ионафан (Иоанн), будущий первосвященник, тогда же начальник храмовой стражи, сын Анны и шурин Каиафы; Ионафан непосредственно руководил арестом Иисуса и, следовательно, неизбежно должен был присутствовать на заседании совета.

Исмаил, предшественник Елиазара на посту первосвященника (с 15 по 16 год), происходивший из рода Фаби.

Симон, сын Камитоса, бывший первосвященником не более года в 17-18 годах. Его первосвященство прервалось, когда один араб плюнул ему в лицо на празднике Всепрощения (Йом Киппур) сделав тем самым его нечистым. Согласно закону Симон был отстранён от службы. Обязанности первосвященника были исполнены его братьями, которые по традиции также были внесены в список первосвященников. Братья Симона, вероятно, также присутствовали на совете.

Ну и, конечно, сам Иосиф по прозвищу Каиафа, первосвященник с 18 по 36 год, зять Анны.

Такой совет, состоящий из людей, бывших, прежде всего, политиками и политиканами, привыкших все свои поступки выверять и сверять с желаниями римских властей, вполне мог вынести решение убить Иисуса.

Апостол Иоанн, который более всех учеников Иисуса был осведомлен о действиях и решениях первосвященников, донёс до нас слова Каиафы: «Не лучше ли нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин.11:50), отметив при этом, что Каиафа говорил не от себя, а будучи в тот год первосвященником, предсказал, что Иисус умрёт за народ и за то, чтобы собрать воедино рассеянных чад Божьих. Ранее, кажется, уже упоминалось,что многие иудеи, в том числе и Иоанн, верили, что в первосвященнике обитает дар пророчества, как в преемнике Аарона, первого первосвященника еврейского народа, брата пророка Моисея. Каиафа является для Иоанна орудием божественного откровения и пророчествует, так сказать, «по долгу службы».

 

…Выслушав Каиафу, совет первосвященников «положил убить» Иисуса…

Посему Иисус уже не ходил явно между иудеями, а пошел из Вифании в Ефраим, небольшой городок, расположенный примерно в 10 римских милях к северу от Иерусалима близь пустыни, в которой легко можно было укрыться в случае опасности.

 

В этой истории больше всего поражает быстрота, с которой Иисус узнаёт о происках своих недругов. Думается, что «утечка информации» была организована самими первосвященниками, которые были заинтересованы не столько в том, чтобы убить Иисуса, сколько в том, чтобы не допустить Его присутствия на празднике Пасхи во избежание возможных беспорядков. Короче говоря, первосвященники «не мудрствуя лукаво» повторяют уловку Ирода Антипы, который угрозой, передаваемой через фарисеев, хотел добиться ухода Иисуса из Галилеи. Уход Иисуса в Ефраим укрепил уверенность первосвященников, что Иисус не осмелится появиться в Иерусалиме на празднике Пасхи.

 

 

По замыслу первосвященников после Пасхи, когда народ разойдётся по своим городам и весям, когда поутихнут страсти и жизнь войдёт в свою колею, тогда можно будет и не мешать сумасшедшему, не от мира сего галилеянину провозглашать столь милое Ему Царство Небесное, воздавать кесарю кесарево, отвлекая народ от буйства и мятежей. Власти никак не предполагали, что Иисус появится в священном городе на Пасху. Это спутает первосвященникам все карты.

Напомним, что доходы первосвященников напрямую зависели от количества паломников, посещающих Храм. Потому о мире и спокойствии в Иудее больше всех радели именно первосвященники. Иисус же со своей проповедью любви к врагу виделся им как невольный помощник в этом деле. Опасность для властей представлял не Сам Иисус и не Его учение, а представления израильтян о Мессии, которые они могли перенести на Иисуса, ибо Мессия для народа был прежде всего Царь-освободитель Израиля, избавитель от гнёта сатанинской языческой империи. Само присутствие Иисуса в Иерусалиме на празднике могло побудить народ к волнениям. Ученики же Иисуса не представляли опасности для первосвященников. Потому при аресте Иисуса их даже не пытались взять под стражу. Потому после казни Иисуса апостолы жили в Иерусалиме, «единодушно пребывали в Храме …. Хваля Бога и находясь в любви у народа»; иначе говоря, строго соблюдали иудейские установления, участвовали в богослужениях и жертвоприношениях, отличаясь от прочих иудеев только тем, что веровали не в Грядущего Мессию, в Мессию, который уже пришел.

