Банька по-свиревски. Адская жига

Банька по-свиревски.
Адская жига

Э п и г р а ф 1: Принял я как-то баньку... (П.С. Свирь-Пушкин)

Э п и г р а ф 2: Жлоб - не оскорбление. Это - образ мыслей. (он же; из переписки)

Задумчиво перебирая руками в сирой мошонке, Пит Свирь, писатель и гражданин не своей страны, валялся на верхней полати русской бани и разговаривал сам с собой.
-А ведь признайся, Питушка, что да-а-авно бы тебе должны были Нобеля-то уже того, вручить то есть!
-Да не-е-ет, куда мне, я ведь только так, первые опыты...
-Да ладно скромничать-то, ладно скромничать-то, Питушка! Тоже эка какой скромник нашёлся! Ты ведь, Питушка, ге-ний. Понимаешь ты или нет? Ге - ни - и - ий!
-Ну уж ты этого, как его, уж ты это хватил, Пётр Сергеич! Это ты уж как-то чересчур слишком! А впрочем... впрочем...
-Ну! Ну! Ну давай уже, обормот ты эдакий! Уж давай её правду- матку туда её, руби! Как на флоте, мать-твою-ети! Ведь ты посмотри, сколько ты всего написал! И эссе, и безе, и куранты, и сарабанды! Трагедии пишешь, японские дирижабли! Да Пушкину бы и во сне б не приснилось столько всего написать! Да и Горькому бы не приснилось, да и Толстому бы уж точно не приснилось! Всем троим! Куда там- блекнут, растворяются толстые-то!
-Да что уж там! Правду ты сказал! Гений я! Гений и есть!- при этом Пит Свирь с такой силой сжал свой гениальный придаток, что на глазах его выступили слёзы.- Уиаа!!- взвизгнул он.
-Ты что, дядя, совсем с колёс что ли съехал так себя терзать-то?!
-Да я его вообще когда-нибудь отрублю нахер! Хлопот только мне с ним! Придёт Муза какая-нибудь, вся в розовом с белыми рюшками, ночью какой-нибудь вдохновительной, а он сразу торчком- вместо того, чтоб подумать о вечном, о насущном! Вот и думаешь совсем о другом.
-А о чём думаешь-то, Свирюшка?
-Да всё о другом, о другом. Как засадить бы ей, этой Музе, по самые помидоры- вот о чём думаешь!
-Так и засадил бы! Что думать-то?! Муза- она ведь тоже человек! Существо, понимаешь, одушевлённое. Ей, может, тоже кому-нибудь засадить хочется- ан нет, не может, нет таких привилегий у неё!
-Верно! Это ты верно сказал, Пётр Сергеич! Нет у Музы таких привилегий, чтоб ходить по домам и всем нам, писателям, направо и налево засаживать! Что я немец что ли какой, чтоб мне засаживать?! Это пусть они в своей сранной Германии себе засаживают! А тут Рассея, знаешь ли! Тут я и сам кому хочешь засажу!!!- крикнул Пит и с силой дёрнув себя за отвердевший от вдохновения орган, не удержал равновесия и с грохотом рухнул вниз, попав задницей в чан с горячим пивом. УААААБЛЯААААА!!!!!!!- раздался мощный кабаний рёв. Дверь распахнулась и в неё вбежала его жинка, Прасковья Фёкловна. -УУУУУуууу!- выл Пит.- Сссссуки! Гомосексуалисты поганые! Германоиды злые!! Всех их в газовую печь запихать! Да и финнов сухих- туда их, сволочей! Чтоб не молчали, суомалайнены белобрысые!! Да и французов развратных тоже на гильотину, чтоб не охмуряли нас, православных! А арабов-нехристей всех нахер сжечь! И Мухамеда ихнего сжечь!!! На кол Мухамеда проклятого и нерусского!!!- заливался соловьём Пётр Сергеич, а жинка его, да Прасковья-ыт ведь Фёкловна да даёт ему сразу ведь поцелуйчик в его да во белое плечико-с, да наливает-то ему да чарочку-упс сибирской-вот запотевшей ында да водочки, да с поклонами подносит ему, муженьку своему ведь законному и хозяину эту чарочку, да выпивает её муженёк и не поморщится. Да поворачивает он свою жинку-то, Прасковью-то свою Фёкловну, к лесу передом- к себе задом, да...

