Маньячка
Мне хорошо, но пока еще не во всех окнах дач стух свет, мне нечего делать ни на щебне узких дорог, ни на тропинках, заваленных поливальными шлангами, ни в крытых тяжелым плотным полиэтиленом теплицах с огурцами в навозе, заботливо натасканном хозяевами из кучи возле забора, куда ее привез Камаз, прозываемый в этих местах говновозом, с замызганными номерами и вечнострадающим щуплым монголом-водителем. Поэтому к моему блаженству примешивается воодушевленное ожидание, которое надрывно-сладко ноет где-то под копчиком, и между ног, отдаваясь в животе и в задней части бедер, немного ниже ягодиц, так что хочется прыгать, бегать и кричать «оооооооо!», разродиться, наконец, действием и разбить эту нарастающую боль, о да, это боль, желанная боль желания, ощущение, схожее разве что с позывом к дефекации, дающей много твердого стула, усиленным в миллионы и миллионы раз.
Слышу, как кто-то запахивает ставни, кто-то выключает телевизор и, наконец, ничего больше не слышу кроме лающей вдалеке сторожихиной овчарки, приподнимаюсь, гляжу прямо: тьма, фонарные столбы вообще не светят после урагана, прошедшего несколько дней назад, когда пыль, поднятая с трассы, летела в лобовые стекла дачникам, спешащим домой, и била в глаза мне, заставляя искать укрытия, и я пряталась за сараем, где было неубрано и гнилостно. Началась гроза, а мне от такого необузданного буйства ветра, дождя и молний сделалось поначалу страшно, в этом страхе я залезла рукой себе туда, и, удивившись обилию мокроты, теребила пальцами свои губы, клитор, но закончить не удалось, потому что вышел какой-то мужик и застукал меня по дороге в уборную, так и стоял со стеклянными глазами не в силах двинуться, а я весело показала ему задницу, убежала в рощу, бросившись там прямо в мокрую траву, лежала и мерзла, скрежетала зубами, пока не успокоилась и не перебралась в свою вырытую сразу, как я приехала в этот район, землянку.
Я зашнуровываю свои надежные ботинки и проверяю фонарик, всё в порядке, уже можно идти, перелезая через забор, мечтаю, как сегодня всё будет, много месяцев ничего не происходило, мне совсем уже плохо, еще думаю, что зря надела джинсы, хоть в них и удобнее в таких «полевых» условиях. Вот я и на охоте, в голове образ черной пантеры, мне с ним нужно отождествиться и стать тихой смертью, заглянувшей в обезьянье племя. Стучусь в дверь облюбованного вчера дома, пункт номер один, здесь можно не бояться, что кто-то услышит, кроме этого двухэтажного коттеджика, единственный живой дом на улице обитаем только глуховатой дряблой старухой. Слышатся шаги, шепот, потом голос из-за двери:
- Кто это?
- Я Василькина, с Центральной, откройте пожалуйста, у нас несчастье!
- Какое еще несчастье! - с раздражением, за которым мужики всегда прячут свои самые сильные страхи, не интересуется, а скорее прогоняет меня хозяин, а я чувствую, как кто-то оглядывает из окна мой нечеткий образ, вырываемый из темноты слабосильной лампочкой над крыльцом.
- У моей мамы сердечный приступ, а у вас единственных поблизости есть машина, у вас в аптечке, может, найдется что-нибудь от сердца, хотя бы валидол! - я разве что не рыдаю. - Пожалуйста, мужчина, пожалуйста!
Он открывает засов и яркий свет из двери ослепляет меня на несколько секунд, в лицо бьет тепло и запах ацетона, перебивающий нечто более тонкое и съедобное: жареная картошка?
- А это зачем? - испуганно говорит щуплый парень, отходя вглубь и указывая на мою фомку.
- Темно ведь, страхотища такая, я трусиха, неизвестно воры какие ходят вокруг, дачи-то вот ломают, к нам ведь тоже забирались, всё вынесли, все одеяла, одежду, холодильник, ничегошеньки не оставили, мы с мамой как приехали, так и ахнули сразу, ведь до чего всё у нас поломали там, и кастрюли все на полу, и перебили посуду всю, хоть бы стакан оставили! Пожалуйста, быстрее, дайте что-нибудь сердечное, маме плохо!
Он сочувственно улыбается мне, чем вызывает злой взгляд своей жены или подружки, которая спустилась со второго этажа во время моего ответа о фомке, женщина не очень красивая, с длинным носом и крашенными волосами, у нее лицо нездорового вида, мешки под глазами, но это из-за того, что я ее разбудила среди ночи: она куталась в халат, спускаясь.