 

******

 

(Примечание. Крепость Антония построил Ирод Великий из башни, сооруженной первосвященником и правителем Иудеи Иохананном Гирканом I. Ирод вложил в перестройку башни огромные средства, сделал крепость настоящим дворцом и назвал её Антонией в честь римского полководца Марка Антония (ок. 83 – 30 до н.э.). Ирод соединил крепость подземным ходом с восточными воротами Храма, воздвигнув у устья подземелья высокую башню, где можно было бы укрыться в случае народных волнений. Гиркан жил в своём замке и хранил там первосвященнические одеяния. Ирод продолжил эту традицию. Когда пришли римляне после смещения Архелая, сына Ирода, они оставили всё по-прежнему. Облачение первосвященника хранилось в каменном здании, запечатанном печатями священнослужителей и казначеев Храма, причём начальник стражи башни (римлянин) обязан был ежедневно заботиться, чтобы перед этим помещением всегда горел светильник. За семь дней до наступления праздника начальник стражи выдавал облачение священнослужителям. Освятив облачение, первосвященник возвращал его через день после окончания праздников. Так делалось в каждый из трёх больших ежегодных праздников и в день поста.  Луций Виттелий, наместник провинции Сирия (35-39н.э.), разрешил иудеям хранить облачение у себя и запретил вмешиваться в это дело начальнику стражи, но предоставил иудеям пользоваться облачением, когда в том представится надобность. Этим он расположил народ в свою пользу (см. ИД.XV,11;XVIII,4,3).)

 

 

КОНЕЦ ГЛАВЫ

 



 

ГЛАВА 16
ОТ ЕФРАИМА К ИОРДАНУ
рассказывающая о путешествии Иисуса с учениками в Иерусалим на праздник Пасхи, о наследстве Зеведея, отошедшем его сыновьям Иакову и Иоанну, и об их матери Саломии, о продаже Иоанном своего имения первосвященнику Анне и о просьбе Иакова и Иоанна о первых местах в Царстве Небесном.

 

 

Кто имеет меньше, чем желает, должен знать, что имеет больше,чем заслуживает          Лихтенберг

 

 

 

Недели за две до Пасхи Иисус с Двенадцатью покинул Ефраим. Чтобы не попадаться властям на глаза, Иисус идёт не напрямую по большой дороге на юг в Иерусалим, а по тропе спускается в долину Иордана и, перешед Иордан, вливается в толпу паломников, направлявшихся в обход Самарии из Галилеи в Иерусалим на Пасху. Где-то, в такой же толпе, идут в Иерусалим Его братья, Его мать. Паломники шли вдоль Иордана, затем, перейдя Иордан, шли на Иерихон и далее -- к Иерусалиму.

 

Известие о воскрешении Лазаря вызвало в толпе галилеян восторг и ликование. Даже те сомневающиеся и неверы, которые когда-то отошли от Него, теперь радостно приветствуют Иисуса. В толпе галилеян Иисус чувствует себя в безопасности – и те, кто верит в Него как в пророка и Мессию, и те, кто не верит в Него, не дадут в обиду своего пророка, хотя бы для того, чтобы досадить этим заносчивым и спесивым иудеянам, вечно твердящим, что из Галилеи не приходит пророк.

 

После воскрешения Лазаря ученики более не сомневались в скором приходе Царства Небесного. Одно лишь казалось им странным: лицо Учителя было суровым и мрачным. И чем ближе они приближались к Иерусалиму, тем суровее и мрачнее становился  Иисус. Он знал, что идёт на смерть. Нет времени для раздумий и сомнений. Живые не успеют похоронить мёртвых, как придёт Оно, Царство Небесное, о котором Он возвестит в Иерусалиме, городе, убивающем пророков. Иисус жёстко и даже жестоко отвечает человеку, который хотел похоронить только что умершего отца, а затем присоединиться к Иисусу: «Предоставь мёртвым хоронить своих мёртвых». «Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не пригоден для Царства Божия», -- говорит Иисус другому человеку, желавшему сначала проститься с родными.

А юноше, соблюдавшему все заповеди Моисеева Закона, Иисус сказал: «пойди, и всё что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровища на небесах, и приходи, последуй за Мной, взяв свой крест». Когда же юноша опечаленный отошел от Иисуса, ибо имел большое имение, Иисус воскликнул: «… трудно  богатому войти в Царство Небесное; … удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие». Ученики были поражены словами Иисуса. Богатство по их представлениям не было препятствием на пути к Царству Небесному. Народ почитал богатство даром и благословением божьим.

«Кто же тогда может спастись?» – изумились ученики. Пётр же, выражая затаённые мысли всех учеников, задал свой знаменитый вопрос: «вот мы всё оставили и последовали за тобою. Что нам будет?».

Иисус на это ответил: «…когда сядет Сын Человеческий на престол славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых. И  всякий кто оставит домы, или братьев, или сестёр, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную. Многие же будут первые последними и последние первыми» (Мф.19:27-30).