Тут открылась дверь и в неё вбежал коллега по перу и банный приятель гения Влад Несмуряный.
-Ааааааа, разбойники!- заорал он.- Нет чтоб друга дождаться, так нет же, лошади Пржевальского, всё себе, всё под себя! Тоже мне друзья называется! Пит зарделся и разжал руки на тазобёдренных суставах Прасковьи Фёкловны, жинки и человека, та взвизгнула и, прикрывая срам китайским веером, выбежала в предбанник.
-Уф-уф-уф...- пыхтел разгорячённый белобокими формам Прасковьи, Пётр Сергеич,- ну ты тоже знаешь, когда заявиться, Влад Иванович! Нет чтоб за дверью подождать, или в предбаннике бы покурил, свинья!
-Да ладно тебе стонать!- махнул рукой Влад, с размаху плюхнулся на полку и стал быстро мастурбировать.- Ээээх, харашоооо-та как!!! А друзья они в любое время друзья! Это как в церкви- для друзей двери всегда открыты быть должны, однако, коллега, я прослышал, что ты тут сценаришко накрапал, в метафизическом стиле. Да ещё какой сценаришко! Что-то о загробном послесмертии нашего брата-писателя, ведь так? Что чуть ли не из Голливуда звонили, и из Довженко звонили, и вообще! Это правда?- Влад перестал дёргать свой писательский орган и приподнялся на локте, вперясь вдохновенными очами в Петра Сергеевича.
-Да вруууут они всё, подонки!- замахал руками Пит.- Всё они выдумывают! Не верь ты им!- и густо покраснел.
-Ааа! Вижу, краснеешь! Краснеешь, собака, и глазом не моргнёшь!- закричал Влад.- На фуршет-то хоть позвать не забудь! Друга-то! Коллегу!!- в сердцах воскликнул Влад и задёргал свой член в ритме ча-ча-ча.
-Да уж позову, конечно! Что разорался-то?!- всех вас, ублюдков, друзей то есть, позову!!!- в сердцах возопил Пётр Петрович.- Пейте, жрите за мой счёт!
-Ну вот это совсем другое дело!- воскликнул Влад.- Вот это по-дружески, по-писательски. По флотски это! Ма- ла- дец! Хвалю! А теперь поведай мне о том, что тебе нашептала наша общая с тобою жена и любовница, Муза то есть.
-Да я, собственно, ведь ещё только в процессе.- начал мяться Петр Сергеич, снова берясь за придаток.
-Ох уж мне эти интеллигенты от сохи! Ох уж мне эти принцы датские и ставропольские!- закричал Влад.- Да ты говори, что написал-то, а рассуждать потом будешь, ты, тринадцатый апостол!
-Ну ладно. Ладно. Ладно!- замахал свободной рукой Пит.- Скажу! Чего разоряешься-то? Чего орёшь?
-А потому ору, что ты ведёшь себя непристойно, вот почему ору.- спокойно заключил Влад.- А ты веди себя пристойно, вот и не буду орать, теперь ясно?
-Да уж куда как ясней, а только не прав ты, Влад Иванович, выпьем?
-А почему не выпить?- радостно отозвался Влад.- Наливай!
Пётр Сергеич, с сожалением выпустив из рук свой разбухший банан, сполз с полатей и, приставив рот к дверной щели, заорал: «Агафья! Девка! Воооодки давай сюда! И огурцов!» Эхо прокатилось по банным комнатам и замерло где-то в другой галактике. Воцарилась гробовая тишина. Прошло десять минут, но ни девка-Агафья ни водка не материализовались пред светлые очи литературных собратьев.
-Ну что, где водка-то твоя? Где Агафья-то?- ехидно спросил Влад, ёрзая задницей по полке.
-Да не знаю.- растерянно протянул Пётр Петрович.- Вроде бы здесь была, и вот на тебе- нетути!
-Неее-ту-ти. Эх ты, хохлома ты рязанская!- укоризненно протянул Влад.- А ты ещё поори. Может прибежит кто?- подзуживал он друга и весело смеялся.- Эх ты, купец недоделанный! Граф! Фабрикант херов! Стахановец нашего времени! Хрен в зелёном пальто!- издевался приятель.- Сервис и тот не может поставить на нужную высоту, Островский! Герцен, мать-твою-ети! Робеспьер!
-Да я сейчас... как-нибудь... эдак... что-нибудь придумаю... погоди. Что-нибудь сообразим!
-Да ты лучше мне о сценарии расскажи- водки-то я и дома напиться смогу.
-А, сценарий,- неопределённо промычал Пётр Сергеич.- Ну что ж, да, написал я сценарий, а почему так тихо вдруг стало-то, Влад Иванович?- с тревогой прохрипел сценарист и огляделся кругом.
-Ну ты и свинья, Пит, ведь самая настоящая свинья! Ты рассказывай, а не юли вокруг да около! О чём сценарий-то, едрена-корень?! Говори, узурпатор! Говори, южно-китайская твоя морда!!!
-Да не ори ты на меня! Чего орёшь?!! Сейчас! Всё тебе расскажу, только не ори ты на меня!- замахал на друга руками Пётр Сергеевич, потом на минуту задумался, вышел на середину парилки, правой рукой схватил свой обмякший от переживаний членский билет, левую руку выставил вперёд и высоким голосом стал декламировать:

«Писатель в преисподней.» Пиеса в 48-и актах и 249-ти действиях!