- Сейчас, минутку - он указал мне на дверь и пошел за мной на крыльцо, потом повернул к гаражу, быстро открыл и вошел внутрь, не приглашая меня. Я все-таки зашла за ним, но он уже выходил.
- Что, взяли? - волнуясь, спросила я.
- Нет, ключи от машины забыл.
- А-ааа... - протянула я и ударила фомкой его в висок, а когда он съежился, закрывая руками голову, добила его двумя или тремя ударами по макушке, потом вытерла кровь с рук и пошла обратно в дом, еле достучалась жены, а когда та открыла, протолкнула ее внутрь, угрожая фомкой, и успела закрыть двери, прежде чем якобы блондинка издала свой первый и последний визг за эту ночь.
Труп парня перетащить в дом оказалось труднее, чем мне представлялось, но справиться с ним мне удалось быстро: уже через десять минут я с победоносным видом стояла на двух поверженных телах, лежащих вольтом и ликовала, размахивая фомкой, пока не наскучило, и вот я уже разыскала маленький топорик, годный только для тесания щепок, и стянула с себя джинсы, чтобы не запачкаться. Играю: сажусь на корточки так, чтобы лицо парня у меня оказалось между ногами, трусь о его лицо и насаживаюсь на нос, а правой рукой в это время рублю колено его подружки, приподнимаюсь и писаю прямо в рот парню, потом слезаю, разворачиваюсь и ложусь сверху, расстегивая его рубашку, штаны и трогательные семейные трусы с нарисованными долларами, серыми, а не зелеными, долго смотрю на его маленький нежизнеспособный член и обрубаю его вместе с яичками одним ударом топорика, чем очень довольна. Засовываю в анус парня палец, а другой рукой беру в рот целиком его член, сосу, жую, глотаю сок, вы не знаете, что это за наслаждение - откусить головку, разжевать ее, жилистую, цепляющуюся за передние зубы, а потом проглотить! А яички! Вы когда-нибудь ели черную икру, крупную, такую, сочную, лопающуюся, стоит только ее придавить зубами?.. Бросив остатки члена на пол я перехожу к блондинке и задираю ее халатик на пуговицах, она голая, видимо, они только что трахались, или собирались, я с трудом отодвигаю ее правую ногу, согнув в изрубленном колене, провожу ногтями по губам, обнажаю клитор и, припав к ее лону ртом, нащупываю клитор языком, откусываю, глотаю со смехом не прожевывая. Потом вставляю во влагалище пальцы, всю ладонь и пропихиваю ее вперед чуть ли не по локоть, разрывая внутренности.
Отойдя от тел и пробежавшись по кухонным полкам и столу взглядом, к удивлению своему не нахожу ножа, поэтому приходится переворачивать вверх дном весь дом и только через десять минут (трупики стынут!) нахожу его на втором этаже возле кровати, рядом с полуочищенным яблоком, которое собиралась скушать «подружка этого парня», я догадалась по слишком тонкой для мужской руки кожурке на блюдце с облезшей местами золотой каймой. Беру всё это, несу вниз и ставлю, словно на стенд, блюдце с яблоком на грудь мужчины, а нож вставляю во влагалище девушке и режу, режу пока оно не превращается в единое целое с ее прямой кишкой. Вот теперь просовываю внутрь обе руки и перемешиваю рваную матку с мягким калом, мешаю все, пропуская сквозь пальцы до однородности, а потом добавляю в салат в этой импровизированной клоаке нарезанное яблоко и облизываю пальцы, руки, обтираю их о синий халатик.
Теперь как можно ровнее срезаю ее красивые, плотные грудки второго размера (детей мы, конечно, еще не кормили...), прикладываю их друг к другу плоскостью отреза, получается забавный шарик с сосками, связываю его захваченной с собой ниткой, две нитки привязываю к соскам и, вставив один конец в зубы парня, привязываю второй к большому пальцу «здоровой» ноги блондинки. Отхожу, натягиваю конструкцию, отодвинув ногу девушки и подложив под нее какое-то полено. Лаская себя, долго любуюсь шариком, покачивающимся и покручивающимся в воздухе.
Под умывальником мою руки и промачиваю холодной водой вход в свое стонущее, выворачивающееся наизнанку влагалище, но вода не промывает его, слизь остается, сколько бы я ни пыталась ее смыть. Одеваю джинсы, смотрю в зеркало на свое окровавленное, но от того не перестающее быть красивым лицо. Пора уходить.
*****************
Описываемое выше происходило в действительности, и я была непосредственной участницей этой трагической истории. Все имена, события и названия изменены.
Свидетельство о публикации №202052000037