И только двое из Двенадцати были уверены, что они не только наследуют жизнь вечную, но и что им по праву предназначено занять почётные первые места в грядущем Царстве.

Иаков и Иоанн продали имение и хозяйство, унаследованное от отца. Деньги они отдали в кассу общины, деньги их перекочевали в ковчежец, который носил казначей Иуда Искариотский. Братья пожертвовали всем, от всего отрешились, всё отдали, не оставив ни драхмы в своих поясах. Их мать, Саломия, также раздав имущество своё, присоединилась к ученикам Иисуса.

В 21 главе Евангелия от Иоанна мы находим косвенное подтверждение сказанному. После казни Иисуса ученики вернулись на какое-то время к своим прежним занятиям. Пётр рыбачил на озере Тивериадском, имея у себя в помощниках шестерых других учеников Иисуса,  среди которых был Иоанн и, по-видимому, Иаков. По логике вещей Пётр должен был бы служить помощником Иоанну и Иакову, которые унаследовали имение, лодки, сети и работников, нанятых их отцом. Однако, продав и раздав всё наследство, братья вынуждены были сесть в лодку Петра и помогать Петру, ранее ходившему в помощниках у их отца, Зеведея, или бывшего младшим его компаньоном. Пётр «оставил всё», но лодка, сети и дом оставались, как видно, в собственности и в пользовании тестя, тёщи, жены и дочери.

 

Со смертью Зеведея, отца апостолов Иакова и Иоанна, всё его хозяйство отошло к сыновьям.

Зеведей был настолько богатым человеком, что его наследники вполне были способны обеспечить содержание своей матери и выручить значительную сумму от продажи остальной части наследства. Лодки и снасти в те времена стоили очень дорого.

По закону старший сын Зеведея Иаков унаследовал две трети состояния, младший, Иоанн, -- одну треть. Если же Иаков был двоюродным братом Иоанна, то он не наследовал Зеведею или доля его была мала. Вдова Зеведея, Саломия, согласно Закону была лишена наследования в имуществе мужа. Вдова получала содержание во время своего вдовства пока не требовала уплаты «кетубы», т.е. суммы оговорённой в брачном договоре (кетубе).

Иаков и Иоанн должны были содержать свою мать так, как она жила при муже, в том же жилище, с той же утварью, даже с теми же рабами, которые ей прислуживали при жизни мужа. Без её согласия наследники не могли продать или снести дом и не могли выселить её из дома, в котором она жила вместе с мужем. С другой стороны, вдова не имела права отстраивать свой дом, даже если он развалится, не имела права замазывать щели, если дом треснет, и ставить подпорки, если дом грозит рухнуть. Наследники имели много путей и возможностей притеснять вдову. В Священном Писании вдова и сирота являются синонимами бедности и беззащитности. «Не притесняйте вдову и сироту: ежели же вы их будете притеснять и они возопиют ко Мне и Я услышу их вопль, -- тогда воспылает гнев Мой, и Я предам вас мечу, и жены ваши станут вдовами, а дети – сиротами» (Исх.22:22-24), -- предупреждал Господь народ свой. «Братьям Громовым» не приходилось бояться за своих детей и жён, по причине отсутствия оных, и они, конечно же, не помышляли обижать и притеснять мать. Но в то же время у них и мысли не было возвращаться в отчий дом и промышлять рыбной ловлей. Думается, что Саломию после смерти мужа охватило чувство отчаяния и безысходности: одинокая старость без сыновней поддержки ожидала её. Во всём мире у неё не осталось никого, кроме сыновей, ходивших с каким-то пророком из Назарета, города, из которого никогда не исходило ничего доброго. Саломия отправляется вслед за своими сыновьями. Поначалу Иисус для Саломии – это человек, сманивший её сыновей и разрушивший её семью. Но личность Иисуса, чудеса, свершенные Им у неё на глазах, убедили Саломию в истинности рассказов Иакова и Иоанна о своём Учителе. Саломия уверовала в Иисуса и до последнего мгновения не оставляла Его.

 

Из главы, посвященной Иисусу и его семье, известно, что Иисус вовсе не понуждал  учеников непременно расставаться со своим имуществом. Апостолы, по всей видимости, передавали в общину свою долю имущества, но только тогда, когда это не ввергало их семьи в нищету и лишения. Многие женщины, сопровождавшие Иисуса в Его странствиях, оставались во владении своей собственностью и «служили Ему имением своим».