Влад, мгновенно перестав дёргать своего молодца, соскочил с полки, встал на четвереньки и уставился на Пита.
-Ты что... мне сейчас все свои акты читать начнёшь?- осторожно прошептал Влад.
-Да не-е-ет, успокойся,- прошептал ему в ответ Пит,- я только начало тебе прочитаю, а там уж скоро и сам всё прочтёшь- меня ведь скоро напечатают... знаешь... в Монголии... самиздатом, мнда.
-А-а, ну тогда ладно,- выдохнул с облегчением Влад и как мартышка снова быстро вскарабкался на верхнюю полку. Пётр Сергеич выставил вперёд левую ногу, схватился за орган и, за неимением тучных пастбищ на тучных холмах, возведя глаза всего лишь к заляпанному потолку, принялся читать наизусть: 

«Писатель в преисподней.» Пиеса в 48-и актах и 249-ти
действиях!
«Ах, Боже ты мой!»,- послышался приглушённый стон с верхней полки.

-Я устала ждать... (это героиня обращается к герою, понимаешь?)- прошептал Пётр Сергеич притихшему Владу.
-Да уж как-нибудь разберусь!- зашипел на него Влад, дёргаясь задницей и энергично работая локтем.- Не алигофрен всё-таки, книжки тоже читывал, чёрт тебя подери! Ты читай, главное! Читай и не останавливайся- я уже на подходе, а ты мне весь кайф рушишь, скотина ты!
-Ну ладно, ладно, не разоряйся ты так! Читаю!
-Ну давай уже, давай!
-Значит-с так. «Писатель в преиспо...»
-Аааа, святые отцы-правоугодники!- взвизгнул Влад и свесившись с полки, вперился округлившимися очами в смутившегося Петра Сергеевича.- Ты что же это меня со свету сегодня сжить что ли взялся, олух ты, свинтус ты, гробокопатель ты, страус ты вонючий и африканский?!
-Да я же неумышленно, я ж это только так- для проформу... чтоб ты понял... для шарманту, понимаешь ли!- замахал руками на Влада Пётр Сергеич, прыгая на одной ноге по полу.
-ТАК ЧИТАЙ, РАБ!- голосом Иоанна Кровавого зарычал на него Влад.- и вперил в Петра Сергеевича скрюченный перст.
-Чи-чи- чит-т- таю уж- ж- же,- заикаясь пролепетал позеленевший Пётр Сергеич, набрал в лёгкие воздуха и стеклянным голосом начал декламировать:

-Я устала ждать.
-Чаво?..
-Я устала ждать дату нашей дурацкой свадьбы... Я - вечная невеста!.. У меня глупая... дурацкая ситуация... Когда?
-Я должен огорчить тебя...
-Ты хочешь сказать, что свадьба не состоится, что мы расходимся?..
-Мы разные... У нас разные души... Я... У меня вообще нет ду...
-Позволь перебить тебя, мой дорогой... Наши души едины...(целует шкаф) Вспомни мгновения, когда сливаются наши тела... (чешет подо мышкой) Ты ведь счастлив же?.. Же ведь ты счастлив, дорогой? (садится ему на колени)... я знаю, когда ты входишь в... ээ... меня.. я на седьмом небе от тебя. (кладёт ему ноги на голову) Ты - настоящий мужчина... (лижет ему очки) Пацан! Крутой пацан! (зубами рвёт на нём галстук) Адмирал! Я за тобой, как за каменной стеной... (затягивает лифчик на его шее) Ты счастлив со мной?..
-Да! Счастлив!.. (резко встаёт; она с грохотом падает на пол)
-А что тебе больше надобно, старче?.. Я вся твоя... (за окном встаёт глупая луна)
-Я не смогу с тобой жить одной семьёй под одной крышей... но я зато смогу жить с тобой двумя семьЯми под двумя крышами.
-Почему же?.. Скажи!..
-Я не могу дать тебе нормальной, спокойной, семейной жизни... Я ночью работаю, а днём сплю... У меня не будет времени для воспитания наших детей... У меня вообще не будет детей! (начинает нервно ходить по кабинету) Меня пучит! (запинается за её ногу и носом хряпается об пол) Блин! Вот ведь как нахряпенился! (встаёт с пола и утирает с носа кровь)
-Ерунда!... Я этому не верю: я дам тебе.
-Сегодня? Сейчас? (начинает стаскивать с себя кальсоны)
-Да нет же! Перестань! Оденься! Я дам тебе всё... дом... заботу... детей... (сходятся и расходятся)
- Прости!.. (он останавливается перед ней)... Прости... (снова сходятся) Прости. (расходятся) Прости? (сходятся и ударяются лбами) Прости!!! Я не хочу твоего рабства... Мы- не рабы... Рабы не мы... Эээ... Оставим всё как есть!.. Ты будешь ко мне приходить... Я буду тебя трахать... Потом ты будешь уходить... Я люблю тебя! (обнимает холодильник), но я не могу быть твоим диктатором... мужем... начальником... мормоном... Я искалечу твою жизнь, я убью твою свободу, я и тебя убью... потом, мда... я испорчу твою карьеру, твой талант, твою фигуру... ты станешь жирной со мной... будешь плохо пахнуть... И ещё...
-Что ещё?..
-Я люблю другую... больше, чем тебя... 
-Так!.. Кто же это!? ( она отпрыгивает от него, как кошка)
-Это... Это, скорее - что... (он отпрыгивает от неё, как овца) Что-что, а уж это скорее вот что, что- понимаешь?
-Бред какой-то!..(хватается за голову, потом за другую голову)
-Я этому не верю...(поднимает руки к небу и сшибает люстру)
-Я живу за облаками... За горами за долами... На Витебском вокзале...
-Ты наркоман!?..(тыкает его указательным пальцем в грудь, а он тыкает её средним пальцем в нос, она тыкает его большим пальцем в живот, а он тыкает её безымянным пальцем в глаз, он тыкает её мизинцем в ухо, а она пинает его коленом в пах)
-Это сильнее любых наркотиков...(он отходит от неё)... Я знаю, что я болен... Ты тоже, кстати, больна... У меня триппер... Ничего не могу с собой поделать... Это влечение сильнее любого наркотика, сильнее водки, сильнее самогона, сильнее меня, сильнее моей любви к тебе... и твоей любви ко мне... Она превратила меня в раба...Я ненавижу её... Но...
-Остановись!... Ты бредишь... Кого её?
-Возможно...
-Назови имя моей соперницы...
-Ли-те-ра-ту-ра!..(немая сцена: он держит её за руки, а она держит в руках чугунный подсвечник) Это- моя каторга... Видимо, меня посадят... Совсем скоро... Сошлют в Сибирь... На Соловки... Это - моё безумное наслаждение... А ты- не безумное наслаждение... Моё писательство сильнее моей жизни, сильнее нашей любви... Поэтому я больше не буду жить... Не буду любить!.. (рыдает) Прости меня!.. (разверзается земля и писательствующий герой падает в
преисподнюю)
(занавес)
.    .    .    .    .    .    .    .    .    .    .    .

