Победный удар

ПОБЕДНЫЙ УДАР.

Имидж нужно было менять, причем кардинальным образом. Это было ясно уже всем, а ему-то и подавно. Величайший писатель столетия граф Лев Николаевич Толстой никак не мог мириться с тем ужасающем падением по-пулярности, которое наблюдалось в последнее время. А всему виной был, ра-зумеется, имидж.
Ведь только имидж принес ему такую бешеную популярность.
Конечно, свалить Пушкина, с его умопомрачительными бакенбардами было не просто. Еще каких-то сорок лет назад это было просто не возможно. А пытались многие.
Первым был некто Лермонтов. Его аргументами были все те же “баки”, правда, гораздо менее пышные, и щегольские усики лихо закрученные вверх. В те времена этого вполне хватило, чтобы потеснить популярность великого поэта, но первым Лермонтов так и не стал. Бакенбарды – вот что волновало молодежь первой половины XIX века, бакенбарды и ни что иное. Чем бакен-барды были пышнее и пушкинистее, тем более значимым для современников казался человек, а уж тем более писатель.
Конечно же, Лермонтов был не последним, кто попытался влезть на вершину Российского Литературного Парнаса (далее - РЛП). После него был Гоголь Н.В. пытавшийся заинтриговать современников стрижкой «под гор-шок» и длинным носом, Антоша Чехонте лихо, сверкавший пенсне на шну-рочке и пытавшийся, впрочем, безуспешно, зачесывать волосы назад. (На се-годняшний день ведущие литературоведы сходятся на том, что Чехов опере-дил современников и уже в то время попытался предвосхитить ныне так по-пулярную стрижку «ежик».)
Были и другие, но их потуги были настолько тщетны, что даже вспоми-нать про них не стоит.
И тут появился ОН - Граф Лев Николаевич Толстой. Одним своим появ-лением он убил сразу всех зайцев. До него так не поступал никто. Первый раз он появился в дворянском собрании в городе Н., в деревенской домотканой рубахе, подпоясанный ботиночным шнурком от ботинков производства фаб-рики «Скороход» (информация дается на правах рекламы), сверкая грязны-ми босыми ногами. Довершала его имидж громадная седая борода. Он зашел в зал и громко рявкнул: «Я граф Толстой!!!», прибавив при этом пару непе-чатных, истинно народных выражений.
Передовая молодежь второй половины XIX века была сражена на повал. Это было ново. Ново и качественно, и количественно. А главное так в тему, а главное так модно. Модно и молодежно. Толпы молодых людей отныне до-лой сбривали пушкинские бакенбарды и всеми силами отращивали толстов-ские бороды, ходили исключительно босиком, всеми силами забывали фран-цузский язык и учились сочно, по-крестьянски, сквернословить. Мгновенно вышло из моды стреляться на дуэли, отныне обидчику плевали в морду, и туда же начинали совать специально вымазанные коровьим навозом кулаки. Это был не просто успех, – это был триумф!
Конечно же, на счет бороды Толстой был далеко не первопроходец. Первую попытку, впрочем, крайне неудачную, сделал Иван Тургенев. Секрет же неудачи был в том, что его борода в принципе не так уж далеко ушла от щетины, и была тщательно ухожена. А нужен-то был размах, нужен-то был всплеск. А у Тургенева, как ни крути, ничего подобного-то и не было. Даже Чехов со своим дурацким пенсне и тот выглядел свежее и лучше Тургенева с его унылой бороденкой и вечным нытьем про отцов-детей.
Конечно же, охотников погреть руки на «толстовской» бороде появи-лось пруд - пруди. Этим не побрезговали ни Достоевский, ни Салтыков-Щедрин (тут, ко всему прочему была еще сделана ставка и на фамилию), ни Менделеев. Хотя зачем это было нужно великому ученому, до сих по теря-ются в раздумьях маститые химиковеды.
Но ничто не причиняло вреда великому писателю!
А полку желающих покусится на звание первого среди русских литера-торов, тем временем, прибывало! Алексей Максимович Пешков, например, полностью отверг бороду как таковую, отпустил пышные усы, на голову на-цепил соломенную крестьянскую шляпу, и, в довершении всего, назвался – «Максим Горький». Это был вызов. Хорошо, что сиятельный мужик и сиво-лапый граф Толстой не растерялся, а сразу же решительно и безапелляцион-но заявил, что усы его оппонента соломенные, шляпа – «отстой», да и «Мак-сим Горький»  - не кликуха, а фуфло. Неизвестно, что бы заявил в ответ Горький, так как он в это время уехал в итальянскую страну Италию, где и был отравлен кровавым тираном Сталиным.
Удар по имиджу пришел, откуда не ждали… И нанес его, тогда еще не известный всему человечеству (даже неграм преклонных годов!!!) Владимир Владимирович… Маяковский! (Да, и такой был Владимир Владимирович, уважаемый читатель).
Маяковский, напрочь отверг не только бороду, но и вообще всю расти-тельность на голове. Он предстал перед изумленной публикой абсолютно лысым, с тщательно выбритым подбородком и бровями. Предстал и сказал «Хорошо!». И вдруг всем стало действительно хорошо, наверно от выпитой загодя водки. А Маяковский, не теряя даром времени, добавил: «Левой! Ле-вой! Левой!». С этого дня все более и более стало входить в моду сбривать все на голове, пить водку, после каждого стакана повторяя: «Хорошо! Хоро-шо!», и при этом делать «Левой! Левой! Левой!». Также стала входить в моду «левая» водка, появились элитные сорта. Поговаривали, что поэта спонсиру-ют ее крупнейшие производители.
Именно поэтому в имидже Толстого и надо было что-то решительно ме-нять. Для обновления имиджа великому писателю было предложено на вы-бор: меллирование, тату и пирсинг. После долгих раздумий граф выбрал все вместе. Потому как, удивить – победить. Продемонстрировать новый имидж народу было решено, разъезжая по Москве на автомобиле, высунув объект изменения в окно.
Утро 22 мая **00 г. граф и подмосковный помещик Лев Николаевич Толстой встретил разъезжая на авто, в окне торчал его порядком обновлен-ный имидж. Отныне и вовек граф Толстой носил в носу кольцо с крестиком (грамм 100 сусального золота), на щеке красовалась татуировка «I love muz-hik-Ъ», а по ветру развевалась ярко красная борода!
А тем временем из кабака, что на Красной площади, выкатились изрядно пьяные Ленин и Бухарин. Со вчерашнего вечера всем составом КПСС обмы-валась подпись в печать манифеста Коммунистической партии (издание 4-е, переработанное Лениным, дополненное Зюгановым, с предисловием Сталина; издательство «Нелегальная Литература», серия «Библиотечка под-польщика» - информация дается на правах рекламы).
И в этот исторический момент Ильич увидел приближающийся на пол-ном ходу автомобиль с Гением.
- Wow! - вскричал пораженный в самое сердце Ильич, – вот это, в нату-ре, зеркало русской революции!
И оказался прав!
И действительно, какой лоб! Какой матерый человечище!
А Маяковский застрелился.
Все вышеупомянутые тоже умерли.



А. Юношев            23.05.2000 г.