Когда Иисус требует от юноши продать имение и раздать нищим, Иисус чувствует, что тот в преддверии Царства Небесного ещё не освободился от мирских желаний: имение ему дороже. Апостолы же всё, что им принадлежало, отдавали в общину и шли за Иисусом, в ожидании награды за свою веру. Потому можно с уверенностью утверждать, что Иаков и Иоанн, в случае получения наследства, расстались с отцовским имением и передали деньги в  кассу общины, обеспечив предварительно надлежащее содержание своей матери. Подтверждением этого является тот факт, что у первых христиан всё было общее. Они брали пример с апостолов, которых учил Сам Иисус. При жизни Иисуса апостолы ожидали скорого наступления Царства Небесного, после смерти Иисуса апостолы и первые христианские общины ожидали скорого возвращения Иисуса на землю – этим людям всякое имение казалось помехой для вступления в грядущее Царство Божие.

Священное Писание свидетельствует, что первые христиане «постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах…все же верующие были вместе и имели всё общее и продавали имения и всякую собственность и разделяли всем, смотря по нужде каждого. «И никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее» (Деян.4:32). «...все, которые владели землями или домами, продавали их, приносили цену проданного и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чём кто нуждался» (Деян.;4:34).

Здесь на помощь можно призвать Никифора Калиста (1256-1335), византийского историка, монаха монастыря при Софийском соборе в Константинополе, который в своей  восемнадцатитомной «Истории церкви» сообщает, что апостол Иоанн продал отцовское имение Анне, тестю первосвященника Каиафы, незадолго до смерти Господа.

В распоряжении Никифора Калиста были древние манускрипты богатейшей библиотеки Софийского собора. Никифор не приводит источника этого сообщения. Тем не менее, можно полагать, что его сообщение почерпнуто из источника, восходящего к тем временам, когда ещё были живы люди, знавшие самого Иисуса.

Первые годы после смерти Иисуса иудеи и христиане мирно уживались друг с другом в одном и том же Храме и в одних и тех же синагогах. Подавляющее большинство христиан – евреи. Они чтят обычаи отцов, приносят жертвы в Храме, соблюдают законы ритуальной чистоты, обрезают своих новорожденных сыновей – словом, внешне их жизнь ничем не отличается от жизни остальных иудеев. Брат Господень, Иаков, уверовавший в Иисуса, пользуется благоговейным уважением иудеев, которые прозвали его Праведным, настолько ревностно он соблюдал иудейские законы и установления. По-видимому, к этому счастливому времени «мирного сосуществования» иудеев и иудео-христиан и относится известие о продаже Иоанном имения отца первосвященнику Анне.

Впоследствии, когда между иудеями и христианами вспыхнула вражда, когда обращенные язычники стали преобладать в христианских общинах и детали еврейской жизни уже мало кого интересовали, и ещё меньше людей их понимало – тогда выдумка подобного эпизода, подчёркивающего связь апостола Иоанна с одним из виновников смерти Иисуса, не могла бы прийти в голову христианина, а выдумки иудеев никто из христиан не стал бы вписывать в христианские сочинения без соответствующих комментариев. Не будем забывать также, что тенденция оправдывать римлян и обвинять евреев в смерти Христа год от года усиливалась. Чем дальше мы отступаем от евангельских времён, тем меньше вероятность «сотворения факта» продажи Иоанном своего имения иудейскому первосвященнику.

Именно продажа имения во время трёхмесячного пребывания Иисуса с учениками в Иудее (от праздника Кущей до праздника Обновления Храма) и передача вырученных денег в кассу общины для раздачи бедным послужили, так сказать, материальной и моральной основой просьбы «братьев Громовых» о первых местах в Царстве Небесном. Братья стараются не вспоминать слова Иисуса, сказанные апостолам в Капернауме, по поводу их спора о первенстве: «кто умалится как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном». На руках у братьев выигрышный козырь: никто из апостолов не сделал столько для общины, сколько сделали они своим пожертвованием. Но они не могут прямо об этом заявить или претендовать на награду за это. Благотворительность за вознаграждение не есть творение блага. «Когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая», -- говорил Учитель.

Сомнение гложет братьев: вдруг Иисус им откажет. Братья подговаривают свою мать, Саломию, просить Иисуса о предоставлении им первых мест в Царствии Небесном, ставя этим Иисуса в неудобное положение. Саломия только что потеряла мужа, имение Зеведея продано сыновьями, сама она бросила всё, пришла к Иисусу и вынуждена на старости лет влачить жалкое существование, не имея пристанища и крова над головой. Как отказать несчастной вдове!

Матфей свидетельствует: «Тогда подступила к Нему мать сыновей Зеведеевых с сыновьями своими, кланяясь и чего-то прося у Него» (Мф.20:20). Саломия от волнения и слёз, душащих её, с трудом подбирает слова. Иисус едва может разобрать, чего же хочет эта женщина. В конце концов, Иаков и Иоанн не выдерживают, они подступают к Иисусу, но не просят подобно матери, а почти требуют от Иисуса мест, которые по их мнению они заслужили: «мы желаем, чтобы Ты сделал нам о чём попросим», «дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а другому по левую в славе Твоей» (Мк.10:37). Это требовательное «мы желаем» в сочетании с «дай» свидетельствует об убеждении братьев в своём превосходстве над другими апостолами, даже над Петром, в их решимости получить то, что им, как они считают, причитается по праву.