-Ну... каково?- после минутной паузы осторожно проговорил Пит.
-Ну ты геееееений, брат!- свесившись с полки и очумело вращая глазами, прохрипел Влад.- Ну не ожидаааал! Ну ты хватиииил, брат! Ведь это... ведь это... ведь это какаааааая трагедия! Ах, несчастные мы, несчастные!- застонал Влад.- Вот так всю свою короткую жизнь убиваешься, по каплям себя раздаешь! По кускам! А благодарность?! Разве толпа поймёт?! Поблагодарит??!- надрывался Влад.- Разве поднесёт заслуженный венок? Разве наградит толпа-то?!! Вот Пушкина там, Островского с Достоевским наградит!! А мы... а нас... ох, уж этот мне Пушкин! Всю карьеру ведь испазгал, собака! Но да ладно,- с угрозой в голосе зашипел Влад,- мы ещё посмотрим, увидим мы ещё, кто такой Пушкин, и кто такой Влад Иванович Несмуряный! Время, оно  с а м о  точки расставит и запятые, верно, брат Пётр?
-Верно, брат Влад!- отозвался Пётр Сергеич, и глаза его  увлажнились от нахлынувших чувств.
-А какой язык! Какая гамма! Индия! Восток!! Семирамида!!!- продолжал восклицать Влад, дёргая в воздухе ногами.-  «...литература!.. моя каторга... моё безумное наслаждение...- всхлипывал Влад Иваныч.- ...писательство... сильнее моей жизни... сильнее нашей любви...» Сильнее любвииииЫЫЫЫЫЫ!!!!- взвыл Влад и стал бить себя кулаками в грудь. А потом, внезапно успокоившись, холодно заключил.- Гений. Положительно гений!- и снова заработал локтем.
Пётр Сергеич застенчиво опустил веки и вперился взглядом в большой палец ноги.
-ОохххххаААААААА!- раздалось с верхней полки.
-Ты что это, Влад?- испуганно воскликнул Пётр Сергеич.
-Да кончил я! Финита ла комеди! Оргазм у меня произошёл, понимаешь? Эякуляция, разкедрень-твою-сирень, понимаешь?!- радостно закричал Влад.- И всё благодаря тебе, Пётр Сергеич! Благодаря твоему бессмертному искусству! Ведь я уже 6-й год без эякуляции прозябаю, а ты... ты вон, смотри, как ты меня всего своей Музой... своим талантом всего... меня разъегорил! Разфилиппил!! Разтеребенил! Спасибо тебе, Пётр Сергеич! Таких людей на руках носить нужно! Преклоняться!! В мавзолеи класть!!! Ты хочешь в мавзолей, брат Пётр Сергеич?
-Да я как-то...- промямлил Пит.- как-то, знаешь...
-Да ты не стесняйся! Не стесняйся, душка! Пётр Сергеевич! Дурак Пушкин под землёй валяется, а ты- у всех на виду будешь! Все на тебя поглядеть приходить станут! Из Сингапура приезжать начнут! Дурак!!! Да ты только подумай! Только представь себе!!! Слава!! Бессмертие! Почёт!!! Соглашайся, дурак, соглашайся сейчас- у меня везде блат! Подпишешь бумажку и дело в шляпе!!
-Да я что- продолжал мямлить Пётр.- Я разве чего говорю? Я разве чего против желаю? Раз мавзолей так мавзолей!- повышая голос заговорил Пётр Сергеич.- А почему не мавзолей?!
-Вот и я тебе твержу, осёл ты мавританский!- орал Влад.- Соглашайся!!! Подпишешь бумажку- и готово- и хоть на Гавайские острова переселяйся- тебя всё равно найдут и тело твоё с почётом в Москву- да на Красную Площадь, да прямиком в мавзолей. Пушкин бы тоже хотел- ан нет, гляди! Сунулся, а местечко-то занято! Занято местечко-то. Так что уж не обессудь, брат Пушкин, а только придётся тебе обойтись
нерукотворным, ха-ха-ха-ха-ха!!!!!- захохотал Влад.
-Хи-хи-ху-ху-ху!!- подхихикивал ему Пётр Сергеич.
-Не-ру-ко-твор- ным обойдёшься, геееееений! Онегин хренов!- трясся в смехе Влад, суча по воздуху ногами.
-А-га-га-га-га!!- ржал Пит Свирь, хлопая ладонями себя по худым безволосым ляшкам.- Ге-е-е-ений! Маааавр!!!
-А что-то похолодало, Пётр Сергеевич, Вы не находите?- внезапно понизив голос, обратился Влад Иваныч к собрату пера.
-Мнда... похоже, надо пойти дров подбросить,- почесав бритый затылок, проговорил Пит и взялся за ручку двери.- Пойду, дровишек подкину.- почти весело обратился Пит к Владу и плечом толкнул дверь-
...........................................................
...........................................................
...........................................................

В лицо ему дунуло холодом, и взору открылась бесконечная бездонная тьма. По обнажённой бурой земле, воя, нёсся ледяной обжигающий ветер. Пётр Сергеевич сделал шаг, схватился за горло руками и упал навзничь на заляпанный Владовым семенем и банными листьями пол. Влад Иваныч открыл рот, и, не успев крикнуть, рухнул с полки в чан с остывающим пивом. Его остекленевшие глаза весело глядели в сторону Красной Площади. В дверях в чёрном плаще стоял высокий человек в высокой чёрной шляпе с густыми бакенбардами и выдающейся вперёд африканской челюстью. Он нагнулся и, повернув к себе за волосы голову Петра Сергеевича, медленно проговорил:

«С лёгким паром... коллега!»

С этими словами он выпустил голову Петра Сергеевича, которая тупо шмякнулась об пол, резко повернулся на каблуке и исчез в вихрящейся мгле.

На землю шипя сыпались луны. Был четверг.



<f  i  n  a  l  e>