Побережье вновь

Каждую ночь Дерево теряло еще один сук.

-Ветер не утихает, - говорил Старик. Он долгое время жил на берегу моря и знал, что такое настоящий ветер.

Как могло Дерево сказать, что оно помнит времена, когда здесь было морское побережье?

Сегодня оно потеряло еще одну ветку. Всякая попытка донести до окружающих что-то ценное обычно кончается тем, что ты теряешь часть себя. Так погибла целая Чаща…

Нельзя сказать, что Старик ухаживал за Деревом. Оно было слишком велико, а он слишком стар. Но он убирал сучья, и сжигал их. Это позволяло ему согреться. Дерево могло теперь лишь смотреть на пепел своих ветвей, да терять их под напором ветра. Впрочем, иногда сучья падали сами. Их точило время.

Иногда Старик приносил пожелтевшие от времени письма – письма из Города своей юности, - перечитывал их и сжигал вместе с опавшими сучьями. Пламя костра давало больше тепла, чем давали воспоминания. Что тут можно было сделать? И Дерево лишь шелестело листьями. Если бы так просто было избавиться от холода всех воспоминаний…

Много долговечнее были надписи на сохранившихся могильных плитах, которые некогда тянулись бесконечными рядами вдоль всего побережья. Надписи пережили память о том, ради чего были написаны. И теперь эти надгробия словно пороги несуществующих дверей, встречающиеся в руинах Города…

Когда наступит темнота, некто обратится к тебе с вопросом или с ответом на вопрос, который ты еще не задал, и не готов задать, и ты снова потеряешь часть себя.

Если ты видишь дверь в темную комнату, подумай, что тебя пугает – дверь или то, что скрывается за ней? Темнота или то, что она скрывает? ИЛИ ТО, ЧТО В ТЕМНОТЕ МОЖЕТ НЕ СКРЫВАТЬСЯ НИЧЕГО? Все становится проще, если понять простую истину, что по обе стороны двери находится одно и то же.

Однажды сухой сук отломится от Дерева и упадет на спящего Старика. И тогда разом умрут все воспоминания о Городе. Никто не будет больше собирать упавшие ветви и греться, сжигая их вместе со своими письмами. И Дерево не увидит больше пепла от ночных костров. Оно увидит только то, как ветер унесет прочь последние истлевшие письма. И когда-нибудь, в самом конце вечности, рухнет и само Дерево, иссушенное воспоминаниями. И вместе  с ним умрет память о побережье.



Май 2002 г.