По причинам, о которых мы ранее говорили, Иисус открыто всегда выделял трёх учеников: Петра и братьев Громовых. Поэтому просьба Иакова и Иоанна означала, что они собираются отодвинуть Петра на третье место, т.е. их просьба прежде всего нацелена против первого апостола, Петра. Конечно же, Иоанн был пружиной, приведшей в движение и Саломию и Иакова. Любимый ученик Иисуса жаждал обойти Петра; Иаков же и другие апостолы не были для него соперниками. Просьба братьев Громовых возмутила всех учеников Иисуса. Своими притязаниями они возбуждали взаимное недоверие, сеяли раздор и разжигали соперничество среди учеников. Они разрушали и без того хрупкие дружеские отношения в общине, которые с таким трудом налаживал Иисус. Впору ли было апостолам помышлять о Царстве Небесном, если они промеж себя не могли установить хотя бы подобие худого мира! Спор о первых местах, затеянный апостолами на Тайной вечере, подтверждает тот печальный факт, что всё, чему учил их Иисус в течение трёх лет, при жизни Иисуса осталось для них истиной за семью печатями. Кто более других апостолов способствовал недоверию, соперничеству, спорам и вражде между учениками, чем Иоанн со своими притязаниями на первенство и вовлечением в это своего брата и матери! Даже «предательство» Иуды в сравнении с иоанновым честолюбием скорее способствует единению и сплочению учеников Иисуса, чем разъединению и вражде. Как писал Г.К.Честертон: «…всё зло началось с притязания на первенство, когда само небо раскололось от одной высокомерной усмешки». «Возлюбленным учеником» движет самый страшный грех -- гордыня, та самая, которая обуревала Сатану, бросившего вызов Господу Богу...

Продажа имения Иоанном тесно связана с отношением Иоанна к Иуде Искариоту.

Иуда, этот тихоня иудеянин, в ковчежец которого перешло всё состояние Иоанна и Иакова, который ранее вызывал у Иоанна только неприязнь, теперь возбуждал в душе Иоанна и ревность, и досаду, и подозрения. Иоанну казалось, что Иуда ворует деньги общины - его, Иоанна, деньги, и что Иисус оказывает Иуде слишком много знаков внимания и уважения. После Тайной вечери, на которой Иуда возлежал на самом почётном месте, ревность и зависть, захлестнувшие Иоанна, породили ненависть к Иуде, которая просто ослепила «возлюбленного ученика». Личный и безрассудный характер этих чувств хорошо просматривается, если сравнивать отношение Иоанна к Иуде с отношениями других евангелистов, чувства которых к Иуде не имеют личностной окраски. Дьяволизация Иуды в Евангелии от Иоанна достигает своего апогея. Ещё раз сошлёмся на Эрнеста Ренана («Жизнь Иисуса»), справедливо заметившего, что «ненависть автора к Иуде всё более сказывается особенным вниманием к нему, которое побуждает его говорить об этом несчастном, даже когда в обстоятельствах дела нет к нему непосредственного отношения» (см. Ин.13:2,10-11,18). Добавим от себя, что глава 13 Евангелия от Иоанна повествует о Тайной вечере, на которой Иуда занял самое почётное место и воспоминания о которой всколыхнули в Иоанне его, казалось бы, давно уснувшие чувства... Как говорится, Бог ему судья.

 

 

КОНЕЦ ГЛАВЫ

 



В следующих далее главах большую роль играет последовательность евангельских событий. Т.к. вряд ли все читатели помнят или обладают достаточным терпением, чтобы найти в Приложениях в нужный момент нужное место, то для удобства ниже помещён упрощенный и сокращенный отрывок из приложения «Хронология событий жизни Иисуса», который может оказаться полезным для ориентировки во времени и пространстве

 

ХРОНОЛОГИЯ СОБЫТИЙ

ОТ ТАЙНОЙ ВЕЧЕРИ ДО СУДА СИНЕДРИОНА

 

Вечеря в Вифании, очищение Храма, Иуда у первосвященников, приготовление Пасхи

1.                Вечеря в Вифании в доме Симона - прокаженного; Мария возливает миро на Иисуса; возражения Иуды и других учеников против помазания. Суббота 1 апреля (9 Нисана) 30г. – Вифания

2.                Торжественный вход Иисуса в Иерусалим; Иисус скорбит о судьбе Иерусалима и предсказывает его разрушение; Иисус входит в Храм, осматривает всё и возвращается на ночь в Вифанию –Воскресенье 2го апреля 30г. – Гора Елеонская, Иерусалим, Вифания.

3.                Изгнание торжников из Храма – Понедельник 3го апреля 30г. – Иерусалимский Храм.

4.                Заговор иудеев против Иисуса. Иуда идёт к первосвященникам, которые предлагают ему 30 сребреников за предательство Иисуса – Вторник вечером 4го апреля или Среда 5го апреля 30г. – Иерусалим.

5.                Пётр и Иоанн просят Иисуса послать их приготовить пасху  - Четверг 6го апреля 30г. – Вифания.

Последняя Пасха

(Иерусалим, четверг, 6 апреля (14 Нисана) 30г.)

6.                Тайная вечеря - Четверг вечером 6го апреля 30г. – Сионская горница в Иерусалиме –

7.                Спор учеников о первенстве.

8.                Омовение ног.

9.                Иисус открывает предателя Иоанну и Петру.

10.                Уход Иуды.

11.                Предсказание об отречение Петра и другие предостережения.

12.                Ученики показывают Иисусу два меча.

13.                Прощальная беседа Иисуса с учениками.

 

От Гефсиманского борения до суда Синедриона

6 - 7 апреля 30г.)

14.              Новое предсказание об отречении Петра и рассеянии учеников – Четверг вечером 6 апреля 30г. –По пути в Гефсиманию

15.              Молитва и предсмертные страдания Иисуса в Гефсиманском саду – Четверг вечером 6 апреля 30г. – Гефсимания.

16.              Поцелуй Иуды. Взятие Иисуса под стражу. Пётр отрубает ухо слуге первосвященника. Иисус велит Петру вложить меч в ножны. Рассеяние учеников – В ночь четверга 6-7 апреля 30г.  – Гефсимания.

17.              Иисус перед Анной. Допрос Иисуса Каиафой на ночном неформальном заседании Синедриона. Первосвященники и старейшины признают Иисуса повинным смерти – В ночь четверга 6-7 апреля 30г. – Дом первосвященника в Иерусалиме.

18.              Отречение Петра – В ночь четверга 6-7 апреля 30г. – Дом первосвященника.

19.              Окончательный приговор Синедриона (Утверждение неофициального решения, принятого на ночном заседании суда, приговорившего Иисуса к смерти) – Раннее утро, пятница 7 апреля 30г. – Дом первосвященника в Иерусалиме



 

 

ГЛАВА 17
ПОМАЗАНИЕ В ВИФАНИИ

которая повествует о помазании Иисуса, совершённом Марией, сестрой Лазаря, воскрешённого Иисусом, о возмущении апостолов поступком Марии и о неправоте Иисуса. 

 

 

И тебя, сын человеческий, Я поставил стражем дому Израилеву, и ты будешь слышать из уст Моих слово и вразумлять их от Меня.           Иез.33:7.

 

 

 

За шесть дней до Пасхи (31 марта 30 года) Иисус приходит в Вифанию.

 

В последний год жизни Иисуса единственным местом, где Сын Человеческий мог преклонить голову, где Его встречали и привечали с радостью и любовью, была Вифания – небольшая деревушка примерно в двух римских милях к востоку от Иерусалима, лежащая на склоне Елеонской горы, обращенном к Мёртвому морю. Здесь в доме своего друга Лазаря Иисус провёл, возможно, самые счастливые дни своей жизни.

 

Семейство Лазаря было семейством, известным далеко за пределами Вифании. Полагают, что Лазарь, любимый друг Иисуса, был тем самым Лазарем - благочестивым и богобоязненным фарисеем – о котором упоминает Талмуд.

Сёстры Лазаря – Марфа и Мария – всей душой были привязаны Иисусу. Марфа – деятельная и энергичная – хлопотала по хозяйству, стремясь как можно радушнее принять и угостить гостя. Мария -- натура возвышенная и мечтательная –  устроившись поудобнее у ног Иисуса, жадно ловила каждое Его слово. Наверное, Иисусу, который порой приходил в отчаяние от непонимания учеников, было приятно внимание и понимание Марии.

 

Иисус пришел в Вифанию в пятницу. После субботнего отдыха, в субботу вечером (т.е. уже в воскресенье по еврейскому календарю, ибо новый день у евреев начинался с захода солнца) в доме Симона Прокаженного была устроена вечеря.

Дом Симона был одним из самых больших домов в Вифании; в нём и решили собраться.  Немало народа желало хоть одним глазком взглянуть на Лазаря, воскрешенного из мёртвых, и на Иисуса, совершившее это великое чудо.

(СИМОН ПРОКАЖЁННЫЙ не был болен проказой. Вероятно, Он был одним из тех, кого Иисус ранее излечил от проказы. Человек, одержимый проказой, должен был ходить в разодранной одежде, с непокрытой головой в знак траура и закрываться плащом до усов, чтобы не заражать окружающих своим тлетворным дыханием. При приближении к нему людей он должен был выкрикивать: «Нечист! Нечист!». Жить прокаженный должен был отдельно от людей. Так гласил Закон (Лев.13:45,46).  В те времена проказой (цараат) назывался целый букет различных кожных заболеваний. В Септуагинте еврейское слово «цараат» передано греческим словом «лепра»; под этим названием скрывается та страшная болезнь, которую мы называем проказой. Поэтому не совсем понятно, что может обозначать «лепра» в Новом Завете – цараат, как одну из кожных болезней, или же собственно проказу (лепру). Как бы то ни было, двух человек в одной деревушке -- одного -- воскрешенного из мёртвых, другого -- очищенного от проказы -- вполне достаточно для объяснения, почему Вифания была тем единственным местом в Иудее, где Иисус не мог сказать, что «сыну человеческому негде преклонить голову».)

 

Большая часть толпы, сопровождавшей Иисуса от Иерихона, направилась в Иерусалим к своим родственника, друзьям, знакомым, к знакомым своих знакомых и к вовсе незнакомым, чтобы провести Пасху в стенах Святого города. Весть о том, что Иисус остановился в Вифании, мгновенно разнеслась по Иерусалиму.

Иерусалим был битком набит народом. В дни великих праздников в городе и в его окрестностях размещалось иногда свыше двух миллионов паломников, хотя населения Иерусалима в пределах городской стены было в десять -- двадцать раз меньше количества богомольцев. Многие израильтяне приходили из Иерусалима в Вифанию, чтобы своими глазами убедиться, что всё, что говорят люди о воскрешении Лазаря, -- правда. Немало людей возвращалось в город, уверовав в Иисуса - пророка, чудотворца, Мессию-Спасителя Израиля. Всё это не могло не беспокоить первосвященников, которые, как сообщает Иоанн (Ин.12:10), «положили убить и Лазаря». Несомненно, цель первосвященников была та же: побудить Иисуса, и Лазаря вместе с ним, удалиться подальше от Иерусалима. Убивать Лазаря им не было никакого резона. А если бы Иисус снова воскресил Своего друга? Как бы выглядели тогда иерусалимские власти? Им было явно не с руки «связываться» с Лазарем. Никто не преследовал Лазаря ни до, ни после смерти Иисуса.

 

Вечеря в Вифании запомнилась присутствующим не тем, что можно было услышать Иисуса или увидеть и своими руками прикоснуться к воскрешенному Лазарю, эта вечеря запомнилась благодаря странному поступку, совершенному мечтательной Марией, сестрой Лазаря.

Мария, видя брата снова живым и здоровым, видя столько людей, пришедших взглянуть на него, почувствовала непреодолимое желание хоть как-то выразить Иисусу свою любовь и благодарность. Мария принесла алавастровый (алебастровый) сосуд, в котором находился фунт нарда, благовонного вещества, драгоценного в древнем мире. Евреи получали нард из Малой Азии. Лучшее нардовое масло поступало из Тарса, хотя нард из Индии ценился дороже. Фунт нардового масла стоил 300 динариев – год работы подёнщика. Алавастровые сосуды с нардом  открывали в особых случаях. Такой случай и представился Марии. Она открыла сосуд и благоухающим нардовым миром помазала ноги Иисуса и отёрла их своими волосами.

Иудейский обычай строго запрещал женщине появляться  в обществе мужчин с непокрытой головой. Женщины должны держать голову покрытой, чтобы не раздражать любострастия ангелов, которые согласно Св. Писанию когда-то совращали дочерей человеческих (Быт. 6:1-4). Мария же распускает волосы свои и отирает ими ноги Иисуса, пренебрегая правилами приличия, вероятно, даже не отдавая себе отчёта в своём поступке. Мария не знала и не думала о смерти Иисуса и о помазании Его перед смертью. Её поступок вызван любовью  и благодарностью за воскрешение брата; это веление её души и сердца.

По-видимому, возлияние такого количества драгоценного масла произвело на присутствующих большее впечатление, чем нарушение приличий Марией. Иуда Искариот, а вслед за ним и другие апостолы сказали, что лучше было бы продать это миро за триста динариев и раздать нищим. (Напомним, что Иоанн в своём Евангелии упоминает только одного Иуду, который де сказал это «не потому, что заботился о нищих, а потому, что был вор» и брал из денежного ящика то, что он носил с собою.)

Конечно же, никто не вправе упрекнуть Марию за то, как она распорядилась своим миром. Красота и благородство поступка Марии усиливаются тем, что она «сама не знала, что делала», а всё, что делала, делала от всего сердца и от всей души, не подозревая о том, что помазывает Иисуса перед смертью. Защищая Марию, Иисус резко ответил Иуде и остальным апостолам, возражавшим против такого расточительства:

«Оставьте её, она сберегла это на день погребения Моего, ибо нищих всегда имеете, а Меня не всегда» (Ин.12:7,8).

 

По мнению Иуды, Иисус, приняв «зрак раба», избрав путь страдания, путь жертвы, не должен был поддаваться человеческим слабостям и принимать дар от Марии. Иуда считал, что Иисус был слишком неравнодушен к почестям и славе.

Представление Иисуса о славе не отличается от представлений того времени. То же понятие, то же понимание почестей и славы приписывались евреями и Богу Израиля. (Об этом шла речь ранее в главе «Святое семейство», раздел «Человек и Мессия».)

Знаменательно, что Иисус, в конце концов, признает справедливость упрёков Иуды Искариота. На Тайной Вечере Он омоет ноги учеников своих, подтвердив тем самым, что Он пришёл служить людям. Омовение ног ученикам - пример этого служения. Так ученик стал учителем своего Учителя.

И всё же в конце служения незадолго до окончания Тайной Вечери Иисус возвращается к мыслям о славе. «Ныне прославится Сын Человеческий и Бог прославится в Нём» (Ин.13:31), -- говорит Иисус после того как Иуда, посланный Им делать своё дело, покидает вечерю. Для Иисуса слава и почести остаются желаемыми и желанными. В начале служения Иисуса та же картина. Когда некий фарисей Симон пригласил Иисуса к себе в дом «вкусить с ним пищи», грешница того города пришла в дом фарисея и воздала Иисусу особые почести. Иисус противопоставил эту блудницу фарисею, который не выказал необходимого почтения к Нему: «Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал; а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отёрла. Ты целования Мне не дал; а она, с тех пор как Я пришёл, не перестаёт целовать у Меня ноги. Ты головы мне маслом не помазал; а она миром помазала мне ноги» (Лк.7:44-46).

Несомненно, Иуда, возражая против помазания, вкладывал в своё возражение тот самый смысл, о котором мы говорили ранее. Иуда доказал это всей своей жизнью и смертью (в чём мы надеемся вскоре убедить читателя). А то, что другие апостолы поддержали Иуду чисто эмоционально, не осознавая глубины поступка Иуды, ясно как божий день -- наших знаний об апостолах достаточно, чтобы понять, что для них всё свелось к простой мысли: зачем добру пропадать -- ведь вокруг столько бедных и нищих!

 

Психология раба, сводящая образ и подобие Божие – человека – к «механизму артикулом предусмотренному», слепо подчиняющемуся тому, что начальство выдаёт за волю Божию, эта психология до сих пор побуждает и понуждает христиан поносить Иуду Искариота за то, что он возроптал на Иисуса, принявшего помазание от Марии, и упрекать учеников поддавшихся его влиянию.

Раб приписывает Богу непомерную жажду славы и восхвалений, будто для Бога превозношение Его человеческими устами важнее следования Его заповедям. В «Толковой Библии» под редакцией А.П.Лопухина, комментарии на стих 9, главы 26 Евангелия от Матфея читаем:

«Правильна ли была такая речь учеников? Она кажется правильною только по-видимому. Без сомнения другие рассуждают так же, как ученики. Но в действительности… ученики здесь неправильно рассуждают с точки зрения сравнительного богословия. Предположим, что желание учеников осуществилось бы, какая-нибудь богатая женщина купила бы у Марии миро, и что тогда вырученные деньги можно было бы раздать нищим. Но в этом случае перекупившая миро женщина, в конце концов, поступила бы так же, как и Мария, употребила бы его на умащение и помазание, т.е. истратила бы его для той же цели, для какой и Мария. Ни один сосуд с миром не может существовать вечно, и служить постоянным источником воспомоществования бедным. С другой стороны, могло быть, что добыванием мира заняты были бедные люди. Покупка его у них сама по себе могла быть для них помощью. Рассуждение учеников были, таким образом, ошибочны».

Иными словами, если речь идёт о прославлении Господа, то можно забыть о нищих: Бог, так или иначе, позаботится о них. Любой христианин в глубине души чувствует ущербность этих доводов.

В конце концов, дело не в нищих и не в трёхстах динариях; речь идёт о слабости Иисуса–человека, Иисуса, поддавшегося соблазну почестей и славы.

 

КОНЕЦ ГЛАВЫ

(продолжение